Меня пугали предстоящие отношения с Адамом Эллингтоном. Пугал он и то, что он собирался сделать со мной. Боже, надеюсь, он не любитель колюще-режущих предметов в постели. Я боялась боли, боялась крови и… ну, я много чего боялась.
Я так и не смогла уснуть до того момента, как вернулись девчонки. Когда Лорен и Эмми вошли, я притворилась, что они разбудили меня и сонно моргая, начала ворчать.
— Прости. — Лорен без особого раскаянья развела руками и, шлепнувшись рядом со мной, выжидающе на меня посмотрела. — Рассказывай.
— Лор, отстань от нее. — Эмми улыбнулась мне, хотя любопытство в ее глазах было более чем очевидно.
Я закатила глаза, понимая, что мне никуда не деться от расспросов Лорен и пересказала историю, которую утром поведала Эмми, опять умолчав о предложении Адама.
Я не находила в себе мужества сказать подругам об этом. И том, что я согласилась.
Вообще-то, я не знала, могу ли им рассказать. Хоть Эллингтон и не требовал держать наш договор в тайне, но все же, не хотела рисковать. Да и сказать об этом вслух — слишком стыдно и неловко. Откровенно говоря, я чувствовала себя продажной.
Такой я и была.
— Надеюсь, ты не собираешься во всем признаться Дину? — вскинула в мою сторону брови Лорен. — Это просто глупость по пьяни, с кем не бывает? Да у меня таких Бредов было… — Подруга запнулась, заметив наши с Эмми укоризненные лица. — Ладно, сейчас не обо мне.
— Я не собираюсь ничего рассказывать Дину, — чтобы успокоить Лорен, ответила я. — Но я решила порвать с ним.
Я опустила голову, разглядывая узор на своем покрывале, чтобы не смотреть в глаза шокированным подругам.
— Почему, Грейс? — наконец отозвалась Эмми, и ее голос звучал печально.
— Это из-за Бреда? Он так хорош в постели, что ты решила быть с ним? — Стараясь разрядить обстановку, пошутила как всегда грубоватая Лорен.
Я кисло усмехнулась.
— Нет, не из-за Бреда. Думаю, я еще не скоро смогу находится рядом с ним и вообще, нужно бросит политологию. — Я всерьез подумывала об этом. — Просто сейчас не время заводить роман. — Я развела руками, выглядя донельзя жалко. — Скоро выпуск, и пора начинать работу над курсовой. И столько еще необходимо сделать, да еще и бабушка в больнице…
Подруги не были в курсе последних новостей, и я рассказала им о том, что бабуля неудачно упала и сломала бедро. Они мне посочувствовали, а после вновь вернулись к разговору о моем решении порвать с Дином.
— Грейс, думаю, ты совершаешь ошибку, — заявила всегда деликатная Эмми. — Этот парень нравился тебе больше года, и у вас все так хорошо стало получаться. Ты не думаешь, что торопишься с подобным решением?
— Эм, я не…
— Все это чушь, Грейс, — безапелляционно отрезала Лорен, когда я открыла рот. — Серьезно, все дело в учебе и заботах о бабушке? — Она скептически смотрела на меня.
Ладно, согласна, мои отговорки звучали неубедительно. Но что я должна была сказать? «Я расстаюсь с Дином, потому что один сумасшедший, деспотичный кретин заставил меня стать своей игрушкой на год, и потребовал, чтобы других мужчин в моей жизни не было»?
Нет, я так не думаю.
— Это мое решение. — Я развела руками, давая понять, что не хочу больше говорить об этом. — Жаль, если вы не поддерживаете меня, но я думаю, что поступаю правильно.
Я едва не подавилась собственным языком, сказав это. Я врала подругам, и я сама не верила в причины, по которым делаю это.
Мне уже не нравилась та Грейс, какой я стала, когда решила пойти на условия Эллингтона.
Что же будет дальше?
Тем вечером я получила сообщение от Дина, в котором он спрашивал, как прошел мой день и не хочу ли я встретится завтра. Я не стала отвечать, потому что струсила, и на всякий случай отключила телефон. Я не готова была решать эту проблему прямо сейчас. Завтра я встречусь с ним и тогда все скажу.
