- Зачем тебе он нужен, давай убьем его, - канючил бритоголовый мужик, попинывая связанного паренька.
- Нет, мне они нужны оба живые. Пойду, разберусь с трупами, а ты проследи, чтобы эти не сбежали. И перестань пинать пацана, - сказал второй и, не оборачиваясь, ушел к дороге.
Надо что-то делать, но что я могу противопоставить двум здоровым мужикам, а может их больше чем два. И вообще, может, они как раз представители власти. Паренек хоть и не похож на бандита, но кто его знает. В нашем мире мы настолько привыкли проходить мимо несправедливости и преступлений, только бы нас не тронули, убеждая себя, что это дело полиции - следить за порядком, что решиться вмешаться в эту ситуацию я не могла себя уговорить. Наверно лучше не вмешиваться, я не знаю местных законов. Но, как известно, незнание не освобождает от ответственности, убеждала я себя. А совесть требовала броситься грудью на защиту, невзирая на свою безопасность.
Пока совесть боролась с чувством собственного сохранения, на полянке наметились кое-какие события. Оставшийся бандит (уж очень мне его бритый затылок не нравился) вытащил из-за дерева девочку. Худенькая, лет одиннадцати на вид, со светлыми волосами и огромными испуганными голубыми глазами, если бы не страх и обреченность в её глазах, она была бы похожа на ангелочка.
- Живыми нужны, будут ему живые,- он все так же стоял ко мне спиной.
Как он дожил до своих лет? Неужели не чувствует мой далекий от доброты взгляд? На всякий случай стала смотреть на паренька. Лет семнадцати на вид, весь какой-то серенький: и глаза, и волосы, и лицо, но оно явно от боли. Крови вроде немного, рассечена кожа на лбу, как от удара об руль. Тем временем лысый приступил к активным действиям, которые мне очень не понравились. Он начал раздеваться, если можно так сказать о человеке, снимающим штаны одной рукой, второй он держал девочку за волосы, запрокидывая ей голову.
От понимания того, что он хочет сделать, у меня сжалось сердце. Плевать, кто он, эту мразь надо остановить. Дальнейшие события слились в одно: извращенец впился грубым поцелуем в губы девочки, она буквально повисла в его руках, не в силах пошевелиться от ужаса, а парнишка замычал с кляпом во рту и забился, пытаясь развязать путы, в его глазах было не меньше страха и отчаяния. Я встала, вложила болт в арбалет и просто выстрелила ублюдку в спину. Его руки разжались, девочка упала, он, не обращая на неё внимания, повернулся ко мне лицом. Почему я не чувствую раскаяния, глядя в его изумленные маленькие глазки?
- Сука-а-а, - прохрипел гад, зашелся кашлем, сделал шаг в мою сторону. Расстегнутые штаны сползли, и на втором шаге он упал лицом в землю и больше не поднялся. Умер или без сознания, мне было плевать, пробежав разделяющие нас метров двадцать, я склонилась над девочкой. Она от неожиданности вскрикнула.
- Ш-ш-ш, не бойся, я хочу помочь вам. На тебе нож, сможешь освободить своего друга? - спросила я у неё, протягивая нож рукояткой вперед. У меня были сомнения в правильности своих действий, вдруг она возьмет и кинется на меня с этим же ножом, внешность бывает обманчива. - А я заряжу арбалет, где-то там еще один такой бродит.
Она молча кивнула, взяла нож дрожащими руками, встала и пошла к парню. Надеюсь, она его случайно не поранит. Я же не менее дрожащими руками пыталась натянуть тетиву. Спустя какое-то время мне это удалось. Я с облегчением разогнулась, достала болт, вложила на место и только тогда подняла взгляд на тропинку.
Из-за куста совершенно бесшумно вышел он, который первый и, вероятно, главный. Короткий ежик черных волос, удлиненное, не лишенное привлекательности лицо с трехдневной щетиной и светло-карие глаза из-под длинных ресниц. И я смотрю в эти глаза и не могу нажать на курок. Стрелять в спину негодяю - это просто, а выстрелить в человека, который ничего тебе не сделал, еще и смотря ему в глаза, нет, я не могу. Видно на моем лице отразились охватившие меня сомнения. Мужчина торжествующе улыбнулся, и резкое движение вправо уводит его с траектории полета болта. Когда я успела нажать на спуск, не знаю. Ударом ноги он выбивает арбалет из моих рук, и вот я уже лежу на земле, а в горло упирается не то небольшой меч, не то большой кинжал. Дико хочется зажмуриться от страха и молиться, чтобы он убил меня быстро и безболезненно, но усилием воли я заставляю себя смотреть ему в глаза. Вдруг он тоже не сможет убить беззащитного человека, тем более слабую женщину? Старательно пытаюсь выглядеть слабой, почему-то вспоминаются глаза кота из известного мультика. Наверно, от страха у меня помутнение рассудка.
