Что, если такое происходит постоянно, а он ничего не помнит? Что, если в такие моменты он перестает себя полностью контролировать? Что, если в такой момент она окажется рядом?
Кто даст гарантию, что он не навредит ей тогда?
И может быть — тайный враг, которого стоит опасаться — это и есть он сам?
37 глава
Той ночью, когда Адам ушел, Лорен поднялась в мою комнату и сказала, что не оставит меня. Она обнимала и гладила меня по голове, пока я плакала, приговаривая, что все будет хорошо. Так я и уснула в объятьях подруги, обессиленная рыданиями, под ее тихие, успокаивающие слова.
А когда проснулась на следующее утро, поняла, что мир не рухнул, и небо не упало на землю. Солнце все так же взошло на небе, птицы радостно пели, оглашая приближение лета, и воздух наполнялся ароматами цветущих деревьев и распустившихся цветов. Человечество не вымерло, началась новая неделя и жизнь продолжалась.
Нет, все осталось прежним. Но моя собственная вселенная, мой маленький мир понес глобальные изменения.
Мне надо было вспоминать, как это жить без Адама.
— И все же, в голове не укладывается. — Лорен недоуменно нахмурилась, когда мы утром спустились в кухню. — Не верю я, что он сказал то, о чем думал.
— Разве это важно? — Я вяло пожала плечами, обхватив кружку с горячим кофе обеими ладонями. — Главное, что он не хочет меня больше в своей жизни. И, наверное, так будет лучше, потому что… — я запнулась, потому что даже мое тело противилось тому, что я говорила, — все равно ничего не вышло бы. Учитывая нашу ситуацию.
— Ну, если ты так считаешь. — Лорен с сомненьем вздохнула. — Но с другой стороны: ну да, паршиво, что ваши родители оказались такими эгоистами и все такое, но это их прегрешения, не ваши. Не ты, не Адам, хотя откровенно, я не большая его фанатка, но все же, вы не отвечаете за их деяния.
— Это не самое страшное, Лор, — безрадостно хмыкнула я. — Думаю, я могла бы смириться с тем, что моя мать сбежала с его отцом. Но он затеял все это чтобы отомстить. — Я уязвимо посмотрела на подругу, подавляя в себе желание вновь заплакать. — Не потому даже, что я была интересна ему как женщина, а только как объект отмщения. И он сказал мне это глядя в глаза. О чем тут еще может идти речь?
Позже Лорен уехала в университет, после того, как я раз десять повторила ей, что буду в порядке, просто мне требуется немного времени наедине с собой. Я, в самом деле, не хотела никого видеть и ни с кем разговаривать. Я была очень благодарна подруге за ее огромную поддержку мне, но теперь хотела остаться одна и пережить свое горе без свидетелей.
Только когда я пообещала ей, что приеду завтра или через пару дней, Лорен отступила и нехотя уехала.
После отъезда подруги я прошлась по пустым комнатам, не зная, куда себя приткнуть и что делать дальше. В голове творилась полная неразбериха, чувства в полном смятении и апатия на душе.
Я устала. Устала от всех передряг, которые только ширились с каждым новым днем. Мне хотелось полного покоя, некоего отупения, просто чтобы ни о чем не думать и ничего не чувствовать.
Больно было осознавать, что меня использовали, все время только играли, а я как идиотка имела глупость влюбиться.
Я вспомнила свою глупую затею, в которую посвятила Лорен несколько месяцев назад. Как собиралась влюбить в себя Адама, чтобы сбить с него спесь и заставить ответить за мое унижение. Я тогда многое не знала, и не думала, что получиться все в точности наоборот.
Мой взгляд упал на маленький круглый столик в углу гостиной, уставленный бутылками с алкоголем. Бабуля не увлекалась спиртным, но так повелось еще со времен дедушки, что в доме всегда было несколько бутылок на выбор, если вдруг кто-то заглянет в гости. Сейчас бутылки стояли практически нетронутыми, покрытые тонким слоем пыли.
