— Местонахождение неизвестно.
— Правильно старик Бунъя орал, эта стерва-простолюдинка ничего хорошего не принесла. И все же, чего они добивались, бросив, но не отказавшись от своего сына? М-да, одним движением обломали и Род, и Клан. — И замолчав на некоторое время, стал задумчиво рассматривать плывущие по небу облака. — А ведь у Бунъя сильная родовая способность.
— Согласен, мой господин. Камонтоку Рода Бунъя нашему клану не помешал бы.
— Думаю, я просто обязан познакомиться с другом моего сына. И поговорить насчет распущенности молодежи в наше время.
Первое, что сделала Шина, когда проснулась, это замерла. Осторожно повозившись в кровати, с облегчением вздохнула и расслабленно вытянулась на кровати.
«М-да, не перестаю удивляться маме, кроме всего прочего еще и девичьи седалища лечит. А ведь засыпать вчера на животе пришлось».
А все этот мелкий гаденыш. Ну да, сорвала она на нем злость, и что? Мог бы и в лицо все высказать, ябедничать-то зачем? А все из-за того, что вчера чуть с лучшей подругой не поссорилась. Из-за него, между прочим. И в этом он виноват: ей по факту и возразить-то Кине нечем было. Да, слабак, да, бедняк, да, живет на территории клана и получает на халяву защиту кланового квартала. И что с того, что в половине всего этого он не виноват? По факту-то, так оно и есть! Как же ее все это бесит. И как итог дня — порка. В семнадцать лет! Ну, просто прекрасный день.
А родители еще и намекали, что ей извиниться надо. Ей! Перед Ним! Перед этим слабосильным ябедой! Ну уж нет. Прямо ей никто этого не говорил, а значит… доносчик! Вот как с ним после этого обращаться? Извиняться? Нет, в чем-то она, конечно, перегнула палку, про нахлебника, пожалуй, не стоило. И она даже извинилась бы, со временем. Но вот горящая огнем попа вчера перечеркнула всякую возможность этого. Правда, если родители узнают…. А ведь могут, раз он жаловаться начал. Эх, значит придется. Но сделать это надо по-особенному, чтоб, значит, он все сразу понял и при этом не слишком грубо. А потом на пробежку! И спарринг! Уж она ему сегодня покажет, как он любит говорить, кузькину мать. Он ей за все ответит. Зря она, что ли, так рано вставала?
Потянувшись всем телом, она резко отбросила одеяло и вскочила с кровати. Представленный в воображении спарринг зарядил ее бодростью и предвкушением. Жаль и его выпороть нельзя, вот уж это действительно будет перебор.
Спустившись на первый этаж, она сразу почувствовала запахи из кухни, еще неопределенные, но как сам факт. Все-таки мама у нее лучшая. Мужчины в семье, да что уж там, не только мужчины, еще и не думали вставать, а она уже на ногах и на кухне. Как только все успевает? Впрочем, и выгоду она свою имеет. Ей позволено гораздо больше, чем многим и многим, Что уж там говорить, если она сохраняет за собой право быть единственной женой Наследника клана. Да, мама у нее зверь, всех этих мужланов в кулаке держит.
«И не только мужланов, — подумала Шина, потрогав пальцем свою попку. — Подлечить-то подлечила, но беседа с ней была как бы не страшней, чем с дедом».
Сходив в душ и переодевшись в спортивный костюм, зашла на кухню, надеясь перехватить что-нибудь вкусненькое. Завтрак-то еще не скоро.
— Доброе утро, мам.
— Доброе, дочь. Ты, я смотрю, на пробежку собралась, — не оборачиваясь, поздоровалась с дочерью Кагами.
— Да, давненько я не бегала.
— Могла бы и подольше поспать.
— Хочу Синдзи с собой… пригласить.
— Вот как? — даже обернулась на эти слова мать семейства. — Тогда напомню тебе — сначала дело, потом развлечения. — Как поняла Шина, это был еще один намек на извинения.
— Я на тренировку иду, какие еще развлечения?
— Я имею в виду спарринг, Шина, — сказала женщина, поворачиваясь обратно к плите. И помешав в одной из кастрюль, развернулась обратно, выкладывая на стол овощи.
А Шина в этот момент ликовала — похоже, мама была на ее стороне и почти официально разрешила хорошенько наподдать Синдзи. Да ради этого она даже извинится, как следует.
