Жду тебя

– Из твоего расписания.

– О. – Я смахнула растрепавшиеся волосы с разгоряченного лица. Он вернул мне листок с расписанием, и я судорожно стала запихивать его обратно в сумку. Неловкая пауза затянулась, пока я возилась с застежкой.

– Меня зовут Кэмерон Гамильтон, – произнесли Голубые Глаза. – Но все называют меня Кэм.

Кэм. Я мысленно повторила это имя несколько раз, уже влюбляясь в него.

– Спасибо тебе, Кэм.

Он нагнулся и поднял с пола черный рюкзак, который я до сих пор не заметила. Несколько темных завитков упали ему на лоб, и, выпрямившись, он тряхнул головой.

– Ну что, ты готова к нашему торжественному появлению в классе?

Мои ноги приросли к полу, и я не могла пошевелиться, в то время как он повернулся и сделал пару шагов к закрытой двери кабинета 205. Взявшись за ручку двери, он бросил на меня выжидательный взгляд через плечо.

Но я все еще находилась в ступоре. И виной тому была вовсе не встреча с, возможно, самым сексуальным парнем кампуса. Я просто не могла зайти в класс под прицелом устремленных на меня глаз. За последние пять лет мне надоело быть в центре внимания всюду, где бы я ни появилась. На моем лбу выступили предательские капельки пота. Я стала отступать назад, чтобы бежать прочь от классной комнаты и Кэма.

Он повернулся, и его брови взметнулись вверх, а на красивом лице застыло любопытство.

– Ты двигаешься не в ту сторону, милая.

Я могла бы ответить, что уже полжизни двигаюсь не в ту сторону.

– Я не могу.

– Не можешь что? – Он шагнул ко мне.

И тут меня как будто ошпарило. Повернувшись, я рванула так, будто участвовала в гонке за последней во всем мире чашкой кофе. Добежав до этих чертовых двойных дверей, я услышала, как он выкрикивает мое имя, но меня уже было не остановить.

Мое лицо пылало, когда я неслась вниз по лестнице. Задыхаясь, я выскочила на улицу. Ноги двигались по инерции, пока я не рухнула на скамейку в сквере у соседнего здания библиотеки. Раннее утреннее солнце показалось мне слишком ярким, и я крепко зажмурилась.

Черт побери!

Вот я и произвела первое впечатление в новом городе, в университете… в новой жизни. Я переехала за тысячу километров, чтобы начать все заново, но в считаные минуты опять все испортила.

Глава 2

У меня было два варианта: махнуть рукой на провалившуюся попытку начать обучение в новом колледже или пойти домой, забраться в постель и укрыться с головой одеялом. Мне очень хотелось выбрать второе, но тогда это была бы не я.

Если бы моим девизом было бежать и прятаться, я бы не выжила в старших классах.

Я машинально потянулась к левому запястью и коснулась широкого серебряного браслета, убедившись, что он на месте. А ведь старшая школа могла стать последним этапом моего существования.

С родителями случился припадок, когда я сообщила им о своих планах отправиться в университет за тридевять земель от дома. Если бы речь шла о Гарварде, Йеле или колледже Свит Брайар, они бы с радостью поддержали мою идею. Но университет не из «Лиги плюща»?[1] Позор. Они просто не могли понять. И так и не поняли. Ни за что на свете я бы не стала учиться там, где учились они сами, или подавать заявление туда, куда силой заталкивали своих отпрысков половина жителей нашего города.

Мне хотелось уехать подальше от привычных глумливых насмешек и шепотков, едких, как кислота. Уехать туда, где еще не слышали мою историю или ее версии, обрастающие все новыми подробностями; чтобы уже и самой забыть о том, что произошло в ночь на Хэллоуин пять лет назад.

Здесь до меня никому не было дела. Меня никто не знал. Никто ни о чем не подозревал. И даже не догадывался о том, что скрывает браслет в теплые летние дни, когда рубашка с длинным рукавом уже не спасает.

Переезд сюда был моим решением, и оно было правильным.

