Потому что только он заставляет тебя чувствовать вкус к жизни, — уже шепотом добавляю я, запустив руку в волосы Адама и притянув его к себе. — И все это, — медленно, в его губы добавляю я, — потому что ты любишь его.
Адам тяжело сглатывает, обхватывает мой затылок ладонью и накрывает мои губы своими. В его поцелует вся нежность, любовь и ласка, которую он дарит мне. После того, как наш поцелуй прекращается, он гладит мое лицо и волосы, будто изучая меня, желая, чтобы его пальцы сохранили память об этом.
Каждое его прикосновение наполнено трепетом.
— Я думал, что иметь власть, деньги, положение и разнообразие женщин — этого достаточно для успешной жизни, — выдохнув, произносит Адам. — Не видел, каким обделенным, ограниченным было мое существование. Я был жалким. — Он с легким изумлением качает головой. — Грейс, я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. — Он улыбается, и его глаза блестят, когда он говорит мне эти слова. — Это как откровение, и когда я понял это, то испытал настоящую встряску. Потому что я не допускал никогда и мысли, что смогу испытать нечто подобное. Любовь, привязанность к другому человеку казалось мне лишним, обременяющим, ограничивающим свободу. Это было ненужным, нежеланным. Я был настоящим идиотом. — Адам хмыкает, признавая, что был неправ. Разве способен он был на это вначале нашего пути? — Самое огромное мое заблуждение.
Я чувствую ком в горле от его признания, и в тоже время — это один из самых счастливых моментов в моей жизни. Когда-то я и надеяться не могла, что услышу эти слова от Адама Эллингтона.
Я смотрю на него и осознание, что этот мужчина — мой, заставляет дрожать меня от восторга. Он может быть жестким, даже жестоким; раздраженным и требовательным; нетерпимым и взрывным, но он любит меня и не боится это признать. И только со мной он может быть совершенно другим, таким, как никто никогда не видел его: нежным, любящим и заботливым.
— Я хочу дать тебе самую лучшую жизнь, — обхватив мое лицо ладонями, с чувством говорит он. — Хочу показать тебе весь мир. И каждый день видеть твою улыбку. Я сделаю все, чтобы так и было. Грейс, я больше не хочу видеть твоих слез по моей вине. Я так много заставлял тебя плакать, и это то, что я никогда не смогу простить себе.
Я хочу возразить, но не решаюсь перебить его, потому вижу — ему нелегко сказать все это.
— Но малыш, если ты поверишь в меня, обещаю — я больше не разочарую тебя и не подведу. Будет сложно, я не буду лгать и говорить, что не будет проблем. Есть еще столько вещей, которым мне надо научиться. Но твоя вера в меня — это то, что дает мне силы.
Это больше, чем может выдержать мое сердце. И я начинаю плакать. Тихо, беззвучно, слезы катятся по моим щекам и губы Адама снимают их, пока он прижимает меня к себе.
— Это слезы счастья, — сквозь судорожный всхлип поясняю я с улыбкой, потому что Адам кажется расстроенным.
Мы долго лежим в объятьях друг друга, тихо переговариваясь. Постепенно, за окном начинает светлеть, но никто из нас не хочет спать. Мы так долго были порознь, и я просто боюсь, что если усну, то проснувшись, обнаружу, что все это мне только приснилось.
Я узнаю, что мать Адама умерла от кровоизлияния в мозг пять месяцев назад. Это случилось во сне, так что она ушла тихо и мирно, без страданий. Его голос звучит сухо, когда он рассказывает, но я слишком хорошо научилась понимать его, и еще лучше чувствовать. Ему больно, и от этого мое сердце щемит. Его боль — это моя боль.
— Мне жаль, — тихо говорю я, приподнявшись на локте и посмотрев на Адама, который лежит на спине с устремленным в потолок взглядом.
— Грейс, ты не должна говорить это только потому, что так положено.
Он опускает голову и тепло смотрит на меня.
— Дело не в том, — мягко возражаю я. — Адам, она была твоей матерью, и я понимаю твои чувства. Родителей — какие-бы они не были — тяжело терять.
Он протягивает руку и касается моих губ.
— Я уже говорил тебе, какая ты удивительная?
В его взгляде такое огромное восхищение, что это вызывает радостную улыбку у меня.
