Разве Эш виноват в том, что она влюбилась в него, как девчонка? Нет, не виноват. Мало того, он не дал ей ни одного обещания на будущее. Наоборот, с самого начала она знала: будущего для них не существует. После того как им разрешат удочерить Эмбер, их брак станет историей. Тэбби начнет новую жизнь с обожаемой малюткой, а Эш вернется к привычному распорядку дня, состоящему из бизнеса и женщин. Встретятся ли они хоть разок после развода? Захочет ли он хотя бы иногда видеться с Эмбер? Или будет жить, словно никогда не знал ее?
– Расскажи мне, откуда у тебя этот шрам, – попросил Эш, подходя к ней сзади и нежно обнимая. – Ты попала в аварию?
– Нет, это была не авария, – призналась Тэбби. От нахлынувших воспоминаний по коже побежали мурашки, несмотря на палящий зной.
Может, она зря обижалась на него. Он действительно заботится о ней. Когда у Эмбер резались зубки и она плакала по ночам, Эш бежал к ней, чтобы отвлечь и успокоить. Значит, его привязанность к малышке не была наигранной. Он общался с ней, не только когда та была в хорошем настроении и улыбалась. Тэбби и представить себе не могла, что может рассчитывать на такую поддержку.
Новую няню звали Тереза. Это была добрая и болтливая итальянка, все интересы которой, казалось, сводились к одной Эмбер. Мелинду взяли на работу в семью англичан, и со дня на день она должна была улететь в Лондон.
– Тэбби, – обратился к ней Эш, – я задал тебе вопрос. Если это была не авария, то откуда этот шрам?
Наверное, пришло время сказать ему правду. Тэбби подняла голову и посмотрела на уходящее за горизонт море:
– Мама прижгла меня раскаленным железом за то, что я уронила пакет с молоком.
– Не может быть, – протянул Эш, не веря своим ушам. Он развернул ее к себе и посмотрел в ее бледное лицо. В больших голубых глазах читалась жгучая обида.
– За это ее посадили в тюрьму, – продолжила Тэбби. – Ни мать, ни отца я с тех пор не видела.
Эш еще крепче прижал ее к себе. Ему было не по себе: ощущение подступающей тошноты сопровождалось дрожью в руках. В эту минуту чувство потребности в чем-то необъяснимом заставляло его сжимать ее в объятиях так крепко, как только возможно.
– Наверное, тогда тебе стало легче, – тихо сказал он.
– Нет, не стало, – призналась Тэбби. – Я любила родителей. Может, они этого не заслуживали, но, кроме них, у меня никого не было. – Ей было тяжело говорить, к горлу подступил комок. С детства она привыкла, что ее проявления любви, скорее всего, отвергнут. Но в это мгновение ей хотелось раствориться в Эше, принять от него все то, что он так неумело пытался ей предложить все эти дни. И все же она держала себя в руках. Скорое расставание с ним может быть куда болезненнее, чем с родной матерью и отцом. Она не могла позволить себе этого, все ее тело было натянуто как струна.
– Понимаю, – вполголоса произнес Эш. – Я редко видел мать, но все же боготворил ее.
– Мы странная пара, – прошептала Тэбби. Внутреннее напряжение достигло предела, из глаз покатились слезы. Говорить то, чем она никогда и ни с кем не делилась, было почти невыносимо.
Эш смотрел в ее бледное, заплаканное лицо:
– Мне больно это слышать.
– Давай сменим тему, – предложила Тэбби после секундной паузы. – Я стараюсь забыть все как страшный сон. Но каждый раз, когда люди видят мою татуировку, они спрашивают о ее истории. Поэтому я пытаюсь ее прятать.
– Ты можешь изменить свое отношение к ней, – сказал Эш. – Носи ее с гордостью, как медаль за заслуги. – Он вздохнул. – Жаль, что ты сразу все мне не рассказала. Хотя сейчас я понимаю, почему ты этого не сделала.
– Ради бога, давай поговорим о чем-нибудь другом, – взмолилась Тэбби. – Расскажи мне о себе. О своем детстве. Только что-нибудь хорошее. У тебя же есть приятные воспоминания?
Эш положил руку на ее узкие плечи, и они побрели к коляске Эмбер.
