Катя сильнее сжала ключи в своём кулачке, вглядываясь в спокойное лицо Егора. Ей казался странным тот факт, что он был равнодушен и хладнокровен, когда ей хотелось упасть на колени и разодрать в клочья кожу на своей груди, потому что в районе рёбер что-то ужасно пекло.
Темноволосая красавица, которую Белов только что прижимал к стенке подъезда, смотрела на происходящее спокойно, чувствуя себя уверенно, потому что на её талии продолжала покоиться рука Егора. В следующую секунду парень отвел свой взгляд от Катюши, повернувшись к своей пассии.
– Вик, прости, что так вышло. Тебе лучше уйти, – брюнетка в ответ непонимающе захлопала глазами и нахмурилась. – Нам с Катей нужно поговорить.
По девушке было видно, что она недовольна подобным исходом событий, но спорить с Беловым не стала. С Беловым никто не спорил. Вика закуталась поплотнее в расстёгнутый пуховик и бросилась вниз по лестнице, не желая дожидаться лифта. Безусловно, девчонка чувствовала себя оскорблённой, но вызывать агрессию со стороны парня не собиралась.
Как только шум её шагов, эхом разносившийся по подъезду, стих, Котова отмерла и сделала шаг назад. Её сердечко, как сумасшедшее, трепыхалось внутри, а губы дрожали при каждом судорожном вдохе.
– Что это… – дыхание перехватило, и блондинка неожиданно для самой себя всхлипнула. – Как ты можешь?
Белов отметил про себя, что ему вовсе не противно от того, что сейчас Катя выглядит жалко. Обычно он презирал слабых людей, но Котовой шла её слабость.
– Могу что? – вкрадчиво поинтересовался Егор, откидываясь спиной на входную дверь в свою квартиру.
– Оставаться таким… равнодушным ублюдком!
Катины глаза моментально увлажнились от слёз, чему Белов был совсем не удивлен. Больше всего его поразило то, что впервые Котова посмела его обозвать. Какой бы тихой и податливой ни была эта девочка, протест рвался из неё наружу. Егору это нравилось. Это заставляло его всё больше восхищаться маленькой блондинкой. И жалеть о том, что ей пришлось увидеть, как он вылизывал рот Вики. Нельзя жалеть.
– Я не равнодушен, а спокоен, Катя. Это разные вещи.
– Спокоен? После того, что произошло?
– А что произошло? – склонив голову вбок, он усмехнулся. Катя видела, что Егор издевался, но не могла знать, сколько усилий он прилагал, чтобы сохранить лицо.
Вглядываясь в полыхающие яростью глаза Котовой, парень понимал, что облажался. Ему казалось, что вот он, конец. Она больше его не впустит в свою жизнь. Вот прямо сейчас найдёт в себе силы и скажет твёрдо.
Пошёл нахуй, Белов.
И он пойдёт, продолжая восстанавливать её ангельский образ перед глазами в мельчайших подробностях, потому что он слишком глубоко засел внутри него. Эти странные чувства. С одной стороны – желание плюнуть на отголоски собственной гордости и принять наконец просыпающиеся нежные чувства к Кате. С другой – убить её. Прямо сейчас. За то, что она смеет ему что-то предъявлять.
Она никто ему.
Всего лишь дырка.
Нежная, ласковая, такая смешная и искренняя. Тепло улыбающаяся. Застенчивая.
Восхитительная.
Дырка. Дырка. Дырка.
Егор зажмурился. В ушах звенело. Хотелось отложить всё на потом и просто лечь спать. Не видеть Катиных слёз. Не выставлять себя ещё большим ублюдком. Нельзя.
– Я думала всё по-настоящему. Ты ведь говорил… – такая слабая попытка достучаться. Такая слабая Катя.
– Что я говорил?
– Что я тебе нравлюсь.
– Я этого не отрицаю. Ты мне нравишься, – и ведь не врал. Правда, нравится. Очень сильно. Так, что хочется приблизиться и поцеловать, чтобы забыть табачный привкус языка Вики. Чтобы почувствовать тёплое дыхание на своей шее. Чтобы вдохнуть нежный запах малышки. Нельзя. – Но я ведь не говорил тебе, что мне не нравятся другие девушки, – Катины глаза бегали из стороны в сторону, она словно не понимала, что происходит. Судорожные всхлипы продолжали вырываться из её груди. Она не могла ему ничего ответить. Снова. – Я ничего тебе не обещал, потому тебе не в чем меня обвинять. Мы отлично проводили время, и я даже не против продолжать проводить его вместе.
