— Леша, значит, — усмехнулся Кирилл, глянув на друга. Тот слегка улыбнулся. — Что ж, можешь попробовать мне противиться, — кивнул, вновь посмотрев на меня. — Прямо сейчас можешь начинать, — хмыкнул, и неожиданно для меня повторил свои любимые действия, которые так хорошо въелись в мою память. Волосы в кулак, и пальцы, приподнимающие подбородок. И такой долгожданный поцелуй.
Мне было стыдно в этом признаться, но я действительно ждала этого момента. Когда он нагло и бессовестно меня поцелует.
Вот его губы коснулись моих, вот я, казалось бы, отвечаю ему, а уже в следующую секунду отталкиваю.
— Как пожелаешь, — усмехнулась, скрывая настоящие эмоции. Боль, муку, радость. И, самое главное, любовь.
— Глупая, — уголки его губ слегка приподнялись в подобие улыбки, и он меня отпустил. — Пошли, Леха. Надо поговорить, — бросил он другу и пошел дальше. А я стояла в оцепенении. Глупая?
— Пошли, Алин, — тихо обратился ко мне Солдатов.
— Глупая? — тупо повторила я, посмотрев на него.
— Не обращай внимания, — покачал он головой. Я поджала губы. Как на это можно не обращать внимания? — Пошли, — повторил Леша, и двинулся дальше. Сделав глубокий вдох, я пошла за ним, бросая взгляды на Сомарова.
Они посадили меня на маршрутку, отдав сумку. Солдатов с улыбкой попрощался, а Кирилл лишь проводил меня молчаливым взглядом. С тяжелым вздохом я смотрела, как они удаляются. Сомаров вновь поставил меня в тупик своим поведением. Внутри все сжалось, а к горлу подступил ком. Вот я и вернулась.
Кирилл проводил взглядом отъезжающую маршрутку и мысленно улыбнулся. Девочка наконец-то не смотрела на него так, будто он какой-нибудь ядовитый паук. Ни отвращения, ни презрения, ни страха. Только решимость… и что-то еще, чего он распознать не смог.
Но, месяц без него, явно пошел ей на пользу. Теперь можно и приступать к более активным действиям. Пусть еще пару недель поживет спокойно, а потом он добьется своего.
— Так что ты имел в виду, когда сказал, что просто хотел убедиться, что с ней все будет в порядке? — наконец-то глянул он на своего друга.
— А у неё есть удивительная способность привлекать внимание таких недоумков, как ты, — усмехнулся Солдатов. — Пошли, по дороге поговорим.
— И ты даже не скажешь в очередной раз, чтобы я оставил её в покое? — приподнял брови Кирилл. Леха внимательно глянул на него.
— А что ты собираешься делать с ней теперь?
Теперь уже Кирилл внимательно разглядывал друга.
— Я собираюсь выиграть спор, — наконец-то спокойно проговорил он.
— В таком случае, я пожелаю тебе удачи, — усмехнулся Леха. — Она уже не та запуганная девчонка, на которую ты поспорил.
— Думаешь, это что-то поменяет? — фыркнул Кирилл.
— О да, — хмыкнул друг. — Еще и как поменяет, — пробормотал он и двинулся в сторону парковки. Кирилл, конечно, вздернул вопросительно брови, но промолчал. Понять Солдатова, когда тот не говорит напрямую, он уже давно не пытался.
До занятий оставалось всего две недели, которые я благоразумно потратила на работу. Общага пока пустовала, сожительницы тоже еще не вернулись. Идеальная атмосфера. Особенно, когда нужно выкинуть одного наглого типа из своей головы.
Я работала с утра до ночи, и разъезжала по разным организациям. Туда завезти документы, оттуда забрать. Туда насовсем отдать. Заглянула на фирму, пообщалась с главным бухгалтером, уладила некие проблемы. Получила зарплату с премией в честь нового года. И, в пятницу второй недели, вечером, со спокойной душой вернулась в общагу, где, совершенно уставшая, упала на кровать, и тут же заснула.
В субботу сходила на почту, сделала электронный перевод денег, и позволила себе прогуляться по городу.
Практически сразу после того, как я расслабилась, в мысли все также бесцеремонно, как и наяву, вторгся Сомаров. Человек, с которым с понедельника мне вновь придется бороться. И который будет продолжать меня ломать.
