— Неужели? — осведомилась Хорн.
— Подданство — Инцедиос. Реальных лет — сорок два, матрица снята в сорок один, оживления — один раз… Отбой, аТан не оплачен.
Нажатием кнопки Чен стер полурасшифрованный сигнал.
— Готовь рапорт, — вновь принимаясь за чтение, сказала Хорн.
— Готовлю. — Пальцы Владимира затанцевали над клавиатурой. — Грустно, да? Был человек — и нет человека.
— Многих нет. — Анну такие разговоры уже перестали утомлять. Ее тело дышало зрелостью женщины, едва перевалившей за третий десяток. Но она прожила почти девяносто лет и привыкла воспринимать философствование новичков как легкий, неизбежный шум.
— После таких дежурств по-другому относишься к жизни, любви, красоте… — Владимир скосил глаза. Анна вздохнула и заложила ногу за ногу. Низкое кресло демонстрировало ее в самом соблазнительном ракурсе. К сожалению, Чен до сих пор не понял, что отношение Анны к нему было даже не материнским. Ее старший внук мог приходиться Владимиру отцом, кроме того, в последние годы она предпочитала секс с женщинами. — Знаешь, для меня наша работа — не просто льготный аТан и хорошие бабки, — продолжил Чен, ободренный молчанием Хорн. — Начинаешь постигать жизнь. И я обрел друзей, познакомился с тобой…
Хорн отложила журнал. Ей вдруг показалось, что единственный способ угомонить парня — отдаться ему. Возможно, это будет менее утомительно.
Чену не повезло.
— У тебя сигнал идет, — поднимаясь с кресла, сообщила Анна. — Второй пошел…
Владимир развернулся к экрану. Работа пока представляла для него интерес, и легкое раздражение мгновенно исчезло.
— Артур Овальд… человек… мужчина… подданство — Эндория. Эндория!
— Ну и занесло его! — Анна села к параллельному пульту. — Писака, наверное. Журналист.
— Много воронья налетело, — с готовностью согласился Чен. — Реальный возраст — двенадцать…
— Мальчишка. — Хорн позволила себе легкую улыбку.
— Матрица снята… ха! В двенадцать… Оживлений не было, аТан оплачен.
— Везунчик. — Хорн даже причмокнула губами. — Может, прядку у него отрезать? На удачу?
Чен напрягся и пошло сострил. Хорн поморщилась. Говорить скабрезности Владимиру не шло. К тому же о детях.
— Второй сигнал, — почувствовав, что его шансы на полночный секс упали, затараторил Чен. — Кей Овальд… человек… мужчина… подданство — Эндория. Спорим на чашку кофе — брат?
— С тебя кофе. Реальный возраст — тридцать пять. Матрица снята в тридцать пять. Оживлений не было, аТан оплачен. Видимо, их корабль накрылся. Это его папаша, Чен.
— Не обязательно, — без особой убежденности отозвался Владимир. — Анна, займешься реаниматорами?
Хорн посмотрела на него, собираясь высказаться о безалаберных сотрудниках, рискующих потерять и льготный аТан, и хорошие бабки. И промолчала. Владимир был так молод… и так задорно глуп…
— Любопытство погубило кошку, Влад, — сказала она, вставая. Позже, идя по коридору в блок молекулярных репликаторов, Анна подумала, что через эту стадию прошли все. Первую тысячу смертей довольно интересно наблюдать. Потом понимаешь — все они похожи друг на друга…
Оставшись в одиночестве, Чен вынул из кармана крошечный чип. После полуминутной возни подключил его к центральному компьютеру. Оставалось решить, с кого начать просмотр.
Технология, во всяком случае та, которая была ему доступна, позволяла снять данные зрительного и слухового анализатора погибшего. Получался фильм — немного странный, но увлекательный. Совесть Владимира не мучила никогда. Он, в конце концов, оживлял этих людей! Почему бы им не поделиться толикой воспоминаний?
— Начнем с папашки, — решил он.
…Вопреки мнению Кертиса Ван Кертиса его служащие широко практиковали «гляделки» — давний и невинный термин. Порой их интересовали не только последние минуты клиентов.
Чен выделил в общем массиве информации три последних дня из жизни Кея Овальда. Потом включил экран. Наугад.
