- Мы просим, командир, принять нас в свою дружину. Кроме Касыма и Давлета, они отправятся в родные края, расскажут о нашей судьбе. - Через полчаса давали клятву верности на оружии и крови татары, бывшие пленники.
С Касымом и Давлетом отдельно побеседовали командиры, предложили уговорить молодых воинов на службу магаданцам. Хоть десять джигитов, хоть сто, всех примут на службу магаданцы. В знак того, что Касым и Давлет действительно могут набирать рекрутов, командиры подарили бывшим пленникам свою золотую двух рублёвую монету. Вечером того же дня татары отправились на подаренной лодке вниз по Чусовой. Как говорил Пугачёв у Пушкина, в "Капитанской дочке", "Миловать, так миловать!". А давшие клятву верности бывшие пленники ночевать остались на поляне, хоть и прохладно, но, на свободе, в тепло привычной тюрьмы никто не вернулся.
Утром новое пополнение, все двадцать восемь бывших татар, а ныне магаданских дружинников, приступили тренировке, сразу совместно с опытными бойцами. Пробежка, гимнастика, водные процедуры и завтрак. Затем постройка второй казармы, сразу на полсотни человек, как обычно, по периметру обороняемой территории. Через две недели, когда казарма была закончена, огороженный постройками прямоугольник внутреннего двора почти замкнулся. Со всех сторон двор был закрыт плотно стоящими зданиями, без широких окон наружу. В некоторых домах, в частности -- мастерских, кузнице, конюшне, казармах, имелись обращённые наружу бойницы, и всё. На холодное время все бойницы запирались, но, при необходимости позволяли вести огонь из ружей, не менее десяти стволов на каждую сторону прямоугольника. Все бойницы были на высоте от четырёх до пяти метров, не допрыгнешь с разбега. Да и человек в бойницу не пролезет, даже худой комплекции.
Впрочем, все подходы к строениям отлично простреливались из пушек, как из острога, так и с башни. Незастроенный въезд на территорию закрыли широченными воротами, окованными железом, поверх которых установили запасные два орудия, на небольшие башенки. Срубы для этих башенок заполнили камнем и шихтой для устойчивости, никакая канонада не расшатает. Пока шли эти оборонные работы по окончательной доводке системы безопасности, как выразился Петро, второй командир побывал в Чусовском городке, привёз новостей, да закупил привычный набор продуктов. На этот раз к муке, зерну, маслу, соли и прочим мелочам, добавились тридцать пар сапог, тридцать шапок одной модели, для новобранцев. Ещё по случаю, Павел Аркадьевич закупил трофейных овец, пригнанных с низовьев Камы.
Усмирение черемисов сопровождалось, как водится, безудержным грабежом побеждённых. А у тех несчастных, кроме овец и брать нечего, с чего бы им бунтовать, иначе? Так, что овец не только поели, но и на продажу осталось. Учитывая проблемы с кормом, командир купил десяток овец и одного барана, дай бог, их до весны прокормить. Из-за этих овец пришлось второй раз лодки в Чусовской городок гонять, саму скотину перевозить, да корм для неё. Хотя, по нынешнему урожаю, картошки собрали едва не пятнадцать тонн, корма для скотины вполне хватит и своего. Той же картошки, например. Её теперь решили всю зиму использовать на еду, на посадку и так хватит, чтобы вдвое большее поле засадить весной.
С посадочными площадями, как раз, получалось не очень хорошо. Ровное место на поляне всё было уже расчищено, дальше начинались неудобья и крутые склоны. Пока решили вырубать поляну, напротив, на другом берегу реки Ярвы, по оценкам крестьян, года на три работы хватит. На будущее хитрые земледельцы намекали командирам, что неплохо бы засеять часть большой поляны в устье Ярвы, на которой стоит вогульское стойбище. Там и места много, и земля чистая, лес валить не надо. Да и пора на Чусовой себя заявить, соглашались командиры. Надо выходить на широкую дорогу, в тайге не отсидеться. Однако, в преддверии будущего нападения Маметкула, оставляли выход на берега Чусовой после отражения татарского рейда. Здесь, на Ярве, все оборонительные рубежи готовы, а на Чусовой всё начинать сначала, да ладом.
