— Что ж компанию не нашел, что бы уснуть помогла.
— А я хотел только тебя в этой постели видеть. Голой. Ну, вот и вижу теперь.
Рита с подозрение ощупала себя под простынью. Так и если. Голая. Раньше вспыхнула бы от стыда, и язык проглотила, окажись в такой ситуации. Сейчас почему то разозлилась.
— Ну и что нравиться то, что видишь?
— Очень-уголок рта Алекса дернулся в намеке на улыбку.
— Это в вашей секте нормальная практика похищать женщин, травить их наркотой и в постели свои голыми затаскивать?
— Секте? Хм… Мы не секта. И тебе больше понравилось, если бы я тебя на полу бросил. Голой.
— Вообще то, да. Твои вещи сожгли на всякий случай. Да и сам процесс мне очень понравился.
— Какой еще процесс?
— Раздевания тебя. Очень понравился. Глаза Алекса вспыхнули золотистыми искрами, и он поерзал в кресле, устраивает очевидную эрекцию.
— Ты просто псих озабоченный!
— Не буду спорить с очевидным. В твоем присутствии я действительно становлюсь таким.
Рита отвернулась. На этот раз кровь все же прилила к ее щекам и не только щекам.
— Зачем ты говоришь со мной так? Тебе нравиться меня смущать?
— Смущать не нравится. Нравиться то, что тебя это возбуждает.
— Что ты о себе возомнил?
— Можешь даже не пытаться! Я чувствовал запах твоего возбуждения раньше в палате, когда поцеловал тебя и чувствую его сейчас.
— Да как ты… Что значит чувствую, ты что собака что бы ко мне принюхиваться.?
— Семен же тебе пытался сказать. Ты ничего не запомнила?
— Да все я помню! Вы что это всерьёз? Ну не может же взрослый человек говорить о таких вещах всерьёз? Ты известный во всем мире успешный человек, бизнесмен, я вспомнила, что видела статьи о тебе. И что же днем ты заключаешь контракты, а ночью покрываешься мехом, воешь на луну и задираешь ногу на деревья? Это же чушь.
Алекс просто зашелся в смехе.
— Задираю ногу? Это все что тебя интересует? Ты не спрашиваешь, не сожру ли я тебя, но тебе интересно поднимаю ли я ногу на деревья?
— Да меня вообще не интересуют твои интимные подробности. Я хочу выбраться из этого вашего милого дурдома, на выезде и забыть о вас навсегда.
— К сожалению это в ближайшее время невозможно. Мы с тобой вообще не покинем этот дом пока не закончится твой первый цикл. Так что прости ближайшие, дней 5–6 тебе придётся терпеть мое присутствие.
— Нет! Это совершенно не приемлемо! Я не могу застрять тут с тобой! Рита вскочила в ярости на постели. Мои животные, мой дом…! Это несправедливо!
— Она в бешенстве топнула ногой.
Алекс поднялся и шагнул к постели.
— Знаешь, когда я узнал о нашей ситуации я тоже орал что это несправедливо. И мне тоже не доставляет удовольствия быть запертым тут с тобой. Я хотел, что бы все было по-другому. Но если ты почаще будешь так злиться и забывать что на тебе ничего нет, то это как-нибудь скрасит мое неудобство — и глаза Алекса совершенно неприкрыто-плотоядно, заскользили по ее телу. Рита испуганно пискнула и упала на постель натягивая простынь до самого носа.
— Да ты просто! Пошел вон отсюда!
— Вот еще, невозмутимо пожал плечами Алекс.
— Это, между прочим, мой дом и моя спальня и лежишь ты в моей постели. И если тебе не нравиться что я на тебя пялюсь, не прыгай абсолютно голой по моей кровати. Я, между прочим, живой человек и мужчина, а ты красивая женщина. Так что не доводи до греха. Продолжал ерничать Алекс, хотя не был в состоянии скрыть что голос стал хриплым. На глазах Риты выступили слезы.
— Уйди, пожалуйста! Почему ты так ведешь себя? Что вы собираетесь со мной сделать? — сдерживаемый страх стал вырываться наружу со слезами. — Вы убъёте меня? Изнасилуете? — Рита уже давилась слезами. — Что вам нужно? Что вам всем нужно от меня? Почему это должно происходить именно со мной? Неужели я настолько виновата?
Рыдания окончательно задушили голос. Алекс в растерянности стоял около кровати, не решаясь прикоснуться, успокоить.
