– Портрет мадам Лагранж висит на стене, – объяснила Регина Натановна, вводя меня в просторный зал, набитый разнокалиберной старинной мебелью. – Видите картину в простенке между окнами? Полотно купил мой прапрадед, большой любитель амурных приключений. Ох, и наплакалась от шалостей мужа его жена… Он был самозабвенный развратник! Обнаглел до такой степени, что заказал изображение своей самой обожаемой любовницы, француженки Лагранж. И представьте, он, едва повесив эту картину, умер. Но! За пару дней до его смерти рама на портрете треснула. И с той поры всегда, если в доме вот-вот появится покойник, багет разваливается. В последний раз это случилось три дня назад. Я ждала чьей-то кончины, но надеялась, что уйдет не Вениамин, а кто-нибудь другой. Веня был еще не готов.
– Алиса в истерике, она боялась вам рассказать о его гибели, – заговорила я. – Но вы не кажетесь мне слишком расстроенной.
– Где вы столкнулись с Осипенко? – поинтересовалась хозяйка, опускаясь на диван и пригласив меня сесть.
– В подъезде дома, где жил Подольский. Я опрашивала консьержа, – мы сейчас ищем убийцу, – и тут появилась Алиса. Она хотела подняться в квартиру Вениамина, услышала о его смерти и начала хохотать. У девушки случился нервный срыв!
– Я же ее строго предупредила: не ходи к графу! – возмущенно воскликнула Регина Натановна.
– К кому? – не поняла я. – К какому графу?
Дама поправила выпавшую из прически прядь.
– Ах, милочка, не обращайте внимания на слова старухи-маразматички. Граф… это… э… кличка моей собачки.
– У вас живет песик? – умилилась я. – Что за порода?
Глаза хозяйки забегали из стороны в сторону.
– Ну… очевидно, вы не слышали о такой, она древняя, китайская. Мопс! Вон там на столике стоят фигурки моей… э… собачки, я их собираю.
– Можно взглянуть на вашу коллекцию? – попросила я. – Обожаю статуэтки.
– Пожалуйста, – с явным облегчением разрешила пожилая дама. – Но осторожно, не разбейте.
Я встала, подошла к прямоугольной консоли и забормотала:
– Здесь балерины, кошка, ангелочек. А где собака?
– Слева, дружочек, черненькая.
– Со стоячими ушками? – уточнила я.
– Верно, – кивнула Регина Натановна.
Я вернулась к дивану, вынула из кармана мобильный и протянула его даме, повернув экраном к ней.
– В качестве заставки у меня снимок Муси и Фиры. Они мопсихи, справа черная, слева бежевая. Обратите внимание, – у обеих висячие ушки. У вас же керамическая фигурка французского бульдога. Эти собачки милейшие создания, но, увы, вовсе не мопсы. Странно, что хозяйка не помнит, как выглядит ее песик. Не находите? И, как правило, собака сразу прибегает, если в дом вошел посторонний человек. Кто такой граф? Какое отношение он имеет к Вениамину?
Регина Натановна стиснула губы, вздернула подбородок и уставилась в окно.
Я села в кресло.
– Подольский убит, человек, лишивший его жизни, на свободе, чтобы поймать преступника, нам надо знать все о жертве.
– Полнейшая глупость, – процедила дама. – Вы не понимаете. Ничего ужасного не произошло.
– Регина Натановна, – продолжила я, – вы давно знакомы с Подольским?
Старуха пощупала рукой медальон, висящий у нее на груди.
– Трудно ответить. Не спрашивайте, вам этого не осознать.
– Чем занимается общество «Сто жизней»? – продолжила я.
– Откуда вы узнали о нас? – аж подскочила на месте моя собеседница. Но быстро захлопнула рот.
– От Алисы, – мигом сдала я Осипенко. – Она между приступами хохота произнесла: «Что теперь будет с обществом «Сто жизней»?»
Регина Натановна воздела руки к потолку.
– Господи, дай мне терпения! Понятия не имею, о чем вы говорите. Алиса иногда несет чушь. Она не очень умна, необразованна.
– Спасибо, – сказала я, – пойду потолкую с Осипенко.
– Нет, – испугалась дама, – не надо.
Я прикинулась удивленной.
– Почему?
– Алиса… э… больна… Да, больна гриппом! У нее высокая температура и бред! – выпалила Регина Натановна.
