Да я уже почти успокоилась! По крайней мере настроение было приподнятым. Десять дней, проведенных у Максима Александровича, теперь воспринимались иначе — как безумный, приятный, отвратительный, эмоционально насыщенный, невыносимый, но незабываемый отдых. Со временем станет просто приключением. Кое-что, конечно, смущало — моя симпатия к Максиму Александровичу. Возможно, даже немного влюбленность, для которой не придумывалось ни одной причины. Ну и что с того? Он мне нравился, гормоны там или психологический сдвиг, без разницы. Но я не из тех людей, которые разрешат каким-то там гормонам рушить жизнь. Да, уже скоро это станет просто незабываемым приключением. Или вообще забудется.
Тем же вечером накупила попкорна и наслаждалась презабавной комедией. Смеялась и расслаблялась от отсутствия мыслей. Попался твердый комочек, я неловко прикусила — очень больно! Бросилась к зеркалу в твердой уверенности, что сломала зуб. Но ничего, обошлось, просто секундная боль. Сейчас пройдет, Лен, сейчас… Хорошо ведь, что зуб не сломала, правда? Сейчас…
Я рухнула на пол, потом вскочила, напрочь забыв про зуб. Попыталась взять себя в руки, подвела тело к дивану, взяла чашку с попкорном… и с разворота швырнула ее в стену. Громкий удар и разлетающиеся осколки вперемешку с желтыми кусочками окончательно взорвали что-то внутри. Я просто не могу больше! Журнальный столик от удара перевернулся. Не могу! Сувениры с полки снесла одним махом, многие разбивались — так даже лучше. Нельзя взять человека и использовать всей толпой так, чтобы он при этом остался человеком! Заорала со всей мочи в стену. Бессвязно. А потом еще и еще. Нельзя брать от человека, ничего не давая взамен! Он не выдержит, не сможет долго! Потому что если бы я просто сломала зуб, то снова решала бы проблему сама! Как и любую другую. Никому не нужная до такой степени, чтобы хотя бы выслушали! Хотя бы спросили: «Как ты, Лена, справляешься?» А Лена не справляется! Слышите, вы все, Лена никогда не была настолько сильной, чтобы все это вынести!
Я выла, упав на колени. Ревела и вытирала рукавом слезы. Но их накопилось слишком много — не за десять дней, за десять лет. В дверь громко постучали:
— Эй! Что там у тебя происходит? Ленка, мать твою, что за шум?!
Я заставила себя крикнуть — еще одна проблема вдовесок меня просто убьет:
— Ничего! Простите!
Потом и вовсе свалилась на бок, продолжая скулить, как брошенная собака. Даже соседу-алкашу стало интересно, что у меня тут происходит. Хоть ему. Ближе, кажется, у меня все равно никого нет.
Глава 20
К концу третьей недели все устаканилось. Я даже решила, что вернусь на прежнюю работу. Хватит быть жертвой. Хватит себя ею чувствовать. И если там мне будет плохо, то по крайней мере быстрее заработаю деньги на кредит и переезд в другой город.
Чаще всего я пребывала в апатии, но и с этим чувством можно смириться. Переждать, когда психика выйдет на новый виток — и он обязательно будет замечательным. Однако посреди этого спокойствия я все же не разучилась волноваться. Увидев на экране телефона имя, так и не заставила себя принять вызов.
Что ему нужно? Хотя вряд ли что-то личное. Наверняка по работе. Да точно по работе! Зачем ему еще звонить? Успокоилась и нажала на ответный вызов.
— Максим Александрович, вы звонили.
— Да… Подожди, — кажется, он куда-то выходил или закрывал дверь. — Лен, я должен кое-что спросить у тебя.
— Слушаю.
— Месячные были вовремя?
Нервно усмехнулась:
— А вы не забыли, что больше не вправе задавать мне такие вопросы?
— Спрашиваю не потому что вправе, а потому что должен. Ты и сама понимаешь.
— Я не беременна, Максим Александрович.
Секундная пауза.
— Хорошо. Вероятность, хоть и небольшая, все-таки была.
— Теперь можете вздохнуть спокойно. Что-то еще?
— Нет. До свидания.