Это было труднее, чем я думала. Нет, я ожидала, что порвать с парнем, который мне нравится, будет не просто. Но не ждала, что все окажется плохо, очень плохо.
Дин воспринял новость о том, что нам больше не следует видеться так, будто я сказала ему, что случайно переехала его любимого пса. Он был поражен и шокирован. Спрашивал, что он сделал не так, ведь казалось, что у нас все идет хорошо. Я едва сдерживала слезы, неся этот бред про сосредоточенность на учебе и семейных проблемах.
Попрощавшись с ним, я поспешила в общагу и прорыдала в ванной за запертой дверью два часа, пока испуганные Эмми и Лорен уговаривали меня выйти, беспокоясь, что я наделаю глупостей.
Обессилив от слез, я стала понемногу успокаиваться, и меня начало клонить в сон. Наконец выйдя из ванной, я заползла в кровать, натянув на голову одеяло и отключилась.
А когда проснулась, была благодарна подругам, что они не донимали меня расспросами.
Мы съели на ужин суп из банки, побросав туда сухариков, а потом занялись учебой в полной тишине.
Я готовилась к тестовому срезу по политической социологии, постаравшись полностью уйти в текст учебника.
Моя жизнь все еще продолжалась.
Через пару дней бабушке сделали операцию по замене тазобедренного сустава. Доктор Эшбрук заверил меня, что все прошло успешно, и если дальнейшее заживление будет так же хорошо проходить, дней через десять бабушку выпишут.
Для собственного успокоения я сходила в бухгалтерию больницы и убедилась, что все расходы оплачены и мне не стоит беспокоиться. Бухгалтер Марсия, пышечка лет тридцати, радостно заметила, какой хороший и щедрый друг у моей бабушки, на что я только кисло улыбнулась.
Ага, как же.
После моей встречи с Адамом прошла почти неделя, а он так и не пытался связаться со мной. Мне бы радоваться, да я не могла. Это затяжное молчание нервировало и заставляло думать, что он что-то замышляет.
Что-то подлое и не приятное.
Собственно, а чего удивляться? Адам Эллингтон и есть подлый, неприятный тип.
Ну, может и не совсем неприятный. Я должна была признать, что он хорош собой. Да, его взгляд маньяка на охоте пронимал меня до дрожи, но думаю, многих женщин он очаровывал без труда.
Только вот на меня это не действовало.
Мое сердце все еще болело после разрыва с Дином, и я всячески старалась избегать мест, где могла встретить его. Думаю, он делал то же самое. Потому что пару раз мы все же оказались в поле зрения друг друга и оба, как по команде, развернулись и пошли в разные стороны.
Была еще досадная неприятность с Бредом. На политологии он попытался заговорить со мной, но покраснев, как помидор, я промямлила, что совершила ошибку, о которой хотела бы забыть. Бред был понятливый и больше не подкатывал.
Когда раздался сигнал нового сообщения, я не сразу сообразила, что это проснулся мой новый iPhone. Я уже забыла, что носила его с собой.
С тяжелым сердцем я открыла сообщение от Мудака.
«Машина будет ждать тебя после работы».
Коротко и повелительно, в стиле Адама.
Я показала язык телефону, выругавшись под нос, за что получила неодобрительный взгляд от миссис Адельсон. Она как раз подкатила мне тележку с книгами, которые я должна была расставить по своим местам.
Извинившись перед престарелой библиотекаршей, я сделала вид, что с головой ушла в работу.
Я любила книги, но предпочитала их читать, а не таскать тяжелыми стопками и монотонно расставлять по полкам. Но мне нужна была работа, и когда делать было нечего, я могла учиться.
В общем, помощник библиотекаря — не самая плохая работа, которая у меня была. Хоть и самая скучная.
Когда в восемь библиотека закрылась, мне пришлось собрать свои вещи и выйти на улицу. Я знала, что машина от Адама уже ждет меня — я двадцать минут пялилась на нее в окно, от волнения кусая ноготь большого пальца.
Это опять был «БМВ», наверняка с моими прежними конвоирами.
Я гадала, зачем я понадобилась Эллингтону и не собирается ли он сегодня перейти на более интимный уровень в наших отношениях. Я не была к этому готова (сомневаюсь, что вообще когда-то буду), но казалось странным, что больше всего меня беспокоит то, что на мне далеко не новое белье с дешевой распродажи.
