Представить Ольгу задействованной на любом из этих направлений военных действий конфедерации было жутко. Поэтому я, ради ускорения поисков, решился на крайние меры.
ГЛАВА 25
Кира
— Рыжуха, прыгай сразу за мной! — Почти неслышный, но при этом необычайно отчетливый шепот Ревуна.
Уже привычно и как-то по-дружески тепло было ощущать его плечо рядом. Знать, что, случись что — он прикроет.
— Прыгай, чтоб тебя… — Шепот приобрел характер гневного окрика.
— Нет, — безмолвно, но решительно мотнула ему головой. Вот как объяснить, что сейчас чувствовала, просто знала, что прыгать нельзя? Там опасно! Почему — не знаю, но шестое чувство буквально душит, требуя двигаться вперед по верхам.
Резкий, привлекающий внимание, но не сильный толчок в носок ботинка. Это айкар, расположившийся следом за мной, также максимально вжавшийся в скалу за спиной в этом подземном тоннеле на неимоверно узкой тропе под самым потолком, ткнул в меня концом огневого автомата. Немного повернув голову и скосив глаза, ловлю его вопросительный взгляд. Он тоже кивком подбородка беззвучно указывает вниз. Я снова легонько качаю головой и тут же читаю вопрос по медленно и отчетливо приоткрывающимся губам:
— Боишься?
Опять беззвучно качаю головой: «Нет». Сам прыжок действительно не беспокоит. Идти тут по скользкой узкой тропе (она шириной с мою ступню) в темноте над пропастью гораздо страшнее. Но твердо уверена — идти надо именно так. Поэтому вновь медленно поворачиваю голову к распластавшемуся впереди Ревуну и слегка дергаю подбородком, показывая, что движение вперед должно продолжаться. И он, на миг закатив глаза, блеснув странно синеватыми белками в приборе ночного видения, неимоверно осторожно начинает двигаться, стремясь переместиться дальше. Я максимально собранно и осторожно копирую его движения. За мной Хромой, за ним остальные — все семеро, весь наш квадр. Медленно, плавно и бесшумно перемещаемся. И тут я понимаю, почему Ревун настаивал на смене характера продвижения вперед.
Прямо перед нами и так безмерно узкая тропа превращалась… в лаз. С потолка, вплотную к краю, примыкал похожий на скалу нарост, создавая у тропы естественную стену, противоположную скале. И все бы хорошо, но ширина этого лаза… Если я еще пролезу — ой, с новыми формами, может быть, и я застряну, — то мощный тарн или айкар… Это безнадежно. Если застрянет хоть один — нам всем конец. Те, кто пройдет раньше, не смогут вернуться, а те, что позади, одни не справятся. А ведь еще «вертушку» тащат.
Ревун все это понял сразу и сейчас снова вопросительно взглянул на меня. Я взволнованно провела языком по губам: было страшно ошибиться и привести весь квадр к гибели. Быстро скользнула взглядом вниз — там, где-то далеко внизу, была вода. Очень тихая, темная, ее поверхность вообще не колыхалась. А впереди — непонятный крохотный лаз, и неизвестно, какой он длины и что ждет в конце. А может быть, все же прыгнем? Пусть в странном поле притяжения этой планеты вообще не срабатывали магнитные крепежи наших ботинок, иначе можно было бы пролезть прямо по отвесной скале, а не трястись от мысли, что не удержишься на узенькой тропке. Прыгать или нет? Прислушавшись к себе еще раз, поняла — нет. Причем очень категорично.
Понимая, что айкар так и наблюдает за мной, уверенно указала подбородком в сторону лаза. Он поморщился, с сомнением глядя на меня, но сделать ничего не мог, даже если был не согласен. Нападающим в нашем квадре была я, а атакующим оставалось только одно — подчиняться, уповая на удачу. Что он и сделал. Насколько позволяло окружающее пространство, быстро и тихо подобрался, перестегнув назад оружие и, максимально сжавшись, осторожно и пластично начал ввинчиваться в лаз. Я, неожиданно сообразив, выдернула из специального отсека гибкого скафандра трос из очень прочного термосплава с крохотными карабинчиками и, пристегнув к специальному крючку на спине айкара, прикрепилась и сама, передав трос Хромому, а он — следующему. Так мы были связаны вместе. Или справимся, или погибнем.
