— А ты умеешь по-плохому? — усмехнулся Кирилл, всматриваясь в мои глаза.
— Специально для тебя научусь, — очередная попытка вырваться лишь привела к тому, что мои руки оказались блокированными, а я была уже прижата не грудью к нему, а спиной.
— Успокойся, пока я контролирую себя, Алина, — предостерегающе проговорил он, наклонившись ближе к моему уху.
— Ты Алину-то отпусти, Сомаров, — спокойным тоном отозвалась Таня. Я невольно глянула на неё, такую невозмутимую.
— Что, уже и подружились? — усмехнулся Кирилл.
— Враг моего врага — мой друг, — пожала плечами девушка.
— Ты думаешь, Алина — мой враг? — фыркнул он. По его логике, он является врагом Тани.
— Нет, но ведь есть еще Дашенька, — Таня хитро улыбнулась, наблюдая за Сомаровым.
— Что, Алина на Синицыну не похожа? — ехидно протянул Кирилл тут же.
— Ну почему же, определенная схожесть есть, — её взгляд прошелся по мне, а я скорчила кислую рожицу. Знаю я, какая между нами схожесть. Из-за которой Кирилл так часто сравнивал меня с ней, хоть и не говорил об этом.
— Ну точно, домашний питомец, — тихо и недовольно буркнула я, слушая их.
— Твоя самооценка падает все ниже, — фыркнул Сомаров, явно обращаясь ко мне.
— Интересно, кому мне за это сказать спасибо? — ехидно поинтересовалась в ответ, слегка поворачивая к нему голову.
— Алина, — рыкнул он.
— Отпусти её уже, Сомаров. Не видишь, что она этого хочет? — раздраженно бросила Таня, и развернулась, явно собираясь вернуться на кухню.
— Ты такая же Сомарова, как и я. Нечего называть меня по фамилии, — резко отозвался Кирилл, и мы обе замерли. Я от удивления, а она явно от чего-то другого.
— Я Антипова, ясно? — её голос прозвучал твердо, а голова лишь чуть-чуть повернулась в нашу сторону.
— Родителям такого не скажи, — немного помолчав, проговорил Сомаров.
— Не скажу, не беспокойся, — она передернула плечами. Я все еще ничего не понимала.
— Таня — моя сестра, — проговорил Кирилл, вероятно поняв, что мне нужно это пояснить.
— Двоюродная, — добавила девушка, и наконец-то вновь развернулась к нам лицом.
— Сводная, — припечатал парень. Я осмысливала ситуацию. А Таня лишь прищурилась. — Её родители погибли в автокатастрофе, и мои удочерили её, — тихо проговорил он. — По крови — двоюродная, юридически — сводная.
Я молчала, не зная, что здесь можно сказать. Вся моя злость тут же сошла на нет.
— Хорошо, обо мне наговорились, — резко отозвалась Таня, явно не желая об этом говорить. — Теперь можешь объяснить, кто такая Алина, и зачем я прилетела сюда по твоей просьбе, — и сложила руки на груди, вперившись взглядом в… брата.
— Идите на кухню, — спокойно проговорил он в ответ, отпуская меня. Я тут же почувствовала себя очень неловко. Такой информации я совершенно не ожидала.
— Кажется, рассказ будет занимательным, — усмехнулась Таня, и послушно отправилась на кухню.
— Алина, — позвал Кирилл, и я невольно обернулась на него, еще не очень контролируя свои действия. Он ничего не сказал, просто, молча, притянул меня к себе и поцеловал. И вроде бы с напором, но не грубо, как это бывало обычно. — Иди, — выдохнул он мне в губы и отстранился. На автомате я развернулась и отправилась в указанное место. Вновь села напротив Тани. Она на меня даже не посмотрела.
Мы сидели в молчании, вероятно, минут пять, которые мне показались вечностью, прежде, чем к нам присоединился Сомаров. Он не подсел ни ко мне, ни к Тане. Он лишь подошел к окну, и развернулся к нам лицом, опираясь на подоконник. Руки засунул в карманы джинсов и посмотрел сначала на сестру, а потом и на меня.
— Ну так как? — невозмутимо произнесла Таня, вперившись в него взглядом.
— Калинова Алина, — спокойно отозвался Кирилл, заставив и меня глянуть на него. Зачем он назвал мое имя? — Так мне представили её несколько месяцев назад, — один уголок его губ слегка приподнялся, и он повернул свою голову, направив взгляд за окно. — И так я впервые узнал Алину. Такая серая, неприметная… Отличница. Идеальный вариант для человека, который мог бы мне написать курсовую работу, — он вновь посмотрел на меня. — Если бы эта серая мышка не решила мне отказать в моей просьбе.
