Неужели, поганец правда не знал, что меня повысили?
***
С этого момента, я избегала Большакова, как могла. Уходила от малейших столкновений, лишний раз не высовывалась из своего кабинета, искала другие способы, с целью пройти в то или иное место, оставаясь невидимкой, если он вдруг оказывался на моем пути и всерьёз задумалась об… увольнении.
Нет! Это был уже крайний шаг. Ну как так можно? В один «прекрасный день» вновь провалиться вглубь ада, когда только-только начала из него выползать.
Не хочу терять работу. Я ведь её так люблю. Ночами не спала, чтобы добиться повышения. Чтобы перевезти родных из унылой «дыры» в более-менее нормальную среду. На квартиру долго откладывала. И что? Всё свинье под хвост? Хрен ему. Не сдамся. Глаза выцарапаю, член с яйцами вырву! Если еще хоть раз посмеет ко мне прикоснуться.
Урод! Подонок! Мерзавец!
Проклинала мерзавца всеми проклятиями мира, думая о нём каждую божью минуту. Ох, мама. Я и правда начала думать о Кирилле слишком много. До сумасшедших головных болей, от которых не спасала даже двойная доза спазмолитиков.
Все ведь было практически идеально. Но нет же.
Добро пожаловать в ад, Цветочек. Прежние мучения вернулись.
***
На следующий день я еле-еле заставила себя выйти на работу. Тянула до последнего, практически опоздала к началу рабочего дня. Вот и что теперь делать? Увольняться? Расстроить маму и Дениску заявив им, что нам нужно срочно вернуться обратно? На дно мира?
Ладно, просто попробую не обращать внимание на Большакова. Скорей всего, он снова скоро укатит в свою Америку. Как обычно, похвастается и исчезнет. Высокомерный сноб.
В первые часы работы меня колотило. Даже пришлось выпить лекарство, дабы успокоить нервы и дрожь в пальцах. Ближе к обеду волнения сошли на нет.
Во время обеда в кафетерии было много народа. Уединившись в самом углу огромного помещения, я всё-таки пригубила свой страх чаем из мелиссы. Есть не хотелось совершенно. Но пришлось. Ради Дениски. Всё ради него.
Дохлебав чай, я собралась было уйти, как вдруг, народ в кафе оживился. Присутствующие здесь люди, все разом отчего-то уставились на мониторы телевизоров.
Лучше бы я ушла. Или вообще лучше бы отобедала в туалете, закрывшись в одной из кабинок. Перевела взгляд на экран, и былая тревога вернулась.
«Кирилл Большаков, один из самых богатых и известных миллионеров России решился на ЭКО. Не так давно нам стало известно о том, Большаков собирается объявить о помолвке с некой Самандой Паркер, дочкой известного изобретателя, основателя компании «Prime», что занимается робототехникой...» — трещала ведущая новостного канала.
Сотрудники, столпившиеся вокруг мониторов, радостно захлопали в ладоши. А я, ощутив себя ледяной статуей, с жжением в глазах смотрела на кадры, мелькающие в телевизоре. На Большакова. На длинноногую, ухоженную блондинку, с которой он под руку стоял на красной дорожке и улыбался своей королевской улыбкой.
«Кирилл Большаков был трижды женат, — взахлёб тараторила ведущая новостей, — Мужчина мечтает о наследнике, но в силу некоторых обстоятельств и неутешительных диагнозов врачей, он не может иметь детей. Время тикает. Большаков старший «шутя» заявил, что передаст все права на компанию сыну в том случае, если он явит на свет наследника...»
— Скотина! — задыхаясь от ярости, я со всей силы стукнула кулаком по столу и выскочила вон из обеденной залы, чуть было не подвернув на каблуках обе лодыжки.
Кажется, я выкрикнула это слишком громко, так гулко, что присутствующие здесь коллеги разом обернулись, выпучив на меня глаза с явным недоумением.
С разбегу влетела в уборную. Быстрей, к раковине! Смыть с ресниц нарастающее жжение. Несколько раз плеснула в лицо холодной водой. И пофиг, что тушь потекла по щекам.