Ревун, между тем, почти исчез в лазе. Только бы прошел, хоть бы этот участок был неглубоким, только бы дышать мог, только бы не застрял… Представить себе ощущения живого существа, застрявшего в темноте в неимоверно узком, сдавливающем со всех сторон пространстве, когда ни шевельнуться, ни развернуться, ни вздохнуть, и все это в холодной неподвижной темноте… Жуть! Это как заживо замурованный. Только бы прошел…
Не сознавая, сколько так простояла, я напряженно всматривалась в темноту отверстия, но ничего не было видно. Неожиданно трос дернулся два раза, заставив меня встрепенуться. Прошел! Это был наш условный сигнал. Уфф…
Бросив быстрый взгляд на Хромого, в точности повторив маневры Ревуна, тоже скользнула в лаз. Идти приходилось боком, втягивая живот и вжимаясь в скалу, но даже при этом ощущение угнетающего давления не оставляло ни на миг, вжимая грудь и придавливая спину, затрудняя дыхание. Ползла я так, по ощущениям, неимоверно долго, но неожиданно проход стал шире, позволив мне даже развернуться лицом вперед. Тогда же я уловила и слабое свечение впереди. Сразу распознав сигнальный фиолетовый луч, увереннее устремилась на свет, понимая, что это Ревун стремится приободрить и указать путь. Дальше проблем не возникло, и уже через полметра, обогнув резкий выступ, увидела айкара и сразу же дважды дернула трос.
Потом мы долго и напряженно ждали… каждого. Когда шел тарн — а он был самым мощным, — у меня от страха судорогой свело мышцу на ноге. Так, сдерживаясь от крика, кусая губы, я напряженно его ждала. За ним еще двое. Как и боялись, Громила намертво застрял. А значит, и мы.
— Рыжуха! — Резкий окрик вырвал из мутного, насыщенного страшными воспоминаниями сна. — Сколько тебя учить — не спи после приема тиренгов, кошмары замучают.
Ревун по-свойски сгреб меня в охапку, на миг приподнял в воздух, чтобы тут же опустить обратно, но уже пристроив мои ноги на своих коленях.
— Эх, хорошо как… Люблю перелеты. Внутри конфедерации вряд ли нападут, так хоть расслабиться можно, — как-то по-доброму протянул он.
Я, все еще со сна, неловко кивнула, и тут же была захвачена врасплох двумя достаточно болезненными ударами по бокам.
— Опять ты замечталась? Что же вы, земляне, наивные такие! С таким подходом до рестарта не дотянешь, — сурово отчитал меня атакующий.
— Не-е, — восстанавливая дыхание, замычала я. — Надо дотянуть, я только ради этого и пришла.
— Так мы все только ради этого в эту свистопляску ввязались, — несколько резковато возразил он. — Но прежде надо три с половиной года на благо конфедерации отстоять, а по статистике, это хорошо, если процентам восьми добровольным рядовым удается.
— Зато потом — представляешь? Свобода… Полная независимость… Никому не подчиняешься… Никому ничем не обязан. Никто ни к чему не принудит! — Я осторожно сжала его ладонь.
— Свобода, — кривляясь, передразнил он меня, подражая голосу, но тут же, резко став серьезным, добавил: — Попробуй выживи еще за этот срок!
Расслабленно потянувшись, весело рассмеялась:
— Ну, я же с вами, а вы со мной, значит — выживем!
Ревун как-то грустно взглянул на меня, потрепал по взлохмаченной со сна рыжей шевелюре и пробормотал:
— Эх, Рыжуха, Рыжуха…
Не знаю почему, но, встретившись впервые месяц назад, мы оба почувствовали, что можем доверять друг другу, что ли… Странное, даже дикое ощущение в тех обстоятельствах — приемный пункт, расформировка. В один квадр попросились. Бывает так, вроде бы и незнакомец, а чувствуешь, что вот очень-очень близок тебе по духу. Я Оболтуса так же ощущала. Эх, хорошо ему! Наверняка новая переброска у Шейн-огана гораздо лучше — хуже-то ведь некуда. Устроился там, конечно, объедает всех, хамит… Скучаю по ним до одури.
В армии все было иначе. В первую очередь, взаимоотношения. Со старшими по званию — все по уставу. А между собой… тут каждый был за себя. И не важно, айкар ты или ортег. Все равно сам за себя, и если не справляешься — твои проблемы. И имен тут не называли — зачем? Все мы пришли сюда, потому что бежали от прошлого. Поэтому чаще использовались или прозвища, или вовсе порядковые коды. А вот с Ревуном, несмотря ни на что, мы как-то сдружились, причем искренне.