Тишина не всегда вызывает такую опустошенность, только после всплеска эмоций. Он не спросил о планах, вернусь ли я на работу, о моих сомнениях или решениях. Возможно, ему все равно или не хочет давить. Интересно, насколько он переживал о моей беременности? И что сделал бы, если бы все пошло наперекосяк? Но еще интереснее, что сделала бы я? Аборт или многолетняя зависимость от него, необходимость общаться — м-м-м, один вариант хлеще другого, даже не знаю, что выбрать.
Ложилась я поздно. Отсутствие физической усталости и хоть какого-то режима все же сказывалось. Иногда часами лежала в постели и разглядывала потолок, а иногда до самого утра читала или смотрела фильмы. Отдыхать тоже нужно уметь! Кажется, я не очень умею…
Вот и теперь лежала, уже полчаса кряду. Но даже думать было не о чем. Включила лампу и снова легла. Закрыла глаза. Запустила руку под одеяло, прокралась под резинку трусиков. Почти сразу отыскала нужную точку и, не позволяя себе отвлечься на ненужные мысли, заскользила пальцами. Это приятно, даже немного возбуждает, но будто чего-то не хватает. Зажмурилась и представила себе актера из вчерашнего фильма, который мне очень понравился внешне. Он подходит ко мне, целует властно, а потом входит — без предисловий, даже немного грубо. Но его грубость не граничит с жестокостью, ничего общего. Это просто страсть — мужчина берет женщину.
Положила другую руку на грудь, сжала — но это не придало заметных ощущений. Это не я — это он ласкает мою грудь. И от этого его дыхание сбивается, он хрипло постанывает. Я же слышу собственные стоны. Возбуждение не заставило себя ждать, теперь мне даже не приходилось концентрироваться усилием воли: все происходило будто само. Мужчина уже не стонет, наоборот, он довольно сдержан. Несдержанная только я. Потому что не могу не стонать и подаваться вперед, мне приятно отдаваться его страсти.
«Красивая… моя… вся моя… — шепчет мужчина. — Громче, отпусти себя!»
Я задыхалась, забывая окончательно, где нахожусь.
«Ноги сожми. Тебе ведь нравится, когда так тесно? Почти до боли, но именно это и сводит с ума. Давай же, сильнее, иначе я буду недоволен».
— Господин, можно мне… — спрашивать разрешения глупо, но сейчас было так хорошо, что я не стала себе отказывать. Мне будто было нужно это, чтобы страсть захлестнула полностью.
«Да, девочка, покажи мне, как ты кончаешь. Сейчас!»
Я вся сжалась и перевернулась на бок, поджимая колени к груди. Оргазм был не слишком ярким, но он был. Стыдно ли таким заниматься? Ну, каждому встречному точно не расскажешь… Но мне было приятно, словно это означало какую-то победу. Однако пика получилось достичь лишь после воображаемого давления извне. Того самого актера с потрясающей внешностью и хриплым голосом, угу. Может ли быть такое, что Максим Александрович просто приучил меня к этому? Выработал условный рефлекс. Но как иначе объяснить, что раньше я вообще так не заводилась: даже отклика, подобного этому, от фантазий не ощущала? Мне всегда, всегда будто чего-то немного не хватало, чтобы по крови потек жар…
На следующий день позвонила Егору. Я не понимала точно, зачем мне это нужно, просто чувствовала необходимость.
— Это Лена. Помнишь такую?
— Лена? Что-то случилось?
Конечно, он был удивлен. После расставания мы вообще не общались, он даже перевелся в другую группу, чтобы закончить институт, поменьше встречаясь со мной. Его номер так и остался в моем телефоне — вероятно, именно для этого момента:
— Ничего не случилось. Привет!
— Привет… Как-то неожиданно…
— Наверное, я должна была извиниться — еще тогда. Пусть это будет сейчас.
Его голос стал мягче, даже отдавал улыбкой:
— За что, Лен? Сейчас-то за что?
— Вероятно, это потребность завершить что-то. Не знаю, Егор. Это мне нужно, не тебе. Узнать, что ты в полном порядке.
— Да я… — он явно растерялся, но знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать
— раз спрашиваю, значит, мне это необходимо. Поэтому теперь тихо смеялся, ударяясь в воспоминания: — Тебе тогда в самом деле стоило просто прямо сказать, а не бегать от встреч, делая из меня полного придурка! А когда до меня дошло, то я думал, что помру, честное слово. Но уже давным-давно так не думаю.
