— Всё? — тяжело дыша, спросил Казак, сжимая в руках огромный ключ, не иначе из грузовика взял.
— Походу, да, — садясь на землю, ответил ему Леший.
— Парни, вы как? — подбежал к Ламе маленький Вася, а ко мне Селя. — Аптечка где? — заорал он.
— Да всё нормально, дружище, — попытался я отмахнуться от него. Но сил уже практически не осталось.
— Да у тебя вся башка в крови и шнобель разбит.
— Парнишке, вон, помогите, — кивнул я в сторону сидящего у дерева подростка, а рядом с ним второго парня. — Ему покруче досталось. Ты Саныч? — спросил я у стоящего и смотрящего на нас мужчину лет 40 славянской внешности и крепкого телосложения с тёмными, коротко стрижеными волосами. Одет он был в синий комбинезон с молниями, сжимающими рукава и штанины возле кроссовок.
— Я, — кивнул он и улыбнулся. — Спасибо! — протянул он мне руку. — Я, так понимаю, с тобой по рации разговаривал?
— Точно, — ответил я, пожимая ему руку. Селя уже суетился рядом с аптечкой. — Теперь ты понимаешь, почему твоим парням не надо было сюда ехать?
— Теперь понятно, — посмотрел он на сидящих у дерева своих друзей. — Молодой — Вася, постарше — Витёк, — неожиданно представил он их нам, показав на них рукой.
К ним уже подошли наши бойцы, я точно не разглядел кто, и оказывали им необходимую помощь. В этой драке досталось всем, но тем, кто первые рубились, досталось сильнее. Мы, считай, на себя весь удар приняли. Я сначала оглядел себя, затем посмотрел на остальных. У абсолютно всех порвана одежда, кто-то в листве, кто-то в земле, царапины, ссадины, кровь бежит, но вроде все живые, никто на земле бездыханный не валяется.
— Привет, мужики, — с трудом улыбнувшись и подняв руку, ответил нам Витёк.
— Объясните нам, где мы? — присаживая рядом со мной, спросил Саныч.
— Вы в другом мире, мужики. Давай без глупых вопросов только. Возврата отсюда нет, мы провалились сюда точно так же. Грубо, в ста километрах отсюда есть город. Там около тридцатитысяч людей, они провалились точно так же. Дальше — ещё один, там тысяч сорок. Живём и не тужим: есть еда, вода, крыша над головой. Город в пустыне. Вокруг города вот такие оазисы, в котором мы сейчас находимся. В них выращивают необходимую еду, скот, добывают полезные ископаемые. Есть, так называемое, облако, из которого мы таскаем различные вещи для жизни. Как они там оказываются, никто не знает. Сюда мы приехали на разведку выяснить — что тут и как. Это если кратко. Сейчас передохнём, поедем к нам во временное жилище, там вам пацаны остальное расскажут.
— Понятно, — ответил Саныч, смотря перед собой.
Сильный мужик, спокойно отнесся к моему краткому рассказу. Витёк с Васей сидели и хлопали глазами на всё происходящее, но глупых вопросов не задавали и каких-либо истерик не закатывали.
— Я так и подумал, — немного помолчав, сказал он, — как пустыню увидел, почему-то сразу решил, что мы провалились, хрен знает куда.
— Вы-то тут откуда? — спросил я у него, когда мне уже Селя бинтовал голову, промыв небольшое рассечение.
Внезапно, рядом со мной раздалась кряхтение. Ребята мгновенно окружили пытающуюся встать на ноги довольно-таки крупную обезьяну, не иначе, самца. Стиснув зубы, я поднялся и подошёл к ним. Ба, да это же тот, кто мне чуть позвоночник не сломал своими тисками, а я ему лбом своим в нос ударил. Судя по тому, как из носа текла кровь, сломал. Обезьяна сидела около дерева и зажимала лапами свое хозяйство между ног. Видимо, ему было больно, очень.
— Я его пристрелю сейчас! — крикнул Жук и вытащил из кобуры пистолет. У Жука вся левая половина лица превратилась в сплошной синяк, видимо, ему очень хорошо досталось. Этот крупный самец сначала, вроде, дёрнулся, но потом от боли снова рухнул на землю. Видимо, я ему действительно сильно попал между ног.
— Стой, Жук! — крикнул я ему, держась за стоящего рядом Селю и кладя свою руку на пистолет Жука, опуская его вниз. — Видишь, он не сопротивляется, ему самому больно. Они же просто свой дом защищали.