- Кто ты и как здесь оказалась? - простой вопрос вызывает у меня прямо противоположные эмоции: от радости, что прямо сейчас убивать не будут, до паники, потому что легенду я себе не придумала. Я даже имя себе не придумала, хотела прийти в деревню, послушать, как люди друг к другу обращаются, о чем говорят, а потом придумывать. Я даже название местности не знаю. Надо срочно вспомнить хотя бы один город, любой, но за два тысячелетия названия, скорее всего, поменялись. Что же делать, говорить правду не хочется, да и вряд ли поверит. Видимо, мои тяжкие раздумья он принял за нежелание отвечать.
- Даю тебе последний шанс, мне некогда с тобой возиться, - клинок надавил на ямку между ключицами, мгновение боли и что-то теплое потекло по шее.
- Не-е-ет! - неожиданный крик (я совсем забыла о других пленниках) заставил меня дернуться в сторону. И только быстрой реакции моего потенциального убийцы я обязана жизнью. В доли секунд он убрал меч от моего горла.
Не успела я перевести дух (чуть сердце не остановилось), как с не менее душераздирающим криком "мама!" на мою грудь упала девчушка и разрыдалась. Понимаю, что ничего не понимаю, судя по офигевшему виду главного злодея, он тоже не в теме. Перевожу взгляд на парня, он сидит, прислонившись к дереву, и держит в руке мой нож, на лице решимость умереть, но не сдаться. Хотя видно, что он даже сидит с трудом. Да, толку от них никакого, придется брать переговоры в свои руки. Сажусь, обнимаю девочку и машинально глажу её по волосам, она на мгновение замирает и теснее прижимается ко мне, плечи у неё все еще вздрагивают, но рыдания становятся тише.
- Меня зовут Эрин, - говорю я, глядя на мужчину. Вообще-то, меня зовут Ирина, но ему это знать необязательно. - Проходила мимо, услышала шум, ваш ублюдок хотел изнасиловать ребенка, наверно, я его убила, о чем не жалею. У вас есть еще вопросы?
Пристально осматривает всю композицию в целом: труп со спущенными штанами, я в обнимку с рыдающим ребенком, парнишка, вцепившийся в нож. Видно злодей просчитывает варианты: стоит ли убить всех, или только меня, и оба решения его не очень устраивают. Чтоб такое придумать, умирать не хочется, если сразу не убил, значит, есть шанс. Отпустить не отпустит, может, подкинуть ему идейку взять меня с собой? Глядишь, деткам помогу или вместе сбежим.
- Послушайте, пока вы думаете, что со мной делать, может, я мальчика перевяжу, он так кровь истечет, - не дожидаясь ответа, отрываю от себя девочку, говоря ей: - Маленькая, не плачь, все будет хорошо, давай вместе поможем твоему другу, а то он ранен. И ты мне скажешь, как тебя зовут.
- Стой, - очнулся мучитель. - Кинь мне свою сумку, а ты, - это уже парнишке, - откинь нож в сторону, тебя я не трону.
Дождался, пока парень выполнит команду, и только тогда убрал меч в ножны. Поглядывая на нас, подобрал мою сумку, высыпал все из неё себе под ноги, поковырялся носком сапога в содержимом и спросил:
- Еще оружие есть?
- У меня только нож и арбалет были, - честно отвечаю я.
- А меч?
- Зачем он мне, я им пользоваться не умею, - у нас уже диалог, такими темпами дойдем до конструктивной критики.
- От женщины, которая одевается как мужчина, всего можно ожидать, - усмехнулся он, отбрасывая оставшиеся болты к арбалету. - Подойди, руки подними.
Вот стою я в шаге от него, а он меня обыскивает, чересчур тщательно, по моему мнению. Да просто лапает, сволочь такая! Когда я уже готова была надавать ему по наглой морде, невзирая на последующую за этим мою преждевременную кончину, он отошел и жестом разрешил собрать мои вещи. Впрочем, собирать там особо нечего было (все нужное и важное у меня лежало в пространственном кармане): запасная рубаха, фляжка с водой, недоеденный обед и еще кое-какие мелочи. С невозмутимым видом поворачиваюсь спиной к мужику (захочет убить, я его остановить не смогу, толку тогда паниковать), иду к детишкам, которые обосновались у дерева. Конечно, парня сложно назвать ребенком, но материнский инстинкт, который я пыталась подавить в себе с момента попадания в этот мир, вырвался наружу и готов был опекать всех беззащитных и слабых. Хорошо, что в данный момент только они подходили под это определение.
