Но он не выбросил меня на улицу.
Вместо этого он облизал верхнюю губу и двинулся ко мне.
Он был так высок, что даже наклонился, чтобы шептать мне на ухо.
— Ты хочешь все забыть? — Выдохнул он. — Ты хочешь почувствовать расслабленность?
Он был так близко, что я могла чувствовать тепло между нами. Его кожа была гладкой, великолепной, он наклонился и зажал мой подбородок между указательным и большим пальцами, наклонив его так, что я была вынуждена смотреть на него.
Его глаза весело блестели.
— Я могу заставить тебя забыть все, Принцесса, — сказал он. Его большой палец мягко скользнул по моей нижней губе, посылая волны тепла по моему телу.
Он придвинулся ближе, настолько близко, что его губы практически касались моих, но не совсем.
— Ты хочешь забыть? — Снова спросил он.
Его рука обернулась вокруг моей спины, и пальцы проследили мой позвоночник. Я вздрогнула. Мои соски затвердели под тонкой футболкой, в которую я была одета, и чувство неконтролируемости нахлынуло на меня, заставляя вернуться в клуб, где я танцевала для него.
— Да, — прошептала я. — Я хочу забыть.
Это правда. Я хотела забыть все. Я хотела забыть, что была бездомной, что мои родители не хотели иметь ничего общего со мной, что никто из моих родственников не были готовы принять меня. Но больше всего прямо сейчас я хотела забыть об обещании, которое дала Деклану. И я ненавидела себя за это.
— Нет, — я шагнула назад, качая головой. — Я не могу.
Если его это задело, он не подал виду. Вместо этого, задорный блеск вернулся в его глаза. Но там было что-то еще, огонь под поверхностью. Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что это похоть. Но это было невозможно. Парень, как он — богатый, адски сексуальный, с красивыми женщинами, которые бросались на него каждый вечер — не мог хотеть девушку вроде меня.
— Ты можешь, — сказал он, его глаза не отпускали мои.
— Нет, — я покачала головой. — Я действительно не могу.
— Но хочешь. — Утверждение, не вопрос.
Я подняла подбородок.
— Да, серьезно? — Выпалила я. — Ты в этом уверен?
— Да. — Он все еще смотрел в мои глаза, связь между нами становилась жарче. — Тогда, Принцесса, — сказал он, — почему бы тебе не сказать, почему ты не можешь?
То, как он это сказал, взбесило меня, словно он думал, что моя причина совершенно нелепа.
— Ты не поймешь, — сказала я, пытаясь обойти его.
Но он не сдвинулся с места, преграждая мне путь.
Я покачала головой.
— Причины нет, — солгала я. — Просто ты не настолько неотразим, как тебе кажется.
— О, я ужасно неотразим.
Звучит как дерзость.
— Не для меня.
— Посмотрим.
Он повернулся и вышел из ванной.
Я смотрела ему вслед, затем повернулась к раковине, мое сердце колотилось. Я ухватилась за край стойки так сильно, что оставила следы на пальцах. Я снова очень сильно хотела порезаться, но тот факт, что Кольт поймал меня, полностью разрушил облегчение, которое я могла бы получить от этого.
Я плеснула холодной водой на лицо и запястья.
Когда я вернулась в комнату, Кольт стоял возле кровати.
— Если ты собираешься попытаться прочесть мне большую лекцию о том, почему я не должна резаться, можешь не тратить дыхание, — сказала я. — Моя приемная мать пыталась делать это каждый месяц, с тех пор как мне исполнилось четырнадцать, и это, очевидно, не сработало.
Не говоря уже о бесчисленных социальных работниках, психотерапевтах и о стационарной клинике, в которую они посадили меня на две недели. Ничего не помогло, а если и помогало, то ненадолго.
— Я не читаю лекций, — сказал Кольт. Он потянулся и взял меня за запястье, притянул меня близко к себе, так что наши грудные клетки соприкасались. — Я не верю в большие речи. Слова — это просто слова. Они ничего не значат.
Я засмеялась:
— Разве это не правда?
Он медленно повернул мою руку, потом пробежался пальцем по бинту на запястье.
— Кровотечение остановилось.
— Да. — Я забрала руку, чувствуя дискомфорт по поводу нашей близости. — Все нормально.
Я протиснулся мимо него, нуждаясь уйти от его близости. Но некуда было идти, кроме кровати, и я действительно не хочу быть в постели с ним.
Но он спас меня от этой неловкости, повернулся и пошел к двери.
В последний момент он обернулся и посмотрел на меня.
— Если собралась остаться здесь, то ты должна пообещать мне, больше не резаться.
— Я останусь здесь только на одну ночь, — сказала я.
— Нет.
— О, да ладно, — засмеялась я. — Это предложение?
— Возможно.
— Я действительно не думаю, что моя семья одобрит.
— Оливия, — сказал он. — Я знаю, что ты остановилась в приюте на Walnut Street. Я позвонил и договорился, чтобы твои вещи принесли сюда.
Он сказал это, как само собой разумеющееся, без жалости или сочувствия.
— Что? — Я усмехнулась. — Ты не знаешь, о чем говоришь.
Мой голос не дрожал. Не ломался. Я была хорошим лжецом. Так и должно быть, когда все твое существование зависит от этого.
— Не надо вранья, хитрож*па, — сказал он. — Я знаю, где ты остановилась.
— Как ты...
Он поднял руки.
— До этого мы еще дойдем. Но, для начала, у меня есть деловое предложение для тебя.