Поколебавшись, я подошла ближе и взяла в руки непочатую бутылку бурбона. Мне вдруг отчаянно захотелось распечатать ее и налить себе немного. Или чуть больше, чем немного. Достаточно, чтобы хотя бы не время забыть Адама и всей горечи, которая обволакивала меня после его ухода.
Но прежде, чем сделать это, я вспомнила свою мать, которая часто прибегала к алкогольной терапии после очередного любовного фиаско и поставила бутылку на место, так и не открыв ее.
Дело не в том, что я не могла позволить себе немного спиртного, периодически я очень даже неплохо расслаблялась с его помощью в компании друзей. Но сейчас, это бы сделало нас еще больше похожими с матерью.
Я не хотела этого.
Я знала, что если поддамся желанию забраться назад в постель и порыдать в голос, то нескоро смогу оттуда выбраться и буду вариться в жалости к себе еще долгое время. Пока рана не затянется, покроется корочкой и не станет заживать. Я не знала, когда рана, оставленная Адамом, начнет исцеляться.
Такое вообще возможно?
Мне надо было чем-то занять себя. Я принялась за уборку и выдраила дом от низа до потолка, заставив все поверхности сверкать чистотой и блеском. А чтобы во время физического труда, недостатком которого были свободно гуляющие мысли, я включила музыку на весь дом, чтобы отвлекала меня.
Когда я закончила, за окном наступили сумерки, и я безумно устала. Поставила в микроволновку остатки вчерашнего ужина разогреваться, а сама пошла в душ. После того, как поем, я планировала тут же лечь спать. Усталость клонила меня в сон, и я рассчитывала уснуть сразу же, как заберусь под одеяло.
В душе, стоя под горячими струями, мне ничто не мешало вновь вернуться к размышлению об Адаме. Я гадала, как он провел этот день? Думал ли немного обо мне, или выкинул из головы тут же, как вышел за порог моего дома?
С мыслями о нем пришли и горючие слезы и, вздрагивая от рыданий, я прислонилась к стенке душевой, выплескивая всю свою безграничную боль.
Даже не смотря на то, как он поступил со мной, я надеялась, что с ним все будет в порядке. Его психологические проблемы не были обманом, я видела их присутствие, каким он был подавленным после визитов к доктору Берку и как действовали на него лекарства.
И я хотела верить, что он сможет все преодолеть.
После всего, что он сделал, после всей его лжи и манипуляции мной, я не могла ненавидеть его. Да и не хотела этого.
Высушив волосы после душа, и надев чистую футболку с джинсами, я спустилась в кухню, вынув остатки китайской еды из микроволновки, но едва притронулась к ней. В итоге почти вся она оказалась в мусорном ведре, а я вышла на крыльцо, перед сном подышать свежим воздухом.
Вечер был теплый, наполненный звуками и запахами раннего мая. Я прислонилась к перилам, опоясывающие деревянное крыльцо и стала наблюдать за окнами соседних домов, в которых горел свет, и их обитатели были заняты своими ежевечерними делами.
Хантингтоны — соседи через дорогу как раз всей большой семьей сели ужинать. Через больше не зашторенное окно мне была видна вся их столовая.
Грейсоны — соседи слева — смеялись перед включенным телевизором. А Ньютоны — Адель и Клиф жили на углу, только что вместе вышли на вечернюю пробежку.
В этот момент, глядя на соседей, я почувствовала себя особенно одинокой. Не хотела, но ничего не могла поделать с этим скребущим, назойливым чувством, что я потому одна, что недостойна, быть с кем-то. И я, наверное, сделал в этой жизни что-то не так, раз никто не хочет задерживаться рядом со мной слишком долго.
Мать, отец, Адам…
Даже мои немногочисленные отношения были непродолжительными, и чаще не я была инициатором разрыва.
Есть над чем подумать.
Решив, что достаточно с меня этих семейных картин, от которых мне только выть хотелось, я вернулась в дом, громко хлопнув дверью, и отправилась спать.
Ночью мне вновь снился этот сон, где я маленькая и парень, который пришел с мамой, был добр ко мне и немного поговорил со мной, прежде чем уйти. Это был единственный раз, когда я видела его, но видимо, тот эпизод так запал мне в душу, что до сих пор снится.
