— Ну да, — ответил фримен спокойно. — Добрая была сеча. Мы потеряли лишь двоих, зато пустили воду, пожалуй, сотне их бойцов.
«Да ведь при каждой пушке были сардаукары! — мысленно закричал Хават. — А этот безумец из пустыни запросто говорит, что они потеряли лишь двоих — и это против сардаукаров!..»
— Мы бы и тех двоих не потеряли, — заметил фримен, словно читая его мысли, — если б не те; другие, что дрались за Харконненов. Среди них были отменные бойцы!
Один из людей Хавата подошел, припадая на раненую ногу, взглянул сверху вниз на сидящего на корточках фримена:
— Ты говоришь о сардаукарах.?!
— Он говорит именно о сардаукарах, — устало кивнул Хават.
— Сардаукары, вот как! — сказал фримен, и в голосе его, кажется, зазвучало недоброе веселье. — Да! Вот, значит, каковы они. Да, добрая выдалась ночка. Сардаукары, скажи-ка! А какой легион? Вы знаете?
— Нет, не знаем, — ответил Хават.
— Сардаукары, — задумчиво пробормотал фримен. — А в харконненской форме! Вот странно, а?
— Значит, Император не хочет, чтобы знали, что он выступил против Великого Дома.
— Но вы-то знаете, что это — сардаукары.
— Да кто я такой? — горько спросил Хават.
— Ты — Суфир Хават, — спокойно напомнил фримен. — Ну что ж, мы бы это и так узнали в свое время: мы уже послали троих пленных к Лиету, чтобы его люди допросили их.
Адъютант Хавата медленно переспросил, не веря своим ушам:
— Вы… взяли в плен сардаукара?!
— Только троих, — отмахнулся фримен. — Очень уж хорошо дерутся.
«Ах, если б у нас было время привлечь на свою сторону фрименов! — горько подумал Хават. — Если б мы успели обучить и вооружить их!.. Великая Мать, какое войско б у нас было!..»
— Может, ты откладываешь — решение, беспокоясь из-за Лисан аль-Гаиба? — спросил фримен. — Если так, то знай, что не будет ему вреда ни от кого и ни от чего, коль скоро он и впрямь Лисан аль-Гаиб. Итак, не думай пока о том, чему нет свидетельства.
— Я служил… Лисан аль-Гаибу, — проговорил Хават. — Его безопасность, конечно, заботит меня: ведь я присягал ему!
— Присягал на его воде?
Хават бросил взгляд на своего адъютанта, все еще недоверчиво разглядывающего фримена, и вновь повернулся к сидящему перед ним.
— Да, на его воде.
— Ты хочешь вернуться в Арракин — в место его воды?
— В… да. В место его воды.
— Так что ж ты не сказал сразу, что это — дело воды?.. — Фримен поднялся, плотнее вставил— фильтры в нос.
Хават кивком велел адъютанту вернуться к остальным. Тот, устало пожав плечами, подчинился. Хават услышал, что бойцы принялись негромко обсуждать происходящее.
— К воде, — заявил фримен, — путь есть всегда. Кто-то выругался за спиной Хавата.
— Суфир! — крикнул адъютант. — Арки умер. Фримен прижал к уху кулак:
— Это знак! Союз воды!..
Он прямо взглянул на Хавата:
— Поблизости у нас есть место для приятия воды. Так я зову моих людей?..
Адъютант подошел к Хавату.
— Суфир, у пары наших остались жены в Арракине. Они… Ну да ты понимаешь, каково им теперь…
Фримен все еще держал сжатый кулак у уха.
— Так что же, Суфир Хават, — Союз воды? — требовательно переспросил он.
Мозг Хавата лихорадочно работал. Сам он уже понял, что скорее всего имел в виду фримен, но боялся того, как прореагируют скучившиеся под скальным козырьком люди, когда и они поймут смысл происходящего…
— Союз воды, — наконец сказал он решительно.
— Да соединятся наши племена, — отозвался фримен, опуская кулак.
Словно по сигналу, к ним скользнули со скалы еще четверо фрименов, метнулись под козырек, завернули тело во что-то вроде савана, подняли его и бегом понесли вдоль скальной стены, направо. Их ноги вздымали клубы пыли. Все было кончено раньше, чем кто-либо из измученного отряда Хавата сумел сообразить, что происходит. Четверка, несущая, будто мешок, завернутый в ткань труп, скрылась за поворотом скальной стены.