Изображение было сумбурным — как обычно. Отдельные детали — предельно яркие, контрастные, все остальное — статично и размыто. Капризы памяти…
Кей Овальд шел с кем-то по лесу. Потом, очень резко, вышел к берегу моря. Потом — к изгороди из густого кустарника. Разнообразна планета Эндория… Спутник Кея был вне поля его зрения, разговора они практически не вели, и Владимир переключился на последние сутки. Поединок с булрати, равно как и множество других событий, остался для него неизвестным.
— Давай ляжем спать? Груз мы проверили, — глядя в лицо Кея, сказал темноволосый мальчик. Сын, конечно. При мысли о долгих часах, заполненных инвентаризацией коробок и контейнеров, Чену захотелось отключить экран. Однако он добросовестно пронаблюдал, в разные ли постели легли мужчина и мальчик, после чего, грызя ноготь, включил воспроизведение последних минут.
Здесь его любопытство получило богатую пищу. Режиссеры Кертиса могли быть довольны: Владимир Чен смотрел зрелище космической катастрофы три раза подряд. На «бис» он дважды увидел те же события глазами Артура. Эта запись, однако, была чуть короче и, следовательно, гораздо менее интересна.
Поразмышляв немного об ужасах космоса, Владимир решил сохранить пленку с тремя последними днями Кея Овальда. Красочное зрелище — смерть в пустоте, да и на Эндорию стоит еще поглядеть. Память Артура он копировать не стал.
Любопытство погубило не только кошку. Владимир Чен уверенно шел к той же судьбе.
2
Кей воскрес с отчетливой мыслью, что этой смерти он Кертису не простит. Дело было не в боли — алгопистолет, как и полагалось, убивал больнее. Просто это была отвратительная смерть. Отвратительная — и великолепно разыгранная.
— Имя? — спросил мягкий женский голос.
Это мой первый аТан…
— А? Где я? — Кей завозился на диске репликатора — таком знакомом и ободряюще твердом. Табло на стене сообщило: «Инцедиос».
— Все в порядке, мистер. Вы живы. Как ваше имя?
— Кей… Кей Овальд. Где я?
— Подданство?
— Эндория. Я гражданин Эндории, я требую… это «аТан»?
— Да. Вы спасены. Вам подарена новая жизнь. Скажите ваш код.
Это была очень терпеливая женщина — старая женщина с молодым лицом. Кей сказал ей код. Смутился, заметив, что обнажен. Натянул бесплатную «аТановскую» одежду, пригодную разве что для мытья полов. И воскликнул:
— Боже, мой сын! Он погиб!
— Артур Овальд здесь, рядом, — успокаивающе сказала женщина. — Вас обоих вернули к жизни.
Кей расцвел в улыбке и полушепотом произнес:
— А ведь аТан оказался выгодной покупкой! Верно?
— Мы надеемся быть вашими постоянными партнерами. — Радость на лице женщины казалась почти искренней. Из-за спины Кея тихонечко отошел в угол дежурный врач, пряча в кулаке шприц с транквилизатором.
— Вы хорошо держитесь для новичка, — заметила женщина.
Осёл…
— Нас, Овальдов, так легко с ног не собьешь, — заверил Кей. — Мисс, могу я сынишку увидеть?
Та заколебалась:
— Согласно правилам… да о чем я… Идите за мной.
— Где мы оказались, не подскажете?
— Инцедиос.
— Что-то слышал…
— Да, сейчас о планете много говорят. Вот сюда, мистер Овальд. Входите.
Артур сидел на краю репликатора. Бесплатные брюки он уже натянул, теперь на очереди была футболка. Судя по замедленным движениям, здесь врач без работы не остался.
Интересно, играл он или паниковал на самом деле?
— Старый хрыч Кертис не врал в своих рекламках! — заорал Кей. — Артур, мы живы!
Артур Кертис поднял глаза. Он не стал младше — во всяком случае, настолько, чтобы это было ощутимым. Но сходство с мальчишкой, убившим Кея на Каилисе, слегка рассеялось.
— Отец, — срывающимся голосом произнес он.
— Малыш… — Кей подхватил Артура на руки.
Совершенно неожиданно Кертис-младший счел нужным заплакать.
Даже стоя с ребенком на руках, полузакрыв глаза, Кей продолжал следить за обстановкой. В реанимационную набилось человек семь — видимо, весь дежурный персонал. Две женщины в белых комбинезонах — операторы репликаторов, двое мужчин в темно-зеленых костюмах — врачи. Некое молодое существо неясного пола, смуглое и златокудрое, скорее девушка. Двое очень крепких мужчин — охрана.