— У тебя для этого вся жизнь впереди, — поддразниваю я его и, наклонившись, целую в губы. — Кстати, у меня к тебе есть один вопрос, который все никак не дает мне покоя, — вдруг вспоминаю я кое-что, что давно беспокоит меня.
Адам садится и, облокотившись о спинку кровати, приподнимает брови и внимательно смотрит на меня.
— Возможно, это и ерунда, — вдруг разволновавшись, начинаю лепетать я. — Мы с тобой не давали друг другу никаких обещаний, когда расстались. И это, скорее всего, не мое дело, но все же, я бы хотела знать, был ли кто-то у тебя после меня?
Адам кажется совершенно растерянным — очевидно, он не ожидал такого вопроса.
— Нет, Грейс, никого, — серьезно отвечает он.
Камень падает с моих плеч, но все же, тот снимок, который я видела в журнале, все еще беспокоит меня.
— Что заставляет тебя так думать? — осторожно интересуется он, видя, что я колеблюсь.
— Просто… я видела твое фото в журнале несколько месяцев назад, — отчего-то смущаясь, признаюсь я, глядя на свои руки. — Рядом с тобой была какая-то девушка, и ее рука была на твоем плече. Это был один из благотворительных приемов, кажется.
Адам хмурится, ничего не понимая. Во мне появляется надежда, что это какая-то ошибка, и у него ничего не было с той девушкой.
Всякий раз мысли об этом приносят страдания.
— Грейс, ты уверена, что это не был один из старых журналов? — уточняет Адам. — Возможно, ты ошиблась, потому что я не понимаю, о какой девушке ты говоришь.
— Это не был старый номер, я проверяла. — Вообще-то, это первое, о чем я подумала, когда увидела то злосчастное фото. — Ладно, я покажу тебе. Но не суди меня, — предупреждаю я Адама, прежде чем встать и, взяв свой мобильный, вернуться к нему. — Я не знаю, зачем я это сделала, это был просто импульс, — словно оправдываясь, бормочу я, находя тот снимок, о котором говорила. Я нашла его в интернете и сохранила на свой телефон.
Ладно, я лукавлю. Я сделала это, потому что порой я самая настоящая мазохистка. Иногда, когда мне особо остро не хватало Адама, и я хотела ему позвонить, то смотрела на этот снимок и убеждала себя, что он прекрасно живет и без меня.
— Грейс, это одна из организаторов вечера. Я даже имени ее не помню. Она попросила меня о совместном снимке, наше общение заняло ровно тридцать секунд.
Во взгляде Адама стоит немой укор — его расстроило, что я решила, будто у него роман с этой девушкой.
Я чувствую себя донельзя глупо и закрываю ладонями лицо, которое начинает гореть. Если бы я больше верила в него, это фото не остановило бы меня и возможно, нам не пришлось бы так долго быть вдали друг от друга.
— Грейс, — Адам мягко убирает мои руки от лица и смотрит мне в глаза: — Я больше никогда не захочу ни одну женщину в мире, кроме тебя. Ты все, что мне надо. Все, в чем я когда-либо буду нуждаться. Я знаю, что прошу о многом, но пожалуйста — верь мне.
Не в силах и слова вымолвить, я быстро киваю и, бросившись на шею Адама, валю его на спину, оказавшись сверху.
Мое настроение подскочило на несколько пунктов. Я знаю, что Адам был верен мне все это время. Он любит меня, а я его. Больше никаких сомнений.
Невозможное стало возможным.
— Покажешь мне, что еще есть в твоем пакете? — игриво протягиваю я, чуть прикусив подбородок Адама.
Он хмыкает, словно раздумывая, но его глаза вспыхивают с искушающим блеском.
Повеселев, я соскакиваю с постели и несусь к пакету. Адам приподнимается на локтях и, прищурившись, наблюдает за мной.
Я достаю первый попавшийся предмет и с изумлением смотрю на своего мужчину.
— Плеть? — Я провожу языком по вдруг пересохшим губам, представив, как он может использовать ее. Только теперь я осознаю, как много вещей он еще не показывал мне.
— Ты должна знать, что у тебя всегда будет выбор, — севшим голосом убеждает Адам, и я знаю — это не просто слова. Обещание, которое он будет выполнять.
