По неизвестно причине мне было очень легко открыться Стелле и рассказать о своем детстве. Слова полились из меня, и я не хотел останавливаться, хотел говорить и говорить, словно в попытке избавиться навсегда от воспоминаний, которые отчасти сделали меня тем, кем я сейчас являюсь.
Сколько себя помню во взрослой жизни, я всегда был суровым, иногда жестоким, временами озлобленным. Уж поверьте, повод всегда находился. Иногда я никого и ничего не щадил на своем пути. У меня не было иного примера, лишь пример озлобленности и ненависти родом из детства. Идти напролом и не сдаваться. Я хорошо выучил этот урок.
Пережив все издевательства своего отца надо мной, уже освободившись от всего этого после его смерти, я решил раз и навсегда для себя: все будет по моим правилам и никак иначе.
К сожалению, у меня не было примера крепкой семьи, только жалкое подобие из отца-алкоголика, который избивал меня и матери, которая, кстати, не выдержала всего этого и сбежала. Я её не виню, она все же делала некоторые попытки забрать меня с собой, но отец силой отобрал меня у неё. Не знаю, почему она решила не бороться дальше, не обращалась в органы опеки, да и вообще, где были глаза всех моих других родственников? С тех пор ни я, ни моя родня ничего не слышали о ней. Где она теперь? Жива ли она?
Иногда на меня накатывали воспоминания, порождающие борьбу желания и боязни создавать семью, потому что во мне течет его кровь. Я боюсь, что не смогу стать достойным примером для своих детей, не смогу их чему-то научить и указать верный путь.
Но эти выходные, проведенные в горах Поконо со Стеллой и Райли, дали мне пищу для размышлений. Мне было чертовски уютно и комфортно с ними двоими, что заставило меня поменять свое мнение. Сейчас я полон сомнений и думаю, что все мои табу на семью были какой-то самолично сфабрикованной глупостью, ограниченностью.
После поездки я стал частым гостем в доме Стеллы, и в последнее время совсем не ночевал в гостевой спальне, словно комната Стеллы стала моим вторым домом. Такое частое времяпрепровождение в её доме для меня значило очень много. Она стала мне доверять и перестала заморачиваться по поводу и без.
В одну из таких ночевок я просыпаюсь от звука детского плача, который нарастает и становится все громче и отчетливее слышным. Открыв глаза, я ничего не могу различить в кромешной тьме. Так темно, что хоть глаз выколи. Я протираю глаза, пытаясь привыкнуть к темноте, и вижу силуэт Райли, которая стоит у изножья кровати и плачет навзрыд.
Быстро отогнав от себя сон, я соскакиваю с постели, потому что совершенно не знаю, что делать. Я ещё не отошел ото сна и мне неизвестна причина, по которой она расстроилась. Я никогда не был в подобной ситуации. Один в доме с ребенком, который к тому же плачет.
Я пытаюсь собрать все свое мужество в кулак, опускаюсь на корточки, приблизившись к Райли, и беру ее за маленькие ручки.
- Что случилось? – осторожно спрашиваю. – Тебе приснился кошмар?
- Не-е-ет, - протяжно сипит она, всхлипывая.
- Не плачь, скажи мне, в чём дело? – недоумеваю я. Она высвобождает свою руку, вытирая ей свои слезы, которые льются ручьями из глаз.
- Мамочка, - ноет она, - моей мамочки нет, - снова продолжает хныкать она.
Я в замешательстве и не знаю, что сказать. Меня всегда немного пугал детский плач, поэтому оставаясь один дома с Райли, я просто надеялся на удачу и на то, что ничего особенно не произойдет. Но вот тебе и пожалуйста: я смотрю как болван на маленькую девочку, которая ростом чуть выше метра, и не знаю, что сказать и как её успокоить.
- Её, наверное, забрали инопланетяне, - смотрит она на меня, сдвинув бровки. – Это я во всем виновата, потому что не хотела засыпать, - всхлипывает она и начинает почти задыхаться от слез. Надо срочно что-то предпринимать, иначе я сойду с ума.
- Райли, почему ты так говоришь? – беру её за руки и заглядываю в её карие глаза, наполненные горошинами слез. – Ты ни в чем не виновата. Мама уехала на работу.
Глаза Райли замирают на мне. Ее выражение лица тотчас меняется с расстроенного на удивленное.
