В январе армия под командованием сына по льду перебралась через Ботнический залив и вышла на исконную шведскую территорию. Стокгольм, устрашенный судьбой Нарвы, Риги, Дерпта, Ревеля, Гельсингфорса и большинства остальных городов, сожженных ракетами, сдался немедленно. Шведский король Карл X Густав со скудной армией, представлявшей скорее набранное с бору по сосенке ополчение, сейчас держал оборону в Евле, с которого ныне и начиналась территория, пока еще подчиняющаяся шведскому королю, поскольку весь центр страны перешел под наш контроль, а южные районы Швеции вплоть до Линчепинга, Йенчепинга и Гетеборга были оккупированы датчанами, разгромившими и те небольшие силы, кои он успел вывезти из Гельсингфорса. Поляки же, расправившись с остатками шведских войск в Поморье, лихорадочно строили флот и радостно точили зубы на Готланд, коим собирались заняться по весне. Благо, что большинство кораблей шведского военного флота армия моего сына захватила в Стокгольмской гавани вмороженными в лед или вытащенными на зиму на берег… И сейчас мой Иван вместе с Беклемишевым и дьяком приказа Большой казны Пудлиным, выходцем из псковских купцов и правой рукой Трубецкого, организованно грабил Швецию. Но результаты сего грабежа финансово не слишком впечатляли. До Польши Швеции было далеко. Я мог с налету назвать с десяток фамилий вельмож Речи Посполитой, из чьих замков и дворцов, которых к тому же зачастую у них было не по одному, вывезли добра куда более, чем из дворца шведского короля. Так что, похоже, я вычислил истоки строгого скандинавского дизайна. Он — всего лишь наследие долгих и долгих веков скромной и достойной бедности…
Но большая часть всего, что уже было и еще будет награблено, должно пойти на жалованье войску и… на организацию главного грабежа шведской державы. Потому что я собирался лишить шведов не только и даже не столько денег, сколько их главного достояния — людей. Нет, никаких массовых акций по примеру Лифляндии и Финляндии не планировалось. Все изъятия должны были осуществляться точечно, так сказать… Забирать предстояло мастеров — работников королевских верфей, финспангских и фалунских литейщиков, мастеров железоделательных и стекольных мануфактур — короче всех, кто был способен приносить своими руками наибольший доход, и носителей наиболее продвинутых шведских технологий. И не то чтобы в России с мастерами были такие уж невероятные трудности, своих умельцев было немало, причем не только ни в чем шведским не уступающих, а во многом их и превосходящих, но… лишними не окажутся. Точно. А самой Швеции, чтобы возродить свою технологическую и, соответственно, военную мощь, понадобится ой как много времени и еще больше средств. И ладненько. На границах подольше спокойнее будет. А за это время я окончательно укреплюсь в новых землях…
Все это — что уже делалось и что еще собирались сделать — непременно должно было резко усилить страну. Причем не в далеком будущем, а буквально через десять-пятнадцать лет. Но… только если это действительно будет сделано, шанс на что существовал лишь в том случае, если я смогу удержать финансовую систему от краха. А вот как это сделать — я пока не представлял. Ситуация все больше и больше скатывалась к катастрофе. И как это ни парадоксально, в том, что война, пусть и столь разорительная, еще продолжалась, был и положительный смысл, поскольку, памятуя Польскую войну, все ожидали, что сразу после заключения мира армии будет выплачена крупная премия. Этого ждала армия. Этого ждала страна. Этого ожидали и все мои иностранные контрагенты. И если бы я этого не сделал, то это бы показало всем, что Россия — банкрот. Вследствие чего денежная система страны рухнула бы уже непременно и однозначно. Но где взять около четырех миллионов рублей для осуществления выплат, хотя бы по номиналу совпадающих с таковыми, сделанными по итогам Польской войны, я не представлял. По номиналу — поскольку содержание серебра в нынешнем, современном рубле по отношению к тому, что действовал во времена Польской войны, было заметно уменьшено. В первую очередь чтобы приравнять его достоинство к немецкому рейхсталеру. Для упрощения взаимных расчетов. Так что спасти меня от краха могло бы только чудо…
— А может, приостановим кремлевскую стройку-то, государь? Сразу б такая экономия образовалась, — снова робко предложил Трубецкой. Уже в шестой раз, вероятно…
