— И, пожалуй, последнее из основного, — он отложил на стол листки и посмотрел на меня в упор. — Я намерен руководить вами, учить вас и помогать вам развиваться как личности и как специалисту, и надеюсь, вы не станете против этого возражать и будете неизменно прислушиваться к моему мнению и моим советам. Я не деспот и не тиран, и вы, учась у меня не первый год, знаете, что я довольно демократичен и отношусь с вниманием к мнению окружающих, даже моих студентов, если это действительно толковые суждения. Я намного старше вас, и у меня сложились свои бытовые привычки, свой комфортный мир и свои правила. Надеюсь, вы к ним адаптируетесь и быстро привыкнете. Я не намерен требовать от вас безоговорочного подчинения, и муштровать, и тиранить вас не собираюсь, как и не собираюсь узурпировать вашу яркую личность. Уверен, мы прекрасно уживемся вместе, и для нас обоих этот союз будет взаимовыгоден. Подумайте о моем предложении. — Он наклонился вперед, взял со стола и протянул мне листы с перечнем его требований:
— Перечитайте это, там есть еще несколько мелочей, которые я дописал позже. Изучите. И вот еще что, Мирослава, не рассказывайте пока никому о моем предложении, кроме, разумеется, вашей матушки. Хоть сейчас и не советское время, но личные связи со студентками у нас все равно не приветствуются.
— Хорошо, — кивнула я, засовывая листы в портфель, и, понимая, что аудиенция закончена, встала со стула и принялась натягивать на себя рюкзак. — Я пойду, мне пора, — пролепетала я.
— Идите, Огнева, — разрешил он. — И не задерживайтесь с ответом. Думаю, два дня вам хватит, чтобы все обдумать и принять решение.
— Хватит, — решила я и, кивнув еще раз, направилась к двери, но когда уже взялась за ручку, меня пробила, как острой иголкой, одна мысль, и я медленно повернулась к нему: — А почему свое предложение вы сделали именно сейчас?
— Огнева, — усмехнулся он и откинулся на спинку кресла с весьма довольным видом, — вы самая умная и перспективная студентка на факультете, что думаете вы по этому поводу?
— Думаю, — внимательно разглядывая выражение его лица, ответила я, — вы специально дождались момента, когда мне станет совсем трудно.
— Молодец! — похвалил он меня, как за блестящий ответ на экзамене. — Ответьте мне, Огнева, если б я предложил вам выйти замуж в прошлом году, вы бы как отреагировали?
— Отказала бы! — почти сразу ответила я.
— Правильно. А если бы ваша мама не заболела и у вас все оставалось в относительном порядке, вы бы согласились?
— Нет, — покачала я головой.
Он был уважаемым преподавателем, который никогда не соблазнял студенток и намеков грязных не делал, и не гнобил никого в своих интересах, да ему и не надо было, за ним и без того девицы табунами бегали. Он видел, что я не интересуюсь им как мужчиной, и не стал бы никогда навязываться и чего-то добиваться от меня, и наверняка, практически на сто процентов, стал бы моим дипломным руководителем и даже помог бы устроиться на приличную работу. Уверена. Он бы не опустился до того, чтобы ухаживать за девушкой, которая не проявляет к нему интереса. Но когда обстоятельства жизни изменились так, что мне срочно понадобилась помощь и я оказалась в тяжелейшей безвыходной ситуации…
— Вы правильно все поняли, — кивнул он, прочитав все эти размышления на моем лице. — Еще совсем недавно в ваших глазах была решимость и готовность к борьбе, но вот уже две недели, как в них стало появляться отчаяние. И, зная вас, я уверен, что вы искали какие-то возможные варианты выхода из своей непростой ситуации и передумали обо всем, что можно попытаться предпринять. И не нашли выход. А я вас давно хочу, вы мне идеально подходите, можно сказать, я в вас влюблен. За вас стоило побороться любыми методами.
— Я поняла, — сказала я.
И вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.
«Сукин сын!» — с большой долей восторга и уважения подумала я.
Профи до кончиков пальцев, и, как юрист наивысшего пилотажа, он нашел один-единственный шанс из тысячи, дававший ему возможность выиграть дело! Он не кинулся сразу помогать мне, он выждал момент, когда обстоятельства припрут так, что мне уже некуда будет деваться.
И это был мой преподаватель, которым я всегда восхищалась как специалистом, профессор Роман Олегович Русаков, старше меня на двадцать семь лет.
Конечно, я тут же все рассказала маме, приехав к ней в больницу.
— Он тебе нравится? — спросила она, забирая у меня Макса из рук.
— Навися? — повторил внук за ней.
— Конечно! — с энтузиазмом уверила я. — Он известный юрист, он один из первых, кто открыл свою частную юридическую контору! Он знаешь какие дела вел, на всю страну гремели!
— Я спрашиваю тебя не об этом, — устало пояснила мама. — Я спрашиваю, нравится ли он тебе как мужчина.
— Не знаю, — пожала я плечами, — я о нем в таком разрезе не думала. Он интересный мужчина, моложавый, подтянутый, элегантный, даже изысканный, можно сказать. Эстет. За ним полинститута девиц бегают и от любви умирают.
— Славочка, не надо за него выходить. Жить с мужчиной, которого не любишь и который тебя даже не возбуждает, это каторга! Да к тому же он старше тебя, он даже меня старше на семь лет! Мы что-нибудь придумаем. Может, действительно тебе на следующий год взять академотпуск и вернемся домой? Я встану на ноги — дома и стены помогают — и все у нас наладится.
— И что у нас наладится? — почувствовав резкий упадок и настроения, и сил, спросила с отчаянием я. — Как я довезу тебя домой, где найду врачей и высокооплачиваемую работу? Без образования, без опыта работы на что я могу претендовать? На секретаршу в нотариальной конторе в лучшем случае? Я уже все обдумала, мама, я голову сломала, пытаясь найти выход из нашей ситуации. Я Максу яблоко и апельсины купить не могу, это дорого для нас!
— Писин? — спросил ребенок.
— Вот именно, — подтвердила его мать и, решительно вздохнув, постановила: — Я выйду за него замуж!
Ради мамы и ради того, чтобы мой ребенок жил спокойной, обеспеченной жизнью, ни в чем не нуждаясь, я готова была абсолютно на все! Я вытерплю все, что угодно, и вынесу все, что потребуется, я сильная, но мой сын больше не будет ходить в рваных ботиночках, и апельсинов у него будет — завались!
Я озвучила свое согласие Роману Олеговичу уже на следующий день и думала, что свадьба произойдет в самое ближайшее время и будет быстрой, скромной, и вообще это мероприятие скорее формальность, чем торжество. Ошиблась.
Для начала меня пригласили на ужин, на следующий день после моего официального согласия, обсудить в кругу семьи грядущее событие. Оказалось, что под «семейным кругом» подразумевалось присутствие только одного человека кроме нас двоих — сына Романа Олеговича Игоря Русакова, настроенного по отношению ко мне заранее негативно и язвительно-отрицательно.
— А не молода ли невеста? — спросил он отца, когда домработница подавала на сервированный по всем правилам этикета старинным фарфором и серебром стол закуски.
— Это очень быстро проходит, — усмехнулся Роман Олегович, откидываясь на спинку стула. — Тебе не о чем беспокоиться, Игорь. На мое имущество как на уже приобретенное, так и на то, что я приобрету в будущем, Мирослава не претендует. Мало того, я составил документы, в которых это положение отражено, и составил таким образом, что они будут иметь юридическую силу даже в нашем суде. И она их сегодня подписала. Да и детей заводить мы с Мирославой не собираемся.
— Тогда зачем тебе, девочка, этот брак? — недобро усмехнулся Игорь. — Раз тебе ничего не обломится? Я что-то не заметил, что у вас большая любовь, а?..
— Наши чувства тебя, Игорь, не касаются! — отрезал Роман Олегович. — И твой тон непозволителен, ты оскорбляешь и меня, и Мирославу.
— Да, извините, — быстро пошел на попятную Игорь Романович. — Но ты поставил меня перед фактом, и, согласись, я имею право на сомнения.