- Её не забрали плохие инопланетяне? – вытирая маленькими ладошками свои мокрые щёки, едва слышно вырываются у неё слова.
- Нет, - облегченно вздыхаю, радуясь внутри тому, что она, кажется, начинает успокаиваться. – Ей пришлось уехать на работу, когда ты уснула, а я остался дома, с тобой.
Райли, перестав плакать, смотрит на меня уставшими глазенками:
- Правда? – словно сомневается она в правдивости моих слов.
- Конечно, правда, - киваю я. – Зачем мне тебя обманывать? Давай я тебя уложу спать, - предлагаю ей дружелюбно, встав на ноги и протянув ей руку. Она смотрит на неё, будто не зная, пойти со мной или нет.
Райли качает отрицательно головой:
- Я не усну без мамочкиной сказки, - очень по - взрослому вздохнув и надув свои разрумянившиеся щечки, изрекает она.
- И что тогда будем делать? – я не знал, что еще сказать и пошел ва-банк, решив предоставить ей выбор. Лицо девчушки внезапно озаряет широкая улыбка.
- Давай есть мороженное! – восклицает она со шкодливым лицом, не задумавшись ни на секунду.
- Думаешь, это хорошая идея? – сомневаюсь, что стоит заняться именно этим. Кажется, не очень правильно кормить ребенка посреди ночи мороженным.
- Я никому не скажу об этом, - хитро она смотрит на меня, поджав свой ротик.
- Ну…,ладно, - сдаюсь, немного помедлив. – Только не говори маме, а то нам попадет, - пытаюсь я подговорить ребенка. Да уж, я не лучший воспитатель, кругом нарушаю все правила и устои.
Райли молчит, продолжая хитро улыбаться, и проводит сложенными пальцами по сомкнутым губам, показывая, что ее рот на замке, и наша тайна останется только с нами.
- Так, давай посмотрим, какое мороженое у нас есть, - заглядываю в морозильную камеру. Райли усаживается за стол, подперев подбородок руками.
- Так, здесь есть клубничное, ванильное, шоколадное и… сырное. Боже, кто может любить сырное мороженое? – разговариваю сам с собой вслух, вспоминая весьма странный вкус этого сорта мороженого.
Райли подозрительно молчит, поэтому я оборачиваюсь и смотрю на её серьезное выражение лица.
- Ты чего? Какое мороженое будешь? – демонстрирую ей коробку клубничного и шоколадного лакомства.
- Сырное! – говорит она. – Моё любимое!
- Вот как? – мои брови вздымаются вверх. – Серьёзно? – недоумеваю я. Только я мог так облажаться, раскритиковав именно тот сорт мороженного, который любит расстроенный ребенок, находящийся под моим контролем. Ещё минус один бал мне как няньке.
- Угу, обожаю его. Надо еще посыпать орешками, - говорит она, как ни в чём не бывало, словно не слышала мой неуместный комментарий.
- Так, где лежат орехи?
- В крайнем шкафу справа, - инструктирует она меня. Я беру миски из шкафа, решив тоже охладиться этой странной ночью. Кладу специальной ложкой два шарика мороженого для Райли и посыпаю размельченными грецкими орехами.
- Пожалуйста, мисс! – словно официант, подаю ей лакомство. Она хихикает и начинает есть мороженое.
Пока мы едим лакомство, то молчим и переглядываемся. У Райли довольное выражение лица. Я задумываюсь, насколько этот ребенок удивляет меня каждый раз. Никогда бы не подумал, что можно не любить клубничное или шоколадное мороженое, но, оказывается, не такой уж я спец в детских вкусах. Сейчас дети совсем другие, совершенно не похожие на нас.
- Так, ребенок, а сейчас идем спать! – говорю, помыв после нас миски и ложки, вытерев их и поставив на место, заметая следы нашего ночного преступления. Оглядываюсь на Райли, она лишь согласно кивает.
Перед сном я читаю ей несколько страниц её любимой сказки, после иду в спальню Стеллы и ложусь сам. Посмотрев на часы, понимаю, что прошло уже пару часов с тех пор, как Стелла уехала в пекарню, и она до сих пор не звонила.
Беру с тумбочки телефон и набираю её номер.
- Привет, - она почти сразу же снимает трубку.