– Бедняжка, – пожалела я Осипенко. – Однако я не боюсь вируса, он ко мне не прилипает. Можете позвать девушку? Или лучше мне самой зайти к ней в комнату? Потом побеседую с ваши соседями по квартире.
– Жилплощадь не коммунальная, – нехотя уточнила собеседница, – это моя личная собственность.
– У вас большая семья, хорошо иметь много близких, – сказала я, вытаскивая из сумки планшетник. – Понимаю, я утомила вас, не стану больше мучить вопросами. Даже не спрошу имена тех, кто здесь прописан, сама сейчас их найду через базу паспортного стола.
– Зарегистрирована тут я одна, – пробормотала старуха. – Остальные… э… мои друзья.
– А-а-а, вы сдаете комнаты, – «догадалась» я. – Конечно же, оформили с людьми договоры, платите налоги?
Регина Натановна взяла с журнального столика бумажный веер и начала им обмахиваться.
– Нет, все живут бесплатно.
Я ехидно улыбнулась.
– Расскажете все это налоговой полиции. Ой, там серьезный народ работает! Вы в курсе, какие санкции применяются к тем, кто пускает жильцов без оформления договора?
Хозяйка поморщилась.
– Хорошо, я расскажу о графе. Но подозреваю, что вы не поймете. Один раз, только узнав правду, я по наивности сообщила ее двум своим знакомым. Так они подняли меня на смех, пришлось разорвать отношения. Однако, что ни случается – все к лучшему. Теперь вокруг меня единомышленники, мы вместе готовимся к переходу. Граф уже уехал, но возвратится, доделает снадобье и снова нас соберет.
И она расплылась в улыбке.
– В молодости я славилась красотой, у моих ног стояли на коленях такие мужчины! Артисты, музыканты, писатели… Но я выбрала Николя и не прогадала. Муж, покидая этот свет, прекрасно меня обеспечил, я ни в чем не нуждаюсь. А теперь благодаря общине «Сто жизней» обрела друзей, мы вместе. Но главное – я нашла своего сына. Он вернется! Видите на стене портрет? Это Роман, он умер в тринадцать лет.
Я закашлялась, полезла в сумочку за платком и незаметно включила диктофон. А хозяйка продолжала говорить…
Глава 22
Еще пару лет назад Регина Натановна Ошкина считала себя абсолютно несчастной. Ее единственный сын Роман погиб, будучи подростком, – пошел летом с друзьями купаться на речку и утонул. Сначала мать горевала, но с течением времени душевная рана зарубцевалась. Рожать еще одного ребенка Ошкина не захотела, супруги так и жили вдвоем друг для друга. Поэтому, когда муж умер, вдова осталась совсем одна.
Материальных проблем у Регины не было, она жила в восьмикомнатной квартире, набитой антикварной мебелью, картинами, старинным фарфором. Николай Фомич, ее покойный супруг, был известным стоматологом, до последнего дня лечил пациентов, прекрасно зарабатывал, баловал жену. Любые желания никогда не работавшей Регины исполнялись сразу, каждый вечер Николя приносил ей в кровать чашечку травяного отвара и сладости – в отличие от большинства женщин, Ошкина могла спокойно лакомиться шоколадом, пирожными и не толстеть.
В первую ночь после похорон супруга вдова прорыдала до утра, думая о том, что эпоха чая из ромашки завершена. Нет, напиток ей стала подавать домработница, но, согласитесь, это совсем не то. И у Регины нежданно-негаданно образовалась куча свободного времени.
Прежде день строился так. После завтрака дама шла гулять, делала кое-какие покупки. Вернувшись домой, проверяла, как домработница сварила обед, убрала квартиру, и опять убегала на сей раз в салон красоты на разные процедуры. В шесть вечера возвращался Николай Фомич, и они отправлялись в гости, на концерт, в театр. А теперь Регина не знала, чем ей заняться по вечерам. Две ближайшие подруги, Вера и Зина, попытались развеселить Ошкину, сводили ее на пару выставок, но постоянно опекать вдову не могли. У них были многочисленные внуки, которых надо провожать-встречать из школы, отвозить на дополнительные занятия. А потом надо было сделать с ними уроки, приготовить обед.
– Как я тебе завидую! – бестактно высказалась однажды Вера. – Живешь одна, делаешь, что хочешь, спишь до полудня. И ты еще ноешь… Побойся бога, Регина! Я вскакиваю в шесть утра и до полуночи присесть не могу.
