Они никого не нашли.
Шли месяцы. Рассказ о лейтенанте Оноде стал в Японии легендой. Этот герой войны казался слишком безумным, чтобы существовать в реальности. Одни романтизировали его. Другие ругали. Третьи вообще считали сказкой и выдумкой тех, кто хотел верить в Японию, исчезнувшую давным-давно.
Примерно в это время об Оноде услышал молодой человек по имени Норио Судзуки. Это был бродяга, искатель приключений, хиппи, выросший через много лет после окончания войны. Он ушел из университета и четыре года путешествовал по Азии, Ближнему Востоку и Африке. Спал на скамейках в парках, в чужих машинах, камерах тюрем и под открытым небом. Нанимался работником на фермы за еду и сдавал кровь, чтобы расплатиться за постой. Это был вольный человек и, возможно, немножко сумасброд.
В 1972 г. Судзуки снова потянуло на поиск приключений. Он уже вернулся в Японию и задыхался в строгих культурных нормах и социальной иерархии. Ненавидел учебу. Не мог удержаться на работе. Ему снова хотелось в дорогу — и ни от кого не зависеть.
Легенда о Хироо Оноде подсказала Судзуки, где искать решение проблемы. Вот оно, новое и достойное приключение! Судзуки верил, что он найдет Оноду. Да, поисковые отряды, посланные японскими, филиппинскими и американскими властями, потерпели неудачу. Да, местная полиция безуспешно обшаривала джунгли в течение почти тридцати лет. Да, тысячи листовок остались без отклика. Ну и пусть! Оноду отыщет нищеброд, хиппи и недоучка.
Безоружный и не знакомый с военной разведкой и тактикой, Судзуки отправился на Лубанг и начал в одиночку бродить по джунглям. Его стратегия была такова: он очень громко выкрикивал имя Оноды и говорил, что о нем беспокоится император.
И нашел Оноду за четыре дня.
Некоторое время Судзуки прожил с Онодой в джунглях. К этому моменту Онода провел в одиночестве уже больше года. Ему не хватало человеческого общения и информации о внешнем мире, полученной из источника, которому он мог бы доверять. Мужчины почти подружились.
Судзуки спросил Оноду, почему он остался и продолжал борьбу. Последовал простой ответ: приказ гласил «никогда не сдаваться», вот он и не сдался. Почти тридцать лет он просто исполнял приказ. В свою очередь Онода поинтересовался у Судзуки, почему какой-то «мальчик-хиппи» заинтересовался им. Судзуки ответил, что покинул Японию в поисках трех вещей: «Лейтенанта Оноды, медведя панды и снежного человека — именно в такой последовательности».
При странных обстоятельствах свела судьба этих мужчин, великих искателей, которых манили обманчивые мечты о славе. Это были словно японские Дон Кихот и Санчо Панса, завязшие в сырой глуши филиппинских джунглей и воображавшие себя героями, хотя они оставались в одиночестве и ничего не делали. Онода к тому времени посвятил бóльшую часть жизни иллюзорной войне. Да и Судзуки на многое махнул рукой. Потом, уже отыскав Хироо Оноду и медведя панду, он погибнет через несколько лет в Гималаях, в поисках снежного человека.
Люди часто отдают львиную долю своей жизни с виду бесполезному или даже вредному делу. На первый взгляд, их дело не имеет смысла. Трудно понять, как Онода мог быть счастлив на острове, питаясь насекомыми и грызунами, спя в грязи и убивая мирных жителей десятилетие за десятилетием. Или почему Судзуки отправился навстречу собственной смерти, не имея ни друзей, ни спутников, ни иной цели, кроме как найти легендарного йети.
Позже Онода скажет, что ни о чем не жалеет. Он скажет, что гордится своим выбором и временем, проведенным на Лубанге. Он скажет, что было честью посвятить огромную часть жизни служению несуществующей империи. Если бы Судзуки выжил, он наверняка ответил бы что-нибудь подобное: он делал то, что хотел, и ни о чем не жалеет.
Эти люди выбрали страдание себе по вкусу. Хироо Онода решил страдать ради погибшей империи. Судзуки страдал ради приключений, сколь угодно рискованных. Для обоих страдания были не бессмысленны, но претерпевались во имя чего-то большего. Поскольку эти муки имели смысл, их можно было терпеть, а быть может, и черпать в них радость.
Если страдание неизбежно, если жизненные проблемы неотвратимы, то более подходящим вопросом будет не «Как прекратить страдания?», а «Зачем я страдаю? Ради какой цели?»
Хироо Онода вернулся в Японию в 1974 г. и стал на родине знаменитостью. Его приглашали то на ток-шоу, то на радиопередачи. Политики стремились пожать ему руку. Он опубликовал книгу, и правительство предлагало ему в дар огромную сумму денег.
Но его ужаснуло то, что он нашел по возвращении в Японию: потребительскую, капиталистическую и поверхностную культуру. Эта культура потеряла все традиции чести и жертвы, на которых было воспитано его поколение.
Онода попытался использовать свою внезапную славу для поддержания ценностей старой Японии, но новое общество осталось глухо к его словам. В нем видели экспонат, а не серьезного интеллектуала: послание в капсуле времени, диво для потехи, музейную реликвию.
И вот ирония судьбы: Онода почувствовал себя дома хуже, чем за все эти годы в джунглях. Ведь в джунглях его жизнь имела смысл: она что-то значила. Это делало его страдания выносимыми и даже чуть-чуть желанными. В Японии же он нашел народ, чья жизнь казалась ему пустой: кругом хиппи и женщины «несложного поведения», да еще и одеты по-европейски. И наступило прозрение: смысла в борьбе не было. Япония, которую он знал и за которую сражался, ушла в прошлое. Эта горькая правда пронзила его сильнее любой пули. Поскольку страдание было бессмысленным, оставалось признать: тридцать лет растрачены впустую.
Поэтому в 1980 г. Онода собрал вещи и уехал в Бразилию, где и прожил до самой смерти.
Луковица самопознания
Самопознание подобно луковице. В нем много слоев, и чем больше счищаешь их, тем больше вероятность, что заплачешь.
Первый слой луковицы — обычное понимание своих эмоций. «Вот когда я чувствую себя счастливым». «Вот когда мне грустно». «Это дает надежду».
К сожалению, многие люди сталкиваются с трудностями уже на этом незамысловатом уровне самопознания. Я знаю это, поскольку я один из них. У нас женой часто бывает примерно такой забавный диалог:
ОНА: Ничего не случилось?
Я: Да что могло случиться? Ничего.
ОНА:
