«Да у неё задница как будто живёт отдельной жизнью. Руки делают работу по дому, а её попка на какой-то горячей дискотеке… Это же как её пластику можно использовать в кровати?! Посадить её сверху на член, включить зажигательную музыку и дать ей полную свободу действий… О да, она бы на мне зажгла», — он похотливо ухмыльнулся, но тут же снова одёрнул себя, понимая, что увиденное совсем не в то русло подталкивает мысли, куда ему требуется.
«Лучше пока заняться работой. Если я буду смотреть, как Виви делают уборку, я брошу всё, поеду домой и выебу её так, что она долго не сможет сесть. Позже понаблюдаю за ней. Может она хотя бы перестанет танцевать, что не будет меня отвлекать. Запись-то идёт, и я в любой момент могу посмотреть всё в ускоренном режиме и не пропустить что-нибудь важное», — сказал он себе и, позволив ещё пару секунд насладиться зрелищем, выключил изображение, собираясь заняться текущими делами.
Это стоило ему больших усилий, потому что так и тянуло посмотреть, что она сейчас делает. Но всё же он продержался четыре часа, прежде чем позволил себе снова вывести на экран изображение из дома. И тут же мысленно застонал, увидев, что она уже в его тренажёрном зале и как раз занимается на его беговой дорожке. Камера транслировала изображение сбоку и он чётко видел, как её грудь немного подпрыгивает вверх при беге, а фантазия сразу нарисовала картинку, как это выглядело бы будь она под ним и он жёстко выходил из неё и входил, заставляя вскрикивать от каждого резкого толчка.
«Твою мать, Виви, ты хоть бы лифчик одела, чтобы сиськи так соблазнительно не подпрыгивали!» — подумал он, снова чувствуя, что возбуждается. «И что это вообще за хрень? Она издевается в таком виде шастать по дому? А вдруг кто-то придёт? Ну там, электрик какой-нибудь, проверить показания счётчика или из газовой службы? Она что, в таком виде им открывает дверь?.. Бля, а может она так и расслабляется, с каким-нибудь работягой?» — эта мысль обдала его, как ушат ледяной воды.
«Не-не, Виви не такая. Она не раздвинет ноги перед абы кем. Это не в её стиле… Чёрт, а хер его знает на самом деле, что в её стиле! Я же не никак не думал, что она настолько меняется в моё отсутствие. Что переодевается в шорты и майку, и зажигательно танцует. И теперь не стоит так быть уверенным, что она не раздвинет ноги перед каким-нибудь молодым сантехником или электриком, чтобы расслабиться», — внутри начало расти глухое раздражение из-за мысли, что кто-то может имеет то, что он себе не позволяет. «Сегодня же потребую у охраны нашего коттеджного посёлка все записи с видеокамер, которые стоят у моего дома. И если увижу, что кто-то ходит к нам и долго задерживается, такое сделаю, что Виви и не то что сидеть не сможет, а долго ходить», — решил он, внутренне уже ощущая злость.
А женщина тем временем выключила беговую дорожку и, сойдя с неё, продолжила заниматься дальше. И не знала, что каждый её наклон, приседание или поворот, в офисе её босса вызывает у того жгучее желание вернуться домой и показать, что можно разминаться не только в тренажёрном зале, а и в спальне.
«Так, на сегодня хватит», — решила она. «Как не печально, а босс прав, я уже не молода и нужно беречь себя. Всё-таки организм дал однажды сбой, и хотя, тьфу-тьфу-тьфу, сердце после случившегося почти не беспокоит, не стоит заниматься, как раньше», — подумала Виви. «Теперь перейду к уборке на втором этаже. Затем приму душ, созвонюсь с секретаршей в офисе, а потом и займусь ужином».
Выйдя из зала, она собралась подняться на второй этаж, но раздался звонок домашнего телефона. Выключив звук на телевизоре, она сняла трубку и деловито произнесла:
— Дом Ярова. Слушаю вас.
— Вита, здравствуй, — раздался из трубки низкий мужской голос, и женщина моментально напряглась, ухватившись за столик, на котором стоял телефонный аппарат. — Подожди, прошу, не бросай трубку! Выслушай меня! — умоляюще добавили.