Самец посмотрел на меня так, я не знаю…У меня возникло такое ощущение, что он понял, что я его только что от смерти спас. Глаза такие понятливые что ли. Он сидел и смотрел на меня, а я стоя смотрел на него.
— Мы уходим, — сказал я сидящей обезьяне и вытянул обе руки перед собой.
— Ты с ним что ли разговариваешь? — удивлённо спросил Леший.
— Мне кажется, он понимает, — ответил я, хотя сам в этом уверен не был.
Самец поднялся на ноги, было видно, что ему больно. Одну из своих рук он так и держал между своих ног. Крупный такой, ростом, наверное, с меня, метр семьдесят пять где-то, весом около восьмидесяти килограмм, может чуть больше. Наши бойцы отступили от него на пару шагов и мгновенно навели на него оружие.
— Спокойно всем, — сказал я, выйдя вперёд и разведя руки в стороны, — опустите оружие и потихоньку отходите назад.
Мы сделали шаг назад, второй, третий. Тот стоял и внимательно смотрел за нашими действиями.
— Забирай своих, — сказал я обезьяне и показал рукой на лежащих и начинавших приходить в сознание обезьян. — Забирай, — повторил я снова, помогая себе руками, и показал сначала на стоящего около дерева Самца, а затем на его лежащих собратьев, — и уходи.
Нет, он реально меня понимает. Ну не могут быть такие глаза у тупого животного, он, прям, глаз с меня не сводил.
— Не вздумайте стрелять, мужики, — сказал я. — Он сейчас уйдёт.
Самец, потоптавшись пару секунд на месте, боком подошёл к лежащей на земле ближайшей обезьяне и, схватив её одной рукой, поволок её в сторону.
— Надо же, — потихоньку сказал Маленький, — своих не бросают.
Самец, оттащив в сторону обезьяну, издал пару небольших криков и сел на корточки, наблюдая за нами.
Практически мгновенно в деревьях мы услышали шевеления и шелест ветвей.
— Окружают! — крикнул кто-то и все разом вскинули оружие, наведя его на деревья.
— Не стрелять никому! — заорал я, успокаивая ребят и снова разведя руки в стороны. Я не сводил глаз с Самца, а он так же смотрел на меня.
Самец снова издал пару звуков. Все мартышки, которые были вокруг нас, мгновенно, перепрыгивая с ветку на ветку, очутились за спиной Самца и спустились на землю рядом с ним.
И было их очень много.
— Если навалятся все, — прошипел стоящий рядом Селя, — не отобьёмся.
— Не навалятся, — сказал я, но моя рука предательски дрогнула и легла на кобуру. Пистолет был в ней, в драке я так и не успел его вытащить. — Ещё пару шагов все назад отошли, — снова отдал я команду, — и опустите оружие.
Мои гляделки с Самцом продолжались. Он смотрел на меня, а я — на него.
— Забирайте своих! — крикнул я ему, снова показав на лежащих обезьян и на Самца.
Самец снова издал пару звуков, и от их достаточно большой толпы отделились несколько обезьян поменьше и потихоньку стали подходить к своим лежащим обезьянам. Всё это происходило в абсолютной тишине. Опасливо смотря на нас, они брали их за руки и ноги и оттаскивали в сторону своей толпы. Там их уже принимали другие.
— Уходим, мужики, — сказал я. — Большой, вытолкни Газель из ямы.
Внезапно одна из обезьян, которую волочили по земле, закричала. Та, которая её тащила, мгновенно отпрыгнула в сторону, а раненная осталась лежать на земле. Она попыталась встать на ноги, но тут же упала и попыталась вытащить что-то из своей ноги, но, порезав лапу, снова закричала. Толпа обезьян тут же подняла крик, а бойцы мгновенно вскинули оружие. Самец тут же крикнул что-то, и все обезьяны разом заткнулись. А наши тут же опустили оружие.
— У неё в ноге моё лезвие от ножа сломанное, — потихоньку сказал мне Шурик. — Видимо, кричит от боли. У меня, когда дубинки выбили, я за нож схватился, сначала в камень им попал, лезвие почти сломалось, затем этой мартышке в ногу воткнул, там оно и осталось.
— Хреновый у тебя ножичек — процедил я сквозь зубы.
Млять, что же делать? Попытаться вытащить лезвие? А если они накинутся? Оставлять тоже нельзя, сами они не вытащат, и эта обезьяна просто умрёт.