— Хорошо, мам, я запомню!
— И еще одно, Шина, если я увижу на нашем соседе синяки, я рассержусь, — заметила Кагами, покручивая в одной руке помидор, а в другой нож. — Ты ведь не хочешь, чтобы твоя мать сердилась? Краснела почем зря, нервничала.
Шина тревожно замотала головой.
— Нет, не хочу.
— Ну вот и отлично, — ответила на ее махание головой мать. И поправив тыльной стороной руки прядь волос, вернулась к нарезанию овощей.
— Но, мам, это же спарринг, как без синяков-то? — попробовала найти лазейку Шина.
— А ты постарайся.
И таким вкрадчивым был ее голос, что Шина сразу решила: ну его нафиг, этот спарринг. В конце концов, это не навечно, можно и подождать недельку, пока родители не успокоятся. Или пару неделек. Или вообще что-нибудь другое придумать.
— И какое это тогда развлечение… — пробурчала Шина.
Но мать услышала.
— Цели спарринга бывают разные, Шина, и тебе, как девушке, это должно быть известно.
«И что я теперь, не девушка, что ли?» — возмущенно подумала Шина.
И как будто что-то почувствовав, Кагами подняла голову и взглянула ей в глаза.
— Что?
— Ох, дочка, какая же ты становишься глупой, когда речь заходит о Синдзи, — качнув из стороны в сторону, головой сказала Кагами. — Знать бы еще почему, — ухмыльнулась она, смотря на возмущенную мордашку дочери.
— Пойду я, — проворчала, так ничего и не перехватив, младшая Кояма, — а то время идет, а Синдзи спит.
Шина тяжело вздохнула. Раздражение, накопившееся за этот, ещё даже не окончившийся день, могло побить её личный рекорд в этом плане. И ведь даже не выплеснешь негатив. Школа — не то место, где это можно проделать. Тем более ей, как представительнице клана Кояма, не к лицу проявлять чувства у всех на виду… не к лицу…
«Чёртов Синдзи!» — яростно подумала Шина, ударяя кулаком по туалетной дверце — «Да и Кино хороша! Вот кто её за язык тянул, а? Нет, я, конечно, понимаю, что отчасти она права но… да, все демоны христианского ада, я же не лезу с ее недостатками к другим! Каков бы ни был Синдзи, ее это не должно касаться».
Порывистым движением отбросив прядь чёрных волос, Шина подошла к зеркалу и посмотрела в глаза собственному отражению.
«И всё же, даже так Синдзи перешел все дозволенные границы! Мелкий буквально опозорил меня на глазах у подруги! Блин! Если бы не родители, то уж я бы ему задала жару! Парой синяков тут бы он не отделался!» — с предвкушением садиста подумала она, представляя себе «помятое» лицо Синдзи — «но, к сожалению, это только мечты. Деда полностью на стороне этого доносчика. Да и ма… в лучшем случае мне все уши открутит, если увидит у него хоть один синяк! По крайней мере, ближайшую неделю».
До слуха Шины донесся звук открывающейся двери и девичьи голоса. Девчонки явно скрашивали своё время любимым способом сверстниц. Сплетничали.
И, пожалуй, Шина даже не придала бы внимания чужой болтовне, если бы не одно «но». В числе сплетниц была Кино. И говорили они о Синдзи.
Воспользовавшись своим преимуществом в две с половиной секунды, именно столько времени потребуется ученицам, чтобы пройти от входной двери до кабинок, как однажды посчитали они с Кино, Шина скрылась в одной из них.
— …ты представляешь, что этот нахлебник сказал? «Всеми силами стараюсь не опуститься на ваш уровень»! — Было слышно, что в этот момент Кино, а это была она, передразнивала Синдзи. — И это от приблудного? Какое неуважение! И ладно ещё ко мне, так к Шине-сан! Как он посмел открыть рот на наследницу приютившей его семьи?! — голос полный возмущения.
— И что ты будешь с этим делать? — одновременно с вопросом раздаётся звук льющейся воды в рукомойнике.
— Уж так просто я это не оставлю! Нужно что-то с ним делать! И в первую очередь ради Шины-сан! Нельзя допустить, чтобы тень этого неудачника коснулась нашей подруги!
«Это чегой-то она там собралась делать?! Ещё чего не хватало! Выбивать дерьмо из Синдзи имею право только я! Ну, еще и Мизуки».