— Прости я, кажется, действительно перешел границы. Я не хотел…Просто я очень сильно хочу тебя и не вижу смысла притворяться, что это не так. Мы действительно не люди и у нас не принято стесняться выражать свои чувства и желания. Я не пытался тебя обидеть. Или смутить… ну разве чуть-чуть. Ты такая красивая, когда злишься. Ты теперь одна из нас и тебе стоит научиться, с этим жить. Но я никогда не возьму тебя силой, никогда. А никому другому даже не позволю дышать в твою сторону. Хотя бороться с искушением, хотя бы изредка касаться тебя мне невыносимо трудно и становиться все труднее.
— Голос Алекса треснул, и в нем зазвучала неприкрытая жажда.
— Так что прости меня, если не сдержусь. Мне сложно напоминать моему волку, что ты выросла как человек и воспринимаешь все как человек. Он ведь чувствует что в тебе чистейшей волчьей сущности больше чем в ком — либо вокруг.
— Но как это может быть? Я прожила всю свою жизнь и ничего не заметила? Но это, же просто чушь! Семён что-то напутал или же вы все сговорились и пытаетесь специально свести меня с ума! Только не пойму, зачем вам это нужно? У меня нет капиталов, что бы они достались вашей чокнутой, секте! Вам нужно, что бы я уехала? Так выпусти меня, и я уеду, и ты никогда больше меня не увидишь!
— Нет! — Рёв Алекса прокатился по комнате заставив задрожать стекла.
— Ты никуда не уедешь и точка. Никогда. Он повернулся и пошел к двери.
— Макс купил тебе одежду она в шкафу. Прими душ, одевайся и спускайся. Надо тебя накормить. Если мы все равно заперты тут, то может попробуем хотя бы изобразить подобие семьи?
И он решительно закрыл за собой дверь. Изобразить подобие семьи? С какой стати?!
Алекс метался внизу в ожидании, когда спуститься Марго. Шли минуты она не показывалась. Еда уже остыла. Она что решила его проигнорировать? Его волк бесился, требуя подняться к ней. Он не унимался с той самой минуты, как Алекс принес ее в свою спальню и уложил обнаженной на постель. Поддавшись искушению, он растянулся рядом со спящей Маргаритой, оплетая ее своими руками и ногами, согревая пылающим от желания телом. Сжав её так что едва не треснули кости он думал как легко было бы сейчас овладеть ею спящей, такой мягкой и податливой. Боль в паху уже давно была просто невыносима, и он прижался своей пылающей эрекцией к ее бедру. Алекс приподнялся и коснулся ее губ своими. Ее дыхание было ровным, а лицо спокойным. Нет это не то что он хотел! Он хотел что бы ее дыхание прерывалось от возбуждения, а глаза были затуманена страстью. Хотел слышать горячий шепот и стоны, а не тихое дыхание спящей. Алекс со стоном откатился, укрыл ее тело покрывалом. Чувствуя что опять наказал сам себя позволив прикасаться к обнаженному телу, обреченно побрел в душ. «Ты просто жалок! Ты чертов неудачник! Не мог держать свои руки при себе? Ну что же теперь предстоит решать свои проблемы в прямом смысле «собственноручно». Добро пожаловать в сказочный мир онанизма! Жалкий неудачник». Выйдя из душа, он уселся в кресле дожидаться когда Марго проснется. Потом вспомнил, что Сэм сказал, что спать она будет несколько часов, неохотно оторвался, от ее лица и поплелся в кабинет поработать с документами.
Вернувшись через четыре часа, он застал, ее в момент пробуждения. Внутри скрутился тугой узел. Что она скажет когда проснется? Будет в ярости или испугается, расплачется? Господи только бы не слезы! Он не знал, что делать с плачущей женщиной. Но открыв, наконец, глаза она стала осматриваться.
«Да милая смотри, теперь это наш дом. Пусть тебе тут понравиться. А если нет, можешь разнести все до основания и сделать по-своему. Я позволю тебе всё что угодно, только будь рядом.» — хотелось сказать ему, а волк как восторженный щенок хотел вилять хвостом и облизывать ей руки. Но он молчал в ожидании ее реакции. Когда заговорили она, кажется, не злилась и не паниковала, и он уже почти расслабился. Но Марго наотрез отказывалась признавать и его и свою сущность. А его чертов язык как прорвало, и он стал нести какие-то сальности. Но поделать с собой ничего не мог. Как только услышал её, охрипший со сна голос, опять завелся как мальчишка, и на языке ничего кроме этого не крутилось.
