Адам с Джейсом переглянулись.
Друг тоже это почувствовал? Воздух буквально был пропитан предчувствием беды.
И вдруг они увидели это. Одновременно. Кровавые отпечатки на дверном косяке, ведущим в гостиную.
Его сердце оборвалось. Что-то произошло. Что-то очень плохое. Разум кричал ему убираться из дома, но ноги несли в обратную сторону.
Она стояла посреди комнаты, растерянно оглядываясь, будто не понимала, как тут очутилась. Ее руки были опущены вдоль туловища — правая сжимала пистолет.
— Мам, — сдавлено позвал Адам, перестав дышать.
Дикий ужас сковывал тело, а разум отказывался воспринимать то, что видели глаза.
Кровь, смерть. Убийство.
— Твою мать, — тихо выругался Джейс за его спиной.
— Тут так грязно, — безмятежным голосом посетовала мать, встретившись с ним взглядом. — Делла плохо выполняет свою работу. Надо бы ее уволить.
Ее лицо нахмурилось, будто способности горничной были самой большой ее проблемой.
— Мама, что ты… что ты натворила? — голос отказывался его слушаться. Тело покрыл липкий пот страха.
Что же теперь делать? И мама… Что с ней? Она только что убила мужа и его любовницу, но, кажется, ничуть не озабочена этим.
Адам опустил глаза на пол и его затошнило. Морган лежала возле дверного проема, лицом в пол. Видимо пыталась сбежать, но мать выстрелила ей в спину. На светло-голубом шифоне ее платья расплылось отвратительное красное пятно, и целая лужа под ней.
Отец, с пулей во лбу, лежал возле кофейного столика, невидящими глазами вперившись в потолок.
— Твой отец поступил очень дурно, Адам. — Мать снисходительно улыбнулась ему, будто он не понимал очевидные факты. — И эта женщина, она такая скверная. Они должны были понять, что нельзя быть такими жестокими!
— Мам, отдай мне пистолет, хорошо? — Адам осторожно приблизился к матери, протянув руку. — Отдай, и мы поговорим.
В ее взгляде мелькнуло сомнение, но она тут же широко улыбнулась ему и вложила все еще теплый пистолет в протянутую ладонь.
Он с облегчением забрал оружие, потом повернулся к Джейсу и жестко посмотрел на него.
Решение пришло мгновенно. Он знал, что другого выхода нет. Мать не в себе сейчас, но Адам боялся, что когда ее разум проясниться, весь ужас совершенного убьёт ее.
— Джейс, уведи ее отсюда. Дай ей ее таблетки, и уложи спать.
— Что ты собрался делать? — Друг с подозрением уставился на него.
— Я не могу допустить, чтобы они забрали ее. — Адам категорично покачал головой, готовый умолять друга молчать, если понадобиться. — Суд, следствие — это уничтожит ее. СМИ вываляет ее имя в грязи, эти шакалы бросаются на такие истории как на падаль. Я не могу позволить сделать это с ней, не могу. — Адам перевел дыхание. — Обещай, что ничто из этого не выйдет за пределы этого дома. Никто, никогда не должен узнать.
Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг другу, потом Джейс кивнул.
— Обещаю. Но ты уверен?
Адам сразу понял, о чем спрашивает Джейс. Он кивнул. Сама мысль о том, что придется сделать это, вызывала в нем спазмы отвращения, но у него не было выбора.
Это он во всем виноват. Если бы он сдержался и не разболтал все матери, ничего этого не случилось бы.
— Пойдемте, миссис Эллингтон.
Джейс подошел к Саманте, протягивая ей руку. Женщина улыбнулась и позволила повести себя к выходу.
— Ты хороший мальчик, Джейсон Рид, — тепло сказала Саманта. — Моему Адаму так повезло с другом. — Она вздохнула и покачала головой. — Я всего лишь хотела поговорить с ними, но эта ужасная женщина стала кричать, что Роберт отныне принадлежит ей. Я только хотела, чтобы она перестала говорить такое.
Джейс вывел Саманту из гостиной, но до Адама доносились ее бормотания, пока она поднималась по лестнице.
Оставшись один, Адам огляделся, решая, с чего начать действовать. У него мало времени. Надо делать все быстро, потому что утром придет прислуга и к тому времени тут не должно остаться никаких следов.
Его ноги подгибались, когда он подошел к телу отца и опустился перед ним на корточки. Тошнота вновь подкатила к горлу.