— Зачем, зачем, зачееем! — твердила снова и снова, снова и снова, — Ты вновь ворвался в мою жизнь! Было же все идеально… Я даже запланировала на выходных первое свидание с Виктором из отдела разработок. А тут вдруг ещё одна шокирующая новость об ЭКО и помолвке.
Рыдала и смотрела на свое отражение. Как по щекам катятся чёрные, из-за косметики, слёзы.
— Ненавижу его! Мечтаю, чтобы он... просто исчез. Навсегда. В пекло провалился. И, наконец, перестал душить мою душу.
***
От силы, я продержалась чуть больше недели, избегая встреч. А потом мы снова столкнулись с Кириллом. Лицом к лицу. В лифте.
Сегодня я задержалась на работе допоздна. Накопилось слишком много работы, пришлось изрядно повозиться с весьма важным клиентом. Но это стоит того. С аванса от сделки мы бы с мамой и Дениской смогли бы слетать заграницу на какой-нибудь потрясающий курорт. В Грецию, например.
Именно поэтому, лишь ради мечты и ради семьи, я цеплялась за любую возможность заработать.
Тишина. Ни души. В коридоре уже выключили основной свет. Уставшая, я шагнула внутрь лифта, нажала на кнопку с цифрой «1», как вдруг услышала властный оклик:
— Эй, придержите кабинку!
Мороз побежал по коже. Этот голос. Я бы узнала его из тысячи других голосов.
Ведь именно этот голос вырезал мне клеймо на сердце.
Услышав ЕГО дьявольский бас в коридоре, я принялась с яростью жать на кнопку, чертыхаясь в уме от того, что двери так медленно реагируют на команду.
В конце концов, створки зашевелились. Но, чья-то нога, облаченная в стильную туфлю, не позволила им закрыться. Большаков всё же ворвался в кабинку и всем своим видом заставил меня отскочить спиной к стене, прижаться лопатками к зеркалу, мысленно закричать.
— А, это ты, Демидова. — Вяло потянул, зевая, будто ему абсолютно не было до меня никакого дела. — Поздно уже, почему до сих пор не дома?
Я молчала, стиснув зубы до хруста. Слышала лишь бешеное биение собственного сердца в груди и обрывки мужского монолога. Дверки лифта со стуком захлопнулись. Свет в кабине прерывисто замигал. Мы медленно начали опускаться вниз. Я не могла ни пошевелиться, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Одни. С НИМ. Вдвоём. В наглухо закрытой коробке «два на два метра». Как в фильме ужасов. Еще и свет устрашающе мигает.
— Але, ты глухая? Что с тобой происходит? — Уверенный шаг вперёд. Красивое лицо мужчины искажается гневом, уголки пухлых губ дёргаются в раздражении. — Ты специально меня избегаешь? Злишься? Да?? Ааа, ну да. Конечно, злишься, что поигрался и бросил.
— Не разговаривай со мной, я тебя прошу! — с отчаянием закричала, забившись в угол, как маленькая, попавшая в западню мышка, перед прыжком голодного, озверевшего кота. — Держись от меня подальше. Забудь обо мне. Я для тебя теперь невидимка. Считай, что я умерла.
Он расхохотался. Цинично так, с издёвкой. Своим бездушным смехом давая понять, «что ему высоко насрать на то, что я только что сказала», и стал медленно приближаться. Крался. Как хищник.
Взгляд исподлобья. Кулаки хрустят, сжимаются в мощном напряжении.
— Да кто ты такая, чтобы мне указывать?
У меня перехватывает дыхание. Будто пол проваливается под ногами, и я начинаю падать в чёрную неизвестность.
Что он задумал? Бесчувственный подонок.
Ударит?
Снова изнасилует?
А может и то, и другое?
Боже, помоги.
Вот сейчас разве что не хватало поломки лифта. Застрять здесь на сутки и...
Толчок. Сильный, со скрипом.
Я не поняла, что произошло. Не успела вовремя среагировать.
Свет погас, а я полетела в темноту. Ударной волной меня швырнуло в противоположную сторону, в стену. Я приготовилась к боли. Но ловкие руки Кирилла подхватили меня за секунду до встречи с металлической опорой.
— Боже мой! Кирилл! — невольно закричала, цепляясь за его широкие, крепкие плечи, а он лишь сильнее вжал меня в себя.