Родители грозились перекрыть мне доступ к трастовому фонду, что меня только позабавило. У меня были собственные деньги, которыми я могла распоряжаться единолично, как только мне исполнилось восемнадцать. Деньги, которые я заработала. В общем, родителей я снова разочаровала, но если бы я осталась в Техасе, то, наверное, меня бы уже не было в живых.

Взглянув на часы на дисплее мобильника, я оторвалась от скамейки и перекинула сумку через плечо. На историю я уж точно могла прийти вовремя.

Корпус общественных наук стоял у подножия холма, на который я только что взобралась. Я пересекла забитую машинами улицу и смешалась с толпой студентов: парочки, группки – многие, очевидно, знали друг друга. Но я не чувствовала себя аутсайдером, а радовалась невероятному ощущению свободы. Так приятно было оставаться незнакомкой.

Выбросив из головы мысли о своем эпохальном утреннем провале, я зашла в корпус Уайтхолл и поднялась по лестнице. В коридоре наверху было многолюдно: студенты ждали, пока освободятся аудитории. Я пробралась сквозь толчею из гогочущих компаний, избегая столкновения с теми, кто еще не успел за первый урок проснуться. Отыскав свободное местечко напротив своего класса, я села у стенки, скрестила ноги и потерла руками о джинсы, предвкушая начало занятий по этому предмету. Большинство моих сокурсников извелось бы от скуки в кабинете 101, но для меня история была первым предметом по выбранной специальности.

И если бы мне повезло, то через пять лет я бы могла работать в тихом и прохладном музее или библиотеке, составляя каталоги древних текстов и артефактов. Конечно, не самая гламурная профессия, зато идеальная для меня.

Во всяком случае, она казалась мне лучше карьеры профессиональной танцовщицы в Нью-Йорке, о которой я когда-то мечтала.

Это еще одно разочарование моей мамы. Когда мне исполнилось четырнадцать, выяснилось, что масса денег на уроки балета, которым я занималась, едва научившись ходить, была потрачена впустую. Признаюсь, я скучала по танцам, их успокаивающему эффекту, но уже не могла себя заставить вернуться в танцкласс.

– Девушка, что это вы уселись на пол?

Я подняла голову и просияла, увидев широкую лучезарную улыбку на смуглом, красивом лице Джейкоба Мэсси. Мы с ним подружились на собрании первокурсников на прошлой неделе, и в его расписании тоже была история, а еще искусствоведение по вторникам и четвергам. Мне сразу пришлись по душе его искренность и дружелюбие.

Я бросила взгляд на его дорогие джинсы, узнавая дизайнерский крой.

– Здесь удобно. Присоединяйся.

– Ни за что. Не хочу запачкать свою красивую задницу, сидя на грязном полу, – усмехнулся он и встал рядом, опираясь спиной о стену. – Постой-ка. А с чего вдруг ты уже здесь? Мне казалось, что у тебя первый класс в девять.

– Ты что, помнишь? – На прошлой неделе у нас особо и времени не было сравнить свои расписания.

– У меня поразительная память на совершенно бесполезные вещи, – подмигнул мне Джейкоб.

Я рассмеялась:

– Буду знать.

– Так ты что же, уже сачкуешь? Ай-ай-ай.

Смутившись, я покачала головой.

– Я опаздывала, а заходить в класс после начала занятий ненавижу, так что, наверное, начну со среды, если совсем не откажусь от этих классов.

– Как это «откажусь»? Не дури. Астрономия – это же самый крутой курс. Я бы и сам пошел, если бы эти чертовы старшекурсники не заняли все места.

– Но ты хотя бы не мчался на астрономию так, что едва не укокошил парня с этого крутого курса.

– Что? – Его темные глаза зажглись интересом, и он даже присел на корточки. Но тут кто-то отвлек его внимание. – Погоди-ка, Эвери. – Он выпрямился и помахал рукой: – Эй! Бриттани. Давай сюда!

Невысокая блондинка резко остановилась посреди коридора и обернулась. Ее щеки вспыхнули, но она улыбнулась, увидев Джейкоба, и поспешила в нашу сторону.

– Бриттани, это Эвери. – Джейкоб сиял. – Эвери, это Бриттани. Поздоровайтесь.

– Привет, – сказала Бриттани, сделав приветственный жест.

Я помахала в ответ.