Величественный Роберт Эллингтон лежал перед ногами своего сына, убитый единственным выстрелом в голову.
— Прости, пап, — пробормотал Адам, дрожащей рукой закрыв глаза отца. — Я не хотел, чтобы все получилось так. Прости.
Сдавленное рыдание вырвалось из его горла, но он тут же подавил его. Не время. Не сейчас.
Он стиснул зубы, поднялся и, взявшись за край ковра, на котором лежал отец, стал сворачивать его.
Он должен похоронить его, и эту женщину, которая разрушила их семью. Должен спрятать их так, чтобы никто и никогда не нашел. Мать не вынесет позора. Ей придется жить с тем, что она совершила, но она не проведет остаток своих дней в тюрьме.
Адам не мог потерять еще и ее. Не мог допустить ее осуждения, ведь если бы не он…
Если бы он держал язык за зубами и не поддавался своим эмоциям!
Когда с отцом было покончено, Адам сходил в подвал и принес большой отрез пленки, чтобы завернуть в нее Морган.
Перевернув ее, он на миг отшатнулся, потому что ее распахнутые глаза уставились на него, будто обвиняя. Ему даже показалось, что сейчас ее губы начнут шевелиться, и она закричит, что он и сам преступник, если собирается покрывать убийство.
Он моргнул, очищая голову от паники и страха. Она мертва. Мертвые не разговаривают. Она больше ничего не сможет ему сделать.
Заворачивая ее тело, на миг вспомнил о девочке, ее дочери. Сегодня она потеряла мать, но никогда не узнает, что с ней случилось.
Адам надеялся, что у девочки есть человек, который позаботиться о ней. Но уже через минуту мысли о ней были забыты. Ему предстояла тяжелая миссия. Он должен огородить маму от всего, что связано с этой ночью.
Только это имело значение.
Чикаго, наше время.
Я смотрю на нее, и во мне поднимается желание разорвать уебка, который делает с ней все это. Я обещал, что защищу ее, что ей нечего бояться, и вот теперь она прикованная наручниками, увешанная взрывчаткой, и страшно напуганная.
Ее глаза в ужасе кричат о том, как ей страшно.
Бедная моя девочка! Хотел бы я сорвать с нее этот чертов жилет смертника и забрать ее отсюда, но я должен действовать очень осторожно и продуманно, если хочу, чтобы мы с Грейс выбрались живыми из этой ситуации.
— Не делай резких движений, иначе ей конец. — Камерон, которого я в течение четырех лет считал Найджелом, направил пистолет на Грейс.
— Я здесь, как ты и хотел. — Я все еще держу руки перед собой, и говорю спокойно, но это дается чертовски сложно. Страх за Грейс сводит желудок; все мои инстинкты кричат о том, чтобы уберечь ее любой ценой. — Теперь отпусти ее. Она больше не нужна вам.
— О, ты ошибаешься. — Женщина, как я уже знаю, жена Камерона с ненавистью смотрит на меня. Я могу безошибочно определить — она хочет моей крови, моей смерти. Такую ничем не переубедишь. И это делает наше положение еще паршивей.
«Грейс, надо вытащить Грейс».
— Вы же за мной охотились, верно? — Я смотрю на Элис, но понимаю, что чтобы я не сказал, это не изменит их планы. — Она здесь не при чем. Отпустите ее, я не стану сопротивляться. Делайте, что хотите.
— Да ты в отчаянье. — Элис хмыкает, склонив голову набок. Ей доставляет удовольствие от того, что — как она считает — одержала верх надо мной.
Впрочем, сейчас преимущество и правда, на их стороне.
— Боишься, что твоя ненаглядная пострадает? — Женщина хмыкает. — Неужели даже такой гнилой человек как ты, способен переживать еще за кого-то, кроме своей шкуры? Знаешь, было забавно наблюдать за тем, как весь такой уверенный в себе Адам Эллингтон теряет управление над своей жизнью.
Ее глаза злорадно блестят, и мы оба понимаем, о чем она говорит.
— Наверняка думал, что теряешь рассудок, как и мамочка, верно? — Элис зло, коротко хохочет. — Ох, это оказалось легче, чем мы предполагали. Заставить тебя поверить в собственное безумие, всего-то и дела, что за завтраком подсыпать пару-тройку нужных препаратов.