Таня фыркнула, но промолчала, так же глянув на меня. Я тоже молчала, вцепившись взглядом в столешницу.
— Отказать и уйти. Но меня такой вариант не устраивал. Я хотел всего лишь доказать всем, что Алина такая же, как и все.
— Как Даша, — кивнула Таня.
— Да, — немного помолчав, согласился Кирилл. — Как Даша. Но Леха со мной не согласился. И мы с ним поспорили на мой мотоцикл, удастся мне затащить эту серую мышку в постель или нет.
— Вы что сделали? — переспросила девушка, приподняв брови.
— Поспорили на Алину, — усмехнулся парень, и повернулся к нам спиной. — Все началось с забавы. Это было весело. Слить с толпой ту, которую раньше даже не замечал. Уничтожить, растоптать. Показать, кто главный. Наказать за непослушание, — последнее предложение он произнес особенно отчетливо, и я невольно удивленно глянула ему в спину. Что? — Но Алина оказалась не той, которую так просто можно уничтожить. Смелая, сильная, свободолюбивая. Гордая, — мои брови поднимались с каждым словом все выше. Я и не предполагала, что он так обо мне может думать. — И такая… Правильная, самоотверженная, чистая, — он вновь обернулся, внимательно посмотрев прямо в мои глаза. Под этим взглядом я лишь скукожилась. — Забава сменилась любопытством. Вымирающий вид. Было интересно экспериментировать, ставить её в разные условия, и наблюдать за реакцией, за её поведением. И так забавны были попытки противиться мне, зная, что я в разы сильнее. Впрочем, Алина меня на дух не переносила, и мои поступки вызывали в ней лишь отвращение. Вероятно, именно это послужило тому, что я, как истинный собственник, был ужасно раздражен тем фактом, что моя игрушка всеми силами пытается от меня избавиться, вместо того, чтобы смириться с новым хозяином, — слова резанули по сердцу, и я опустила голову, чтобы Сомаров больше не видел моего лица. Вот значит как. — И при этом Алина проявляла симпатию Лехе, — он усмехнулся. Дальше голос зазвучал немного тише, и совсем другим тоном. Более резким, жестким. — Леха, который был виновником спора. Защитник всех беззащитных. Который снова занял первое место. Я вновь стал в проигрыше. И поскольку я привык быть победителем, я, естественно, не мог это просто так оставить. Тем более, что правильность Алины притягивала меня к себе, — он вновь усмехнулся. — Я считал, что это просто любопытство. Но любопытство вскоре ушло, а интерес не пропал. Стали неприятны мысли о том, что это все началось со спора, и на нем все и закончится. Захотелось что-то поменять. Но это оказалось совсем не так просто, как я рассчитывал.
На время повисла тишина. Я кусала губу, все еще не поднимая взгляда, и осмысливала его слова. Он такой переменчивый. Но… Это не отменяет того факта, что он сделал мне больно, даже если и не понимал этого. Ведь я все же была для него игрушкой, хоть он и отрицал это уже далеко не один раз.
— Все обернулось против меня. Алина, такая беззащитная, тихая, стала привлекать слишком много внимания. И не умела с ним бороться. Да и не пыталась. Меня это раздражало. Хотелось хорошенько её встряхнуть, чтобы наконец-то мозги встали на место, — все тем же жестким тоном продолжал он. Я косо глянула на него с недоверием. Да он псих, не иначе. И почему он все время говорит обо мне в третьем лице? Так, будто меня здесь нет?
Впрочем, он снова стоял к нам спиной, и на нас не смотрел.
— Но тут все время встревал Леха, ярый защитник, — он невесело усмехнулся. — Дошло до того, что я бесился даже от того, что Алина не давала мне отпора, не бежала куда подальше, хотя при этом я сам не давал и не позволял ей сделать ничего подобного. А когда делал больно, бесился и от этого. Ведь это было неправильно, и не сочеталось с правильной Алиной. И не сочетались мы во всем. Алина все делала не так как я, и это тоже бесило, но в тоже время и безумно привлекало. Я чувствовал себя мазохистом, и не одноразово хотел все это прекратить. Но в итоге все равно возвращался, и снова не давал Алине выбора. Хоть и твердил и ей, и Лехе, и самому себе, что даю выбор. Я признаю, я лгал, — он резко обернулся и вновь посмотрел на меня. Кажется, это было уже сказано лично мне. Весьма твердым и уверенным голосом. — Я с самого начала не давал тебе выбора, потому что знал, что все равно добьюсь своего. И даже если ты уйдешь, я все равно тебя найду и заставлю тебя поступать так, как хочу того я. Я эгоист. Мне плевать на мнение других. Мои желания превыше всего. И даже если ты не готова быть с таким уродом как я, у тебя нет другого выбора. Я заставлю.
