- О чем ты говоришь?
- Сейчас, когда мы были в спальне. Я чувствовала, как ты отстраняешься, и та паника, что я почувствовала…
Ева молчала довольно долго. Я ждал, сдерживая похоть глубоким дыханием.
- Ждать до свадьбы... Это не только из-за совета доктора Петерсена и не только ради борьбы с твоими демонами, – она сглотнула. – Это и ради меня тоже. Ты знаешь кем я была – я тебе рассказывала. Долгое время у меня все было закручено на сексе.
Она переступила с ноги на ногу, склонив голову от стыда. Больно было видеть это. Меня поразило, что я был слишком зациклен на собственных реакциях на события прошлой недели, не думая о том, что переживала моя жена.
- Так же и со мной. - Я напомнил ей грубо. – Но между нами все иначе.
Она поймала мой взгляд.
– Да. Иначе.
Мои сжатые кулаки расслабились.
- Но это не значит, что я не прокручиваю эту мысль в голове, - продолжала она. - Ты вошел в ванную, и моя первая мысль была – трахнуться с тобой. Словно, если мы займёмся сексом, все встанет на свои места. Ты перестанешь сердится, и я снова обрету твою любовь.
- Она всегда твоя. И всегда будет.
- Я знаю, – по тому, как сжалась ее челюсть, я понял - это так. - Но это не останавливает голос в моей голове, говорящий, что я слишком многим рискую. Что я потеряю тебя, если подчинюсь. Что ты слишком сексуален, чтобы так долго держаться.
- Боже, – сколько раз мне еще придётся сталкиваться с этим дерьмом? - То, что я говорил тебе на пляже... Я мудак, Ева.
- Иногда, - она улыбнулась. – Но также ты - самое лучшее, что когда-либо случалось со мной. Этот голос взвинчивал меня многие годы, но он больше не имеет прежней силы. Благодаря тебе. Ты сделал меня сильнее.
- Ева, - слова подводили меня, ничего не лезло в голову.
- Я хочу, чтобы ты думал об этом. Не о ночных кошмарах, или моих родителях, или еще о чем-то. Ты именно то, что мне нужно. Такой, какой есть. И я очень сильно люблю тебя.
Я подошел к ней.
- Я все еще хочу ждать, - тихо сказала она, но глаза выдавали какой эффект я произвожу.
Она схватила меня за запястье, когда я потянулся к ней, взгляды прикованы друг к другу.
– Можно все прикосновения буду делать я?
Я резко выдохнул.
– Не могу согласиться.
Ее губы изогнулись.
– Нет, можешь. Ты сильнее, чем я, Гидеон. В тебе больше контроля. Больше силы воли.
Другая рука потянулась к моей груди. Я поймал ее и прижал к коже.
– Я это должен доказать? Мой контроль?
- Ты - молодец, - она поцеловала меня прямо в бьющееся сердце. – Мне нужно осмыслить кое-что.
Ее тон был мягким, почти певучим. Внутри меня все бушевало, сгорая от похоти и любви, а она пыталась успокоить меня. Я чуть не рассмеялся от невозможности этого.
Затем она подошла, ее тело мягко прилегало ко мне, ее руки обнимали с такой силой, что между нами просто не оказалось пространства.
Я был обескуражен ее близостью, моя голова склонилась. До этого момента я не понимал на сколько нуждался в такой близости с ней. Принятие и нежность, обнажение во всех проявлениях.
Она прижалась щекой к моей груди.
- Я так сильно люблю тебя, - прошептала она. - Ты можешь почувствовать это?
Меня накрыло. Ее любовь ко мне, моя любовь к ней. Каждое ее слово было ударом.
- Однажды ты сказал, - прошептала она, - в момент, когда мы занимаемся любовью, я открыта, ты открыт и мы единое целое. Я хочу, чтобы так было все время, Гидеон.
Предположение о том, что нам чего-то недоставало, застыло в позвоночнике.
– Неужели действительно важно, когда мы ощущаем подобное?
- Можешь привести иные доводы, - ее голова наклонилась назад. - Я не буду оспаривать. Но если ты окажешься на другом конце земного шара и тебе потребуется перестраховаться, я должна знать, что смогу дать ее тебе.
- Ты будешь со мной, - пробормотал я, разочарованный.
- Не всегда, - ее рука обхватила мою щеку. – Иногда тебе придется быть в двух местах одновременно. В конце концов, ты будешь доверять мне заменить тебя.
Я изучал ее, ища следы сомнений в ее стремлении. То, что я видел, было решимостью. Я не совсем понимал, чего она надеялась достичь, но не мешал. Если она собирается измениться или же развиваться, мне нужно быть частью этого процесса, если я хотел удержать ее.
- Поцелуй меня, - слова прозвучали, словно команда, но она должна почувствовать в них тоску.
Она предложила мне свои губы, и я с силой впился в них, мой голод был жесток и беспощаден. Я оторвал ее от пола, желая, чтобы она обняла меня ногами, отрывая себя, давая войти.
Но она не сделала этого. Она просто висела, ее руки ласкали мои волосы, а тело дрожало от того же негасимого желания, что и мое. Звук наших сплетающихся языков сводил с ума, дразня меня воспоминаниями, как этот язык ласкал остальные части моего тела.
Я силой отстранился, когда все внутри меня терзало зайти дальше.
- Я должен быть внутри тебя, - сказал я хрипло, ненавидя, что должен высказывать настолько очевидное. Зачем заставлять меня просить?
- Да, - она прижалась щекой к моей. - Я тоже тебя хочу. Я мокрая ради тебя. Я чувствую себя на столько пустой, что больно.
- Ева... Господи, - пот стекал по моей спине. – Позволь мне завладеть тобой.
Ее губы коснулись моих. Ее пальцы ласкали волосы.
- Позволь мне любить тебя по-другому.
Смогу ли я справиться с этим? Черт. Я должен. Я поклялся дать ей все необходимое, чтобы стать для нее началом и концом всего.
Я поставил ее на пол и пошел в душ, закрывая водопроводные краны. Затем переместился к ванне, закупорил слив и начал наполнять ее.
- С ума сошел? - спросила она тихим голосом, едва слышимым из-за шума воды.
Посмотрев на нее, увидел скрещенные на груди руки и распознал в этом жесте уязвимость. Я сказал ей правду.
- Я люблю тебя.
Нижняя губа Евы задрожала, потом появилась красивая улыбка, от которой перехватило дыхание.
Однажды я сказал ей, что возьму ее любым доступным мне способом. Сейчас это было гораздо правдивее, чем тогда.