– Это был вечер перед моим первым походом в школу. Мама подарила мне сказочно дорогую ручку, на которой было выгравировано мое имя. В школе разрешалось пользоваться только карандашами, но ей было все равно. Ей просто нравилось совершать все эти экстравагантные поступки. «Семье Димитракос – только самое лучшее», – любила повторять она.
– Может, ее так воспитали, – предположила Тэбби. – Но ты не рассказал, какие приятные воспоминания связаны с этой ручкой.
– Дело в том, что обычно мама не обращала на меня никакого внимания. А на той неделе она вышла из реабилитационной клиники и, видимо, решила начать жизнь с нуля. Тогда мне впервые в жизни показалось, что я ей нужен. Она вдруг принялась рассказывать мне, насколько важно хорошо учиться. Было странно слышать это от женщины, которую саму выгнали из школы. За всю жизнь она не прочитала ни одной книги, только журналы.
– У тебя осталась эта ручка? – спросила Тэбби.
– Ее потом украли, – улыбнулся Эш. Но от этой улыбки по спине Тэбби пробежал холодок. – Ручки больше нет, зато есть воспоминания.
По странному совпадению дни рождения Эша и Тэбби выпадали на одну неделю. Сердце Эша не знало покоя, пока он не заказал для нее ювелирное украшение. Такое беспокойство пугало его. Откуда столько заботы о жене, с которой он собирался разводиться? «Спокойно», – то и дело повторял внутренний голос. Однако с того момента, как Тэбби поделилась с ним историей своего детства, он словно забыл о спокойствии. Его мать была эгоистичной, не вполне вменяемой особой, забывающей о существовании собственного ребенка. Но, несмотря на это, он ни разу не усомнился в ее любви. Не исключено, что и отец смог бы полюбить его, если бы не вмешательство третьих лиц…
Весь обед Эш просидел молча. Бурный поток столь непривычных ему мыслей полностью завладел им. Каждый раз, ловя на себе недоуменный взгляд Тэбби, он не знал, что сказать. Он раздражался тем, что в какой-то момент попросту перестал быть собой. Она постоянно вызывала в нем мысли и чувства, с которыми приходилось бороться. И чем дальше, тем хуже у него это получалось. Наверное, в какой-то момент ее стало слишком много в его жизни. «Что, если сделать шаг в сторону?» – думал он. Только находясь от Тэбби на расстоянии, он будет чувствовать себя лучше и вновь овладеет собой.
– Мне нужно уехать по делам на пару дней, – сказал он как-то, выходя из ванной. Полотенце было повязано вокруг загорелого, мускулистого тела. Лицо идеально выбрито.
От взгляда его карих глаз у Тэбби пересохло во рту еще до того, как она поняла смысл его слов. Осознание того, что он оставляет ее одну, далось нелегко. Тэбби напряглась, как пружина, и тут же стала корить себя за это. Ведь в последние дни он действительно почти не уделял внимания работе. Ей стоило понять, что так не может продолжаться долго. Наверное, она избаловалась его постоянным присутствием, и пришло время привыкать быть одной. Не поэтому ли он был так молчалив за обедом? Может, он переживал, как она отнесется к его отъезду? Что ж, настал момент показать ему свою силу и независимость.
– Ничего страшного, мы справимся, – ответила с улыбкой Тэбби.
Эш стиснул зубы. Он ждал, что она расстроится или предложит поехать с ним. Вместо этого она просто лежала в постели – тонкая, как ивовый прутик. Прозрачная ночная рубашка едва прикрывала заветные места ее тела, которые он уже успел полюбить. Взгляд затуманился от желания, карие глаза заблестели. «Нет! – скомандовал внутренний голос. – Не сегодня». Это шанс доказать себе, что он все-таки не потерял голову. Пришло время постепенно возвращать свою жизнь в привычное русло. Развод с Тэбби не просто очевиден – он четко прописан в их брачном договоре.
Эш уехал на следующее утро, не разбудив ее и не оставив записки. Проснувшись, Тэбби изо всех сил пыталась вести себя так, словно ничего не произошло. Она встала с постели, взъерошила волосы и медленно побрела в ванную. Подойдя к зеркалу, она не сразу поняла, почему отражение в нем не такое четкое, как обычно. Тэбби протерла глаза. От открывшейся ей картины она едва не потеряла сознание. На зеркале крупными буквами была выведена надпись: «Он тебя использует».