Какой там выбор? Я ему открытым текстом сказала, что ему ничего не светит, а он заявил, что я могу попробовать ему противиться, при этом подразумевая, что он все равно получит свое. И неважно, что я знала, что когда-нибудь сдамся. Дело было не в этом, а в Сомарове. Ведь если бы он действительно оставил мне выбор, и, получив отказ, просто ушел, то я бы никогда не сдалась. Но нет, он будет стоять до конца. Это же Сомаров, который привык всегда добиваться своего. И неважно, что он говорит. Он предоставляет выбор, которого нет. В этом его проблема. И моя, как оказалось.
Я остановилась на пешеходном мосту, устремив свой взгляд вниз, где по дороге разъезжало множество машин.
Глупая. Да меня в жизни так не называли. Я всегда была умной, это было, вероятно, главное мое достоинство. А Сомаров…
Да что он вообще обо мне знает?! Я с самого начала не понимала, что у него крутится в голове на мой счет, но уверена, что ничего хорошего. Как можно делать вывод о человеке, которого, по сути, совершенно не знаешь?
В отличие от него, мои выводы были обоснованными. И мое отношение было оправданным. Мне казалось, что я уже знаю абсолютно все о нем. И я искренне не понимала, как так получилось? Как мне удалось узнать о человеке столько за столь короткий срок? Сомаров, конечно, личность публичная, популярная, и о его жизни все могут рассказать очень многое. Но мне были известны те подробности, которые он не стремился афишировать. Спасибо за это Солдатову.
И зачем он мне о нем столько рассказал? Если бы я всего того не знала, возможно, я относилась бы к нему все так же, как и прежде. Он бы вызывал у меня только отвращение и неприязнь.
Неожиданный вывод всплыл в моей голове. Не было больше отвращения. Не было и неприязни. Куда это пропало? Неужели стоило всего на месяц покинуть его, чтобы забыть все то, что он у меня вызывал? Так не бывает. Так просто не бывает. Ну почему это все случилось именно со мной? Что я такого сделала?!
И я ведь помнила все его поступки. Омерзительные, жестокие, ужасные. И я по-прежнему считала, что Сомаров еще та сволочь. Но почему-то это больше не вызывало отвращения. Неужели я со всем этим смирилась?!
Я зажмурила глаза, чувствуя подступающие слезы.
Мои эмоции были такими неправильными. Мне было больно от того, что так получилось. И стыдно. Я должна была бы ненавидеть его, а взамен любила. Я, которая никогда не понимала, как можно влюбиться в такого гада.
Теперь я очень хорошо понимала выражение, которое гласит, что любовь зла — полюбишь и козла. Но все еще не верила, что это произошло именно со мной.
Рев мотоцикла заставил меня распахнуть глаза и посмотреть вниз. Нет, это был не Сомаров. Какая же я дура. Неужели мне теперь суждено в каждом встречном искать его?
Чувствуя, как боль разрывает меня на куски, я приказала себе взять себя в руки. Надо было совладать с эмоциями.
Я вернулась в общагу спустя час, и без ног повалилась на кровать. По щекам потекли непрошеные слезы. Вся эта фальшь, попытки быть сильной, выматывали больше, чем десятикилометровая пробежка. Для меня это было слишком тяжело. И я не знала, сколько еще так продержусь.
Утро воскресения заставило меня хотя бы на время забыть о Сомарове. Незнакомая мне девушка, вместе с комендантшей, очень удивила своим появлением в моей комнате.
— Так, Калинова, принимай пополнение, — строго проговорила Наталия Михайловна.
— А Даша с Ясей? — недоуменно спросила я.
— Ты не знаешь? Они перевелись в другой ВУЗ и съехали, — пожала она плечами.
— Ясно, — я нахмурилась, вспоминая, какие события, вероятнее всего, заставили их так поступить.
Комендантша ушла, оставив нас одних. Разукрашенная блондинка на каблуках и в короткой юбке, не смотря на мороз за окном, сразу вызвала у меня неприязнь.
— Можешь выбрать любое из тех мест, — вежливо отозвалась я, и уставилась в ноутбук, вновь собираясь работать.
— А если я хочу твое? — усмехнулась блонди, осматриваясь по сторонам. И что она забыла в общаге?