— Стас, мы давно всё обсудили. Ничего нового ты мне не скажешь. Да и я тебе тоже. Перестань сюда звонить, — холодно процедила она. — Примирение исключено…
— Виточка, но послушай же, наконец, я изменился. Честно! — скороговоркой понеслось из трубки. — Клянусь, больше никак баб. Всё только для тебя. И детей заведём. И я сразу половину всего нашего имущества отпишу на тебя, чтобы показать — я тебе доверяю…
— Я тебе больше не доверяю, — презрительно вымолвила она и поморщилась. — И хочу, чтобы ты навсегда исчез из моей жизни.
— Идиотка! Хочешь всю жизнь стирать трусы за своим Яровым и укладывать ему в постель баб?! Да-да, я знаю всё про твою работу! Есть люди, просветившие меня насчёт всех твоих обязанностей! Но ты не думаешь, что будет дальше. Ты стареешь и скоро никому не будешь нужна! — тон неожиданно поменялся, и слова теперь звучали зло. — Так и закончишь жизнь, будучи прачкой и сутенёршей у этого кобеля, вместо того, чтобы иметь свою семью и…
— Пошёл нахер, — с ненавистью прошипела Виви и, не слушая дальше, положила трубку, а потом посмотрела на неё так, как будто видит самую омерзительную вещь в жизни.
Но через несколько секунд ненависть сменилась смертельной усталостью. «Господи, он опять начал звонить. Вероятно, расстался с очередной девахой и решил вспомнить обо мне. Теперь неделю-две не будет давать мне покоя, пока не обзаведётся очередной любовницей… Как же это надоело. Вот бы можно было менять и домашний номер так же легко, как мобильные. Но это телефон босса, а если попросить о замене номера, придётся объяснять и причины. Этого я точно не хочу. В чёрные же списки вносить его номера бесполезно. Бывший муженёк постоянно звонит с разных… Долго ли я ещё это выдержу?.. Не знаю», — Виви бессильно опустилась на диванчик, рядом со столиком и потёрла виски.
«И как это больно, слышать его голос. Когда-то такой родной и близкий. Столько воспоминаний накатывает… Ведь в нашей жизни и много хорошего происходило. Было время, когда я купалась в его любви и была счастлива. И казалось, что впереди только хорошее… А закончилось всё ужасно», — она приложила руку к сердцу, чувствуя, как оно начало болезненно ныть. «Может лучше было бы тогда умереть, в больнице… Сейчас бы ничего уже не чувствовала», — в голове появились мрачные мысли, как тогда, когда она поняла, что предана любимым человеком, а друзья начали отворачиваться, зная, что она не может уже позволить себе жизнь их социального круга, и должна пахать, чтобы заработать на хотя бы хлеб и крышу над головой.
Волна того отчаяния накрыла с головой и тяжело задышав, Виви загнанно оглянулась по сторонам, чувствуя себя такой же беспомощной и преданной, как в тот период жизни.
«Нет! Нельзя об этом вспоминать! Нельзя никогда! Всё в прошлом! Я изменилась! Ничего больше не причинит мне боль! И никто! Я сильная!» — она вскочила на ноги, лихорадочно думая над тем, как быстро выгнать из души страх и восстановить душевные силы. И как обычно, в такие моменты, решила искать успокоение в музыке.
Забежав в кухню, она включила микросистему, стоящую на подоконнике и, выбрав песню, которая в последнее время придавала ей сил, включила звук на полную.
— Давайте, госпожа Приходько, расскажите, что случившееся тогда не трагедия, — пробормотала она и прислонилась к стене, закрыла глаза, начав повторять некоторые слова, пропуская их через сердце и душу.
«Снова память сердце ранит жестоко… Режет вены лезвиями обид, это больно… Ничего уже меня не тронет… Слишком долго я пытаюсь забыть, как же больно любить… Не трагедия, а просто момент… Не трагедия, минус фрагмент… Не трагедия, никто не убит… Не трагедия. Не любить! Не любить!.. Сны о прошлом, распечённые камни… Отпускаю в сотый раз про себя, это можно — без тебя… Не трагедия, а просто момент… Не трагедия, минус фрагмент… Не трагедия, никто не убит… Не трагедия. Не любить! Не любить!» — Виви обхватила себя руками и стала в голос повторять припев, испытывая облегчение. «Всё хорошо. Действительно, произошедшее тогда — не трагедия. Я выжила тогда и рада этому. И больше не позволю такому со мной случиться», — проносилось в подсознании.
