— Позвонила. Держи, кстати.
Альфа нагнулся вперед и положил перед ней телефон. Он был просто огромный и тонкий, как лист бумаги.
— Что это? — прошептала Ника, замерев с вилкой в руках.
— Смартфон. Нужно же как-то держать связь, пока ты торчишь у Ларим. Теперь правило — если я звоню, отвечать немедленно. Это понятно?
Ника кивнула.
— Это мне? — с изумлением прошептала она.
— Да. Пока взял, что предложили, позже сможешь выбрать себе сама. Хочешь, розовый?
— Розовый? Почему розовый?
— Разве такие малышки не любят розовый цвет?
Ника покраснела. Он намекал, что она маленькая девочка?
— Такие малышки, как я, давно уже имеют гаремы из четырех мужей! — неожиданно смело заявила она.
Альфа медленно откинулся на стуле и улыбнулся. Почему-то эта улыбка всколыхнула картинки, которые появлялись перед глазами с рассказами Олеськи. Словно они одной крови.
— Хочешь сказать, будто знаешь, что делать хотя бы с одним мужем? — насмешливо спросил он.
Ника нахмурилась, уставившись в тарелку.
— Что же ты? Вот перед тобой твой собственный муж, который жаждет, чтобы с ним что-нибудь сделали. Для начала поцелуешь мужа?
Быстрая вспышка смелости так же быстро перегорела. Оставалось только молчать и надеяться, что он забудет.
— Ага. Уже пятимся обратно? Быстро ты сдалась.
— Я не сдалась! Я ем.
— Хорошо. Пять минут на утоление первого голода.
Матай не злился, нет, и кажется, старался говорить спокойно, шутливо, но Ника вздрогнула, почувствовав, что стоит копнуть чуть глубже и тебя просто засосет в трясину его эмоций и желаний.
Завтрак начался.
Ника положила себе в тарелку жареные яйца и бекон, потом еще булочки, ветчину и сыр. Скоро тарелка стала походить на поленницу. Повар тем временем принес ей чашку с дымящимся чаем.
О, еда на вкус была просто божественна!
— Вижу, сегодня ты проголодалась?
Ника подняла от своей тарелки глаза и посмотрела на Матая. Он улыбался. Его глаза — черные, тайные, как ворота в незнакомую страну, то ли черной боли, то ли алой страсти. Губы, на вид мягкие, твердый подбородок, крепкая шея.
Впервые с момента знакомства Ника совсем не испугалась. Этот мужчина так привлекал, притягивал, она даже пожалела, что уселась так далеко. Ведь он далеко, его руки, тело, запах…
Тот запах, что он оставил в ее комнате ночью. Захотелось немедленно подняться наверх и снова почувствовать этот аромат. А еще лучше — оставить его на себе, чтобы не пришлось искать в других местах, размазать по собственной коже, как крем, впитать и сохранить.
Его глаза стали внимательнее, взгляд глубже.
Крылья носа дернулись, Матай, не отводя глаз, поднял свою чашку, прижимая к губам и сделал глоток. Кадык на шее дернулся, а у Ники перехватило дыхание.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. В голосе появился хрип и этот хрип словно процарапал ногтями по коже, но не больно.
Ника быстро отвела глаза, уже не от страха перед ним, а от страха перед собой. Она чуть не спросила, что он делал в ее комнате ночью.
— Хочешь, составлю тебе сегодня компанию?
Спросив так же хрипло, Матай вдруг задышал… неровно и глубоко, возбужденно. Ника вжала голову в плечи и не ответила. Он хочет с ней находиться рядом? Разве мужчина может находиться рядом без попытки получить больше?
— Вижу, не хочешь. Встань и подойди ко мне. Не хочу ждать, пока ты съешь всю эту гору еды.
Думая о приказе, которому она отчего-то подчинилась, Ника встала и подошла к нему, даже быстрее, чем хотела. Он снова улыбнулся и уверено посадил ее на колени, обхватывая руками за талию — две ладони обхватили узкую талию почти полностью. Не очень крепко, стоило Ники поежиться, альфа совсем убрал руки — одну положил на спину, второй обхватил затылок. Медленно притянул к себе, неотрывно смотря в глаза. Ника знала, что дальше последует — сейчас он ее поцелует, в душе волновалось море, поднимались волны, но губы сами собой раскрылись и подались навстречу.