Один из бойцов Хавата наконец опомнился:
— Эй, что это они делают с Арки?! — крикнул он. — Он же был…
— Они унесли его… чтобы похоронить, — сказал Хават.
— Фримены не хоронят своих мертвецов! — рявкнул боец. — С нами твои шутки не пройдут, Суфир! Мы-то знаем, что они делают! А Арки был один из…
— Рай обещан погибшему за дело Лисан аль-Гаиба, — произнес фримен. — Коли вы служить Лисан аль-Гаибу, как сами то сказали, к чему здесь крики скорби? Память об умершем такой смертью сохранится, доколе жива вообще людская память!
Но люди Хавата подступили к фримену, и их лица не сулили ничего доброго. Один, из них даже схватился за лучемет, отнятый в бою с врагом.
— Стоять! — рявкнул Хават. Впрочем, он и сам с трудом подавлял слабость в мышцах, поднявшуюся при мысли о… — Эти люди с почтением относятся к нашим убитым. Обычаи у всех разные, а смысл один!
— Да они же хотят выжать из Арки всю воду! — возмущенно крикнул человек с лучеметом.
— Твои люди хотят присутствовать при церемонии? — осведомился фримен.
«Он даже не понимает, в чем дело!» — подумал Хават почти с отчаянием. Наивность фримена была просто пугающей.
— Они беспокоятся о своём мертвом товарище — он пользовался большим уважением, — объяснил Хават.
— Разумеется, мы отнесемся к вашему товарищу с тем же уважением, как если бы он был одним из нас, — кивнул фримен. — Меж нами — Союз воды. Мы знаем и блюдем обычаи. Плоть человека принадлежит ему самому вода — племени.
Поспешно — потому что боец с лучеметом подошел еще на шаг — Хават спросил:
— Теперь вы поможете нашим раненым?
— О чем спрашивать — или не заключен Союз воды? — удивился фримен. — Мы сделаем для вас все, что делает племя для своих. Прежде всего дадим вам дистикомбы и все самое необходимое.
Человек с лучеметом заколебался. Адъютант Хавата спросил:
— Мы что, покупаем помощь за… воду Арки?
— Мы ничего не покупаем, — отрезал Хават. — Мы присоединяемся к их племени.
— У всех — свои обычаи… — пробормотал кто-то. Хават позволил себе слегка расслабиться.
— А они помогут нам добраться до Арракина?
— Мы будем бить Харконненов, — ответил фримен. Ухмыльнулся и добавил: — И сардаукаров.
Он отступил на шаг, приставил согнутые ладони к ушам и откинул голову, прислушиваясь. Опустил руки, сказал:
— Орнитоптер. Спрячьтесь под скалу и не шевелитесь. Хават махнул рукой, и его люди поспешили выполнить приказ.
Фримен взял Хавата за руку, подтолкнул его к остальным:
— Сражаться будем, когда придет время войне, время битве.
Он пошарил под плащом, достал небольшую клетку и вынул из нее маленькое крылатое создание. Хават узнал в нем крошечного нетопыря. Тот повернул голову — на Хавата глянули сплошь синие глаза. Как у фримена. Фримен погладил зверька, успокаивая и, кажется, напевая что-то. Наклонил над ним голову и уронил с языка каплю слюны в открытый рот нетопыря. Нетопырь расправил крылья, но не взлетел с раскрытой ладони хозяина. Тогда фримен вынул маленькую трубочку, поднес ее к голове нетопыря и проговорил что-то в эту трубочку. Потом поднял создание на ладони, подкинул в воздух.
Нетопырь бесшумным зигзагом метнулся вдоль скальной стены и пропал из глаз.
Фримен сложил клеточку и снова запрятал под плащ. Вновь склонил вбок голову, прислушиваясь.
— Прочесывают плоскогорье по квадратам, — сообщил он. — Интересно, кого они ищут?..
— Они знают, в каком направлении мы отходили, — ответил Хават.
— Никогда не нужно думать, будто охотятся только за тобой одним, — покачал головой фримен. — Взгляни-ка на тот край котловины. Увидишь кое-что любопытное.
Время шло.
Кое-кто из людей Хавата начал шевелиться и перешептываться.
— Замрите и молчите, как испуганные животные! — прошипел фримен.
В этот момент Хават уловил на дальнем конце котловины движение — мелькающие облачка, рыже-бурые на рыже-буром.
— Мой маленький дружок доставил свое сообщение, — сказал фримен. — Он прекрасный гонец, что днем, что ночью. Жаль было бы потерять его.