Нет, по меркам текущего века, да, пожалуй, и будущих, он был гением, финансовым кудесником, способным держать в голове сотни цифр, дат и статей доходов и расходов, но… он не представлял, что едва ли не самым важным в финансовом мире являются не факты, а представления людей о том, каковы эти факты. Да, остановив кремлевскую стройку, мы тут же снизили бы финансовую нагрузку на казну почти на сто тысяч рублей, что при нынешнем отрицательном платежном балансе являлось для бюджета довольно значимой суммой. Но, продемонстрировав наличие у казны финансовых затруднений такого порядка, мы обрушили бы курс наших ценных бумаг, коими мы ныне столь широко расплачивались с контрагентами вместо серебра, до цены той бумаги, на которой они были напечатаны. Никакие слухи о несметных запасах золота и серебра, охраняемых целым кирасирским полком, в этом случае не помогли бы. А это привело бы к катастрофе и полному хозяйственному коллапсу…
Я стиснул зубы. Ну не идиот ли?! Пороть меня некому, да и поздно уже. Нет, теоретически комплексный подход, соединивший в одном, так сказать, проекте войну за присоединение новых земель, переселенческую программу заселения этих земель и несколько иные задачи, например тот же дорожный проект, суливший резкий рывок в развитии транспортной инфраструктуры, должен был обойтись стране в сумму намного меньшую, чем если бы все эти задачи решались по отдельности. Не говоря уж о иных, например социальных, издержках. Человек, вырванный из собственного дома войной и прошедший плен, на очень многие вопросы готов смотреть более покладисто и работать только за еду и теплое место для сна. Но, блин, говорят же: по одежке протягивай ножки! Лучше выполнить одну задачу, чем не выполнить целых три.
— Нет, боярин, кремлевскую стройку останавливать не будем. Будем продолжать крутиться, как угри на сковородке. И точка.
— Понял, государь, — кивнул Трубецкой.
Я даже пожалел его. Ведь явно считает, что государь слегка умом тронулся, а все одно будет верно исполнять указания этого ненормального.
— Ничего, Петр Васильевич, выкрутимся. С будущего года нам еще доходы с Восточной Пруссии должны пойти.
— Сговорились-таки с императором? — чуть оживился Трубецкой.
— Сговорились… — кивнул я.
Прямой вассалитет императора над Восточной Пруссией, оставшейся как бы бесхозной после разгрома Речи Посполитой в Польской войне, я передал императору Священной Римской империи германской нации около двадцати лет назад. Сразу после окончания войны. И после ухода моей армии с территории Польши ни Владислав IV, ни нынешний польский круль Ян II Казимир обратно его не требовали, прекрасно осознавая собственную слабость. Но связь между этим анклавом и остальной частью империи поддерживалась скорее моим благоволением к подобному варианту решения вопроса, чем реальными возможностями, доступными императору. Поэтому, когда я в процессе переговоров о браке мой младшей дочери Ольги с сыном Фердинанда III Леопольдом сообщил, что был бы не прочь получить вассалитет над Восточной Пруссией, ее отпадение от императора стало лишь вопросом времени. Потому что без поддержки России удержать Восточную Пруссию за собой императору не светило.
Даже если бы я не то что заявил о своем интересе, но хотя бы просто провозгласил нейтралитет по данному вопросу, император неминуемо потерял бы Восточную Пруссию. Интрига в этом случае могла бы быть лишь в том, к кому она отпадет. К Польше, Саксонии или Бранденбургу. Причем шансы последнего были наиболее велики, так как до Польской войны Пруссия находилась под управлением бранденбургских курфюрстов, назначенных польским королем в качестве управляющих Пруссией после пресечения династии Альбрехта I Гогенцоллерна, чей сын Альбрехт II Фридрих страдал слабоумием. Так что Фердинанд III кочевряжился недолго. И едва только до него дошли сведения о вступлении в пределы Восточной Пруссии шведской армии, что по всем законам и правилам потребовало от него немедленно выступить на защиту своего вассала, он тут же согласился с моей просьбой и сразу же возложил на меня все заботы о защите своего нового вассала. Впрочем, никаких специальных действий по его защите мне совершать не потребовалось. Все проблемы разрешились в процессе военных действий, идущих своим чередом. А полмесяца назад по завершении переговоров о браке все это было оформлено и официально…
