Хм, судя по тому, как решительно вскинулся Сокольский-старший и как насупил густые брови — работает, да еще как.
— Артем! — снова рык. Неужели все мужчины думают, что если вот так вот, поднапрягшись в связках, порычать, то можно все решить? Странные создания. — Мы тебе вчера сообщили, что Илона решила учиться на курсах флористов и ей понадобиться помощь. В скором времени мы станем одной семьей, и это крайне невежливо так поступать со своей сводной… с дочерью Сусанны, когда я иду тебе на любые уступки!
— Я уже ответил, пап, что нет. Мог и не сообщать!
Ого, какой Сокол серьезный. Я осторожно завозилась под его рукой. Эй, он собирается меня отпускать или как? Мне вообще-то до ветру не мешало бы сходить.
— Поздно, сын! Илона «уже» приехала! Покажешь девочке город, поможешь освоиться, познакомишь с друзьями. Заодно и нам с Сусанной будет спокойнее. Все равно ты по весне на сборы уедешь, кому-то придется и за квартирой присмотреть.
— Пап, какая весна? Минуту назад речь шла о трех неделях.
Ага, шла. Я свидетель!
— Неважно.
— Нет, очень важно! Речь идет о моей территории…
Ну вот. Только рогов не хватает, сейчас бодаться начнут.
— О моей территории! Ты забываешься, сын! О моей! И если ты еще не понял, все равно будет так, как я сказал! Точка!
Ничего себе! Кажется, назревает настоящий скандал, а Фанька как всегда в эпицентре! Да что ж такое-то! К моему изумлению обе блондинки радостно выдохнули. Зато Сокол вдруг не на шутку напыжился. Не удивительно. Если бы мне вот так же привезли жильца — я б еще и не так брыкалась!
— Нет вопросов, пап. Не нравится, как я живу — отлично! Мне самому надоело перед тобой отчет держать! Брошу универ и буду играть в футбол, как хотел. К черту все!
— Я тебе брошу! Я тебе так брошу! Никакого спорта без образования, понял?! Сначала диплом получи, а потом делай что хочешь!
— Тогда не командуй, как мне жить, и не попрекай!
Глава 3
Мужчина вдруг схватился рукой за сердце и пошатнулся. С Сокольского разом слетела вся спесь.
— Пап?
— Вася?
— Василий Яковлевич? — проблеяла худой овечкой Илоночка, вторя матери, и сразу стало понятно, чьи руки в этой семье моют золото.
Глава семейства, как настоящий кабальеро, соскочивший на ходу с лошади, устоял на своих двоих. Задрав подбородок, вскинул руку, успокаивая «толпу» и кажется мне, что эту короткую сцену можно было бы отыграть лучше. Во всяком случае, как по мне, именно дрогнувший голос выдал дилетанта с головой.
— Все хорошо, сын. Отголоски сердечной болезни. Сейчас выпью воды и полегчает.
Что, серьезно? Никто кроме меня и не заметил? Кажется, нет. Сокольский, путаясь в одеяле и чертыхаясь, поскакал на кухню и тут же вернулся со стаканом воды. Так быстро слетал, что я даже моментом воспользоваться не успела.
Сусанна ласково погладила локоток мужчины и сердито взглянула на парня. Впрочем, ее взгляд удивительным образом смягчился, когда Илоночку внезапно пробрал кашель. Вот только обратилась она не к дочери.
— Артемушка, дорогой, ну к чему эти разногласия и нервотрепка в кругу любящей семьи? Неужели мы не можем сесть и договориться, как нормальные люди? Давай-ка, выпроводи поскорей свою гостью, и спокойно все обсудим. Девушка, — карие глазки сверкнули острым нетерпением, — до свидания! Кажется, вам ясно сказали, что вы здесь задержались!
Вот он — мой звездный час! Момент работника массовки, во избежание конфликта с примой труппы, красиво уйти со сцены и раствориться в безызвестности, не затеняя свет софитов, падающих на ее протеже. Меня больше никто не держал и я, рада стараться, попятилась из комнаты.
— Ага, сказали. Так я пошла?
— Идите-идите, — отвесила поклон Сусанночка, — и сделайте одолжение, милочка, — не возвращайтесь!
Как грубо. Вот прямо обидеться захотелось. А впрочем — не мне с этой грымзой жить!
— До свида… — я развернулась на коротком разбеге, нацелившись на выход, но меня, как куропатку на лету, срезали крепкие руки Сокола.