Людей же, увы, не хватает. Для уверенной обороны уже выстроенного острога людей не хватает, куда на большее замахиваться. Петро много раз показывал минимально необходимое для обороны острога количество бойцов. На двадцать орудий оптимальное число пушкарей шесть десятков, по три человека на орудие. Да на каждую стену по десятку стрелков из ружей, это сорок бойцов. И, два десятка в резерве и замене раненых. Итого, необходимый минимум сто двадцать сильных обученных мужчин. Это лишь для обороны от татарского набега, если вести речь об уверенном доминировании на Чусовой, и двух сотен бойцов будет мало. До похода Ермака оставалось семь-восемь лет, в его войске казаков будет более тысячи. Смахнут, походя магаданцев, и, не заметят. А то и Строгановы специально натравят на конкурентов. Павел знал, что лет через пять-шесть Иван Грозный дарует Строгановым все земли от Камы до Зауралья, до Кучумовых владений.
К этому времени надо успеть стать сильным союзником, либо уходить. Но, куда?
Глава 5.
- Продолжай, - государь взглянул на замолчавшего Годунова, - что там, в Перми?
- Строгановы доносят, что нынешним летом черемисы бунтовали, многих людишек побили, гостей торговых по Каме имали и грабили дочиста. От реки Белой вверх по Каме до Орёл-городка все русские деревни разорили. Православных душ погубили тысяч пять, а то и более. - Годунов успокоился и продолжал скороговоркой. - Строгановские охотные люди за православных вступились, тех черемисов разбили. Самых отъявленных злодеев казнили, а остальных били батогами, да в веру православную привели. Пленных освободили, на своих землях посадили, тобой, государь, жалованных.
- Вот, выжиги, всё к своей пользе обратить сумели. Государству тягота, а купцам прибыток, - прокомментировал Иван Четвёртый, государь всея Руси. - Дальше давай.
- Ещё доносят, что на Чусовой реке, выше Чусовского городка, поселились третий год немцы, зовутся магаданцами. Устроили свои заводы, добывают руду, льют железо и пушки делают. Торгуют стеклом разным, посудой и большим, аршинной ширины, стеклянным листом для окон. Веры те немцы православной, приезжали в городок, просили священника себе в часовенку, не дали. Нынче опять торговали, расплачиваться стали своей монетой, из золота, каковую монету прикладываю.- Годунов сунул руку в пояс и протянул на ладони золотую монетку с надписью "Два рубля". - Вот магаданская деньга, государь.
- Точно, золотая? - Повертел в руках монетку царь.
- Аптекарю давали, проверял. Бает, золотая монета, токмо, с примесями. - Подтвердил Годунов, едва не щёлкая каблуками.
- В прошлом годе лекари немецкие поселились на Варварке, не из их будут? - Вспомнил государь высоких независимых иностранцев, что приходили два года назад просить разрешения на жительство и работу лекарями. Тогда они дарили бутылки из мягкого стекла, дипломы свои показывали, в прозрачную бумагу обёрнутые. - Как они живут, не безобразничают?
- Нет, батюшка, живут скромно, каждую заутреню отстаивают, больных лечат с молитвою. Жалоб от людишек на них не было, - поклонился Годунов. - Зубы рвут хорошо, не чета нашим зубодёрам, порой даже без боли получается.
- Так они тоже магаданцы? - Скривил губы Иван Васильевич, он отлично знал, что Годунов месяц назад у немецкого лекаря зубы лечил. Без боли, за большие деньги. После чего свою жену к лекарке отправил иноземной, да так и возит каждую неделю.
- Может и так, государь, - Годунов не знал, сказать правду или нет, как бы, не пришлось лекарей в поруб бросать. Однако, понимал, что медлить нельзя, и рискнул. - Слышал я, государь, те лекари тоже из царства магаданского, что далеко на Востоке, за Камнем, лежит. Но, бают, в дороге сюда всё имущество, коней и людишек утопили в реке, сами еле выбрались. Теперь дорогу назад не знают, потому и в Москве просили поселиться. Велишь, я им ту деньгу покажу, чего и скажут.