Его губы крепко прижались к ее губам, а язык попал в рот и снова принес взрыв вкусового фейерверка. Глаза закрылись, позвоночник размягчился, пока Ника впитывала новые яркие ощущения. Как такие, по сути, простые прикосновения могут так сильно волновать?
— Держись за меня, — прошептал Матай, на секунду отрываясь от ее губ. Ника подняла руки и положила ему на плечи. Выбирать не приходилось, приказы альфы нельзя игнорировать, хотя вероятно, она бы смола.
А смысл?
Его мягкие, уверено движущиеся губы приносили массу приятных ощущений, всего-то не надо сопротивляться.
Матай был вкусным не только по запаху, а и на вкус.
Когда он уверено, почти привычным жестом обхватил Нику за шею и прижался к ее губам, уже неважно стало, что она делает это по приказу. Тот его вкус начисто заглушал все… все мысли, как и желание сопротивляться.
Ника сжала пальцы, проводя по его плечам, таким крепким. Такая сила в них и ни капли слабости. Вот бы ей такую силу, тогда их с сестрой никто бы не посмел обидеть, никто!
Потом мысли окончательно вышибло из головы, альфа не опускал руки ниже пояса, так что страх не возвращался. Ника отдалась поцелую, как отдавалась любому занятию, которое ее интересовало, будь то выращивание огурцов или плаванье в пруду. Она обвела его плечи, опустила руки к бокам, потом завела ему за спину, сжимая ткань свитера. Его тело казалось большой игрушкой, которую нужно изучить, но совсем не детской. Игрушкой для взрослых девочек. Природная любознательность готова была зайти дальше и посмотреть, что там, за поцелуем, но неожиданно в комнате раздался изумленный вопль.
Ника отпрянула от крепкого мужского тела и оглянулась — на пороге стояла сестра.
Глава 15
— Ты… что ты делаешь, — прошептала она. Глаза Марии были так широко раскрыты, что заняли поллица, а подбородок мелко трясся.
Ника панически вскочила с колен альфы, как будто сидела на печке, которая вдруг раскалилась, и жарко покраснела.
— Садись, не стой, — отодвинув Марию, в столовую вошла Ларим. — Садись за стол. Доброе утро.
Ника так и стояла, смотря на сестру. Что произошло? Что та увидела такого ужасающего? Не было ничего отвратительного в происходящем, Нике нравилось сидеть в объятьях Матая и чувствовать, как его губы ласкают ее лицо. Почему же тогда Мария смотрит, как будто вернулась в тот день, когда Олимп изнасиловал Катрию?
— Садись.
Негромкий голос альфы заставил Марию, опустив глаза, подойти к столу и быстро сесть на свободный стул. Глаз она не поднимала.
Матай встал, судя по звукам, Ника не рискнула обернуться, не рискнула оторвать взгляд от сестры, и наклонился сзади:
— Звони мне, волчонок. Приятного дня.
Альфа ушел из столовой и закрыл за собой дверь. Тогда Ника села на свое прежнее место, рядом с Марией.
Ларим налила себе кофе и прервала молчание.
— Ника, твоя сестра меня беспокоит. Я допускаю, что мы не справимся без помощи и предлагаю записать ее на прием к психотерапевту.
По сжавшейся от упрямства сестре Ника поняла, что та затаила протест, который однажды рванет.
— Марыська, что ты? — спросила она. — Что случилось?
— Это ты меня спрашиваешь? — вскипела сестра. — С тобой что случилось? Ты… что ты с ним делала? Тебе как будто нравилось! Как ты могла?
— Мы просто целовались, — прошептала Ника, которую слова сестры почему-то расстроили. Неужели она сделала что-то ужасное, чем-то обидела Марию? Но чем?
— Ника может целовать мужчину, который стал ее парой всякий раз, как захочет, — сообщила Ларим монотонно, видимо, выбрав такой голос для Марии, которой все нужно повторять миллион раз. — В ее жизни появился кто-то, кроме тебя, Мария, и тебе придется с этим смириться.
— Кто-то, кроме меня? — изумленно проговорила та.
— Да. Ее место возле Матая, твое будем искать. Чем быстрей ты с этим смиришься, тем проще всем нам будет.
Мария опустила голову и ничего не ответила.