— Стоять! — прошипел парень в ухо, и я даже покраснела от такого неожиданного внимания, хватая ртом воздух. Сильный какой! И чего он ко мне все время обниматься лезет? Вот снова ухватил за талию и притянул к себе, разворачивая лицом к родителям.
Ну, все, решил сдать, зараза! Все шишки сбросить на меня! Ябеда! Прости Лешка, прости мама, я сделала все что могла.
— Ты куда, Пыжик? А познакомиться? И нечего стесняться! Сейчас всем признаемся и дело с концом! Ты же этого момента три месяца ждала!
И если бы, паразит, не ткнул меня кулаком в ягодицу, я бы даже не сообразила, что это он мне.
— Кто? Й-я?!
— Ты! Пела — познакомь да познакомь. Хочу как можно скорее влиться в твою дружную семью. Ну, вот они, мои родственники. Золотые люди, как видишь! Особенно Сусанночка, — парень белозубо оскалился будущей мачехе, — юмористка! Не возвращайтесь! Очень смешно! В общем так, пап, тут такое дело, — вновь напустил на лицо серьезность, выставляя меня вперед. — Вот это — моя девушка…
А? Чего?
— И мы решили жить вместе!
Ик. Ик. Ик, ик, ик… Я оттопала назад.
Женщина нахмурилась, я заморгала. Рука Сокольского крепче сдавила талию. Да, парню не позавидуешь. Держится так, словно вот-вот рухнет на дно. Только я-то тут причем? Совсем офигел, что ли? Да меня сейчас эта Сусанночка с доченькой пилочками для маникюра исполосуют!
Я расцепила край губ и попыталась изобразить чревовещателя.
— Ты что, Сокольский, лбом в дуб въехал? С ума сошел! Ты что несешь?!
Но получилось только промычать: «мумымумы». Очень явно промычать — все трое родственничков тут же уставились на меня и переглянулись. Не удивительно, даже я засомневалась в своей адекватности.
Стало так обидно, что немедленно захотелось Сокольского стукнуть! Ткнуть кулаком, пониже спины, совсем как он, правда, с размаху. Но впечатать кулак мешало обмотанное вокруг бедер одеяло и хмурые взгляды, поэтому парня пришлось как следует ущипнуть. Кто ж знал, что в этом месте одеяло сползет и мой чудо-щипок придется на голую задницу! Ну все, теперь точно со свету сживет!
На лице Сокольского не дрогнул ни один мускул. Вот это выдержка! Кубик-Рубик бы уже орал как резанный! У меня даже коленки подломились от уважения. Пришлось проблеять совсем как Илоночка — тоненько и противно. Исключительно в виде извинения.
— З-з-здрасти!
— Сусанна, дорогая, — улыбнулся Сокол, — как видишь, есть небольшая проблема. Не можем мы жить втроем, когда у нас тут любовь-морковь. Придется вам с отцом подыскать для Илоны другую квартиру.
Рано радовались. Акула, она и есть акула, даже если живет на суше. Скрипнув зубами, Сусанночка улыбнулась Сокольскому-старшему, нахмурившему лоб от признания сына, и повисла на мужском локте.
— Глупости! — легко отмахнулась от слов парня. — Знаем мы, какая у тебя любовь! Сегодня одна девочка, завтра другая. Все помним! А Илоночке учиться нужно, в большом городе друзей заводить. Ну же, Артемушка, — пропела лисой, — неужели откажешь своей сестре?
— Нет, — упрямо сглотнул Сокол. Заиграл важно желваками. — На этот раз все по-другому. У меня тут любовь случилась, можно сказать всей жизни! Да я вообще впервые так влюбился! Люблю Пыжика не могу! Даже ночами снится! Вот как только встретились — так никого вокруг не замечаю. Только ее! Еле упросил переехать ко мне, так что учтите — у нас все по-серьезному!
И похлопал меня ладонью по плечу. Надо понимать — вроде как приголубил.
М-да. Станиславский отдыхает. Артисты! Интересно, когда закончится первый акт, можно будет уже сбегать в уборную?
— Пожалей дочь, Сусанна. Зачем ей слушать наши… ну, ты сама понимаешь что. И так соседи каждую ночь в батарею стучат.
Женщина поняла, а вот я не очень. На всяк про всяк с подозрением покосилась на парня — это чем он тут ночью занимается?
— Да и девочка у меня стеснительная, не хочу ее напрягать. А ревнивая какая — тигрица! Мне, конечно, льстит, но боюсь за Илоночку.