– Ты шутишь? – ей казалось, что хуже уже и быть не может. Но его слова делали хуже.
– Вовсе нет. Мы ведь не встречались, а просто… баловались. Я не завожу серьёзных отношений. Ты знала, на что идешь. Сама же говорила, что ничего от меня не требуешь, так что же сейчас так обвиняющее на меня смотришь?
Она смотрела на него взглядом затравленного зверька. Словно язык прикусила. А что говорить? Он ведь, правда, ничего ей не обещал. Не предлагал встречаться. Не дарил подарков, не ухаживал. Не клялся в любви. Не говорил, что она у него единственная. А она всё равно позволяла ему врастать в себя корнями, пускать их по своим венам, перекрывать поток кислорода. Несмотря на все предупреждения и просьбы открыть глаза от Калининой.
Эти чувства убивали в ней всякую бдительность. Эти чувства просто её убивали.
Катюша закрыла дверь на ключ, нажала на кнопку вызова лифта, пытаясь унять дрожь в хрупких плечиках.
Егор дождался, когда створки лифта захлопнутся, чтобы выдохнуть и зажмуриться. Чтобы позволить себе секундную слабость и зарычать от досады. От злости на самого себя.
Егор только что увидел, что Катя поняла – ей нечем крыть.
Белову было плохо. Но осознание того, что, очевидно, малышка его простит, заставило его улыбнуться. Она слишком слабая, чтобы долго протестовать.
***
Калинина моментально заметила, что сегодня Катины глаза не искрились от счастья, что наблюдала Аня последнее время. Блондинка выглядела подавленной, потому что как-то неуверенно варьировала между партами и горбила спину. А ещё постоянно смотрела себе под ноги и не поздоровалась, когда проходила мимо парты Ани.
Брюнетка удивлённо вскинула брови, провожая спину Катюши недоумённым взглядом, но тут же её внимание переключилось на вошедшего в класс Дениса.
Всё внутри как-то неожиданно потеплело, даже захотелось вскочить и броситься к нему в объятия, потому что девчонка уже успела соскучиться. Аня так и не появилась в школе после их яркого совместного утра, а в течение всего дня даже не имела возможности ему позвонить, потому наспех придумывала слова оправдания – пропущенные звонки от Коротина девушка увидела уже сегодня утром.
– Привет, – радостно проговорила Аня, когда Денис сел с ней рядом за парту, но в ответ получила лишь сухой кивок. – Всё в порядке?
– Да, все хорошо.
Коротин даже не посмотрел на неё, уткнувшись в собственный телефон, что порядком озадачило девушку. Она моментально подумала, что обидела Дениса, и пообещала себе, что выловит его на перемене, чтобы нормально поговорить. Сейчас у неё была задача поважнее – узнать, что случилось с Катюшей, в сторону которой брюнетка и направилась.
Блондинка сидела за последней партой, уткнувшись в учебник по биологии, и совершенно не обратила внимание на усевшуюся рядом с ней Калинину.
– Кать, всё нормально? – осторожно спросила Аня, боясь задеть девчонку, было очевидно: случилось что-то серьёзное.
– Да.
Катя никогда не врала. Потому что не умела. И сейчас показала свою некомпетентность во вранье снова.
– Я же вижу, – спокойно ответила брюнетка. – Что случилось?
Блондинка окинула взглядом полупустой класс, убедившись, что никому нет дела до разговора двух одноклассниц, и перевела опустевший взгляд своих синих глаз на Калинину, замечая, что та искренне волнуется.
– Я увидела, как Егор целуется в подъезде с другой девочкой. На вопрос о том, почему он так со мной поступил, Белов ответил, что ничего мне не обещал, – её голос звучал жестоко. Было видно, что вся та отвратительная горечь, что скопилась в ней, просто рвётся наружу, но Катюша держалась, потому что в последнее время стала всё больше презирать свою слабость и наивность. – Давай, Ань. Скажи мне, что предупреждала. Скажи, какая я дура. Скажи! Чего молчишь? – девушка говорила шёпотом, чтобы никто не услышал. Но Ане казалось, что девчонка кричала. Громко и надрывно. В уголках глаз Катюши стала скапливаться влага, потому девчонка быстро заморгала. Не плакать же при всех, верно? – Ты была права во всём. А я просто слепая идиотка. Но я ничего не могла с собой поделать. До сих пор не могу.
