Ожидая разоблачения и упреков, присела рядом с Хемом, исподтишка наблюдая как оборотни наливают в деревянные кружки отвар и потихоньку пьют, о чем-то болтая после дневного перехода. Но Керин молчал, лишь подозвал одного из своих воинов и что-то ему шепнул. Мужчина хмыкнул, крикнул еще двух, и они втроем удалились в лес. Ничего странного, все как обычно, но мне, находящейся в чрезвычайном напряжении, казалось, что альфа все понял и следит. Усилием воли заставила хотя бы внешне вести себя, не вызывая подозрений.
Мика потянулась за своей кружкой отвара, но Керин в этот момент поднял ее на руки и утащил в кусты. Как каждый вечер. Показалось, накрутила себя. Сегодня сладострастные стоны супружеской пары оглашали лагерь раза в два дольше обычного. Когда же они вернулись, Мика засыпала у мужа на руках, утомленная и удовлетворенная до изнеможения. Керин уложил ее на коврик и, накрыв одеялом, устроился рядом.
Лицо Яриса все время не покидало хмурое выражение, а сейчас он начал заметно зевать. Меня же всю трясло от напряжения. Мы с Хемом тоже пошли отдыхать. Как и прежде, не раздеваясь, присели на свой коврик, я лишь ботинки сняла, в очередной раз тяжело вздохнув по поводу новых трещин на союзках. Каменоломню арути моя обувь пережила с трудом, но дальнейший путь ее все больше убивал. Обувь мальчика так же была на последнем издыхании, что тревожило неимоверно. Остаться босыми в пути не хочется.
Хем, отвернувшись от всех, склонился над чем-то у себя в руках. Опустилась на колени позади него и, обняв со спины, заглянула через плечо, тихо спрашивая:
— Что случилось, тыковка? Что ты там нашел, мой хороший?
Мальчик, чуть раскрыв ладошки, приподнял ко мне лицо и тихонько пожаловался:
— Он так сильно зовет меня!
В руках Хема тускло горел светлячок, словно мальчик удерживал звезду, не давая взлететь на небо.
— Когда он появился снова? — еще тише спросила.
— Той же ночью как оборотни появились, — прошептал Хем.
— А куда он тебя зовет? — переспросила, крепче прижимая его к себе.
— Не знаю, мне грустно и хочется идти… куда-то, — пожаловался малыш.
— Тсс-с, только никому его не показывай, хорошо? — попросила Хема.
Демоненок поймал мой взгляд и тоскливо спросил:
— Хель, а мы пойдем за ним? Или тут останемся? С этими?
Поцеловала мальчика в щечку и, прижавшись к нему своей, зашептала:
— Веди себя как маленькая мышка. Сейчас мы ляжем, а потом, когда все уснут, тихонечко уйдем.
Не оглядываясь, улеглась на коврик и, прижав Хема к себе, принялась ждать. Любитель тыквы незаметно для себя уснул, уткнувшись новенькими рожками мне в плечо, а у меня внутри все трепетало от страха и ожидания.
По поляне разнесся храп: кто-то трели выводил, кто-то присвистывал, но все спали, даже оборотень, что сидил возле костра в качестве ночной охраны. Жутко уходить и бросать их здесь спящими, но сейчас от моей жесткости зависело будущее мое и Хема.
Еще с час я смогла удержать себя на месте, а тем временем на небе засияли звезды. Наконец, не выдержала, приподнялась на локте и осторожно осмотрелась. Окружающие крепко спали. Толкнула Хема, прикрывая ладошкой ему рот, чтобы не пискнул случайно, жестом показала молчать и следовать за собой. Свернула коврик и, завязав тесемочками, зажала под мышкой. Надела вещмешок, взяла демоненка за руку и начала красться к лесу.
Поляна со спящими осталась позади, над нами светит круглая большая луна, светляк парит впереди, призывая за собой, и я решилась довериться ему. Почти поверила, что нам удалось сбежать, но Хем резко остановился, затормозив меня. Через мгновение из-за деревьев выступил Керин с ядовитой ухмылкой на лице.
— Куда-то собрались?
Сглотнув горькую от страха слюну, я промямлила:
— Решили, что нам в другую сторону.
Боковым зрением заметила еще движение: те самые оборотни, которым Керин не дал выпить мой отвар, привалившись к стволам деревьев, смотрели на нас. Подозрительно безразлично, чем напугали еще сильнее, словно меня похоронили уже.
— Я рад! — произнес Керин.
От удивления лишилась дара речи, даже испуг прошел. Альфа кивнул одному из оборотней, и через мгновение тот подвел к нам единственную лошадку, которая везла груз оборотней. Правда, сейчас к седлу привязан лишь тощенький мешок.
Керин снял с шеи золотую цепь, а с нее уже родовую печать, если судить по внешнему виду. Печать засунул за пазуху, а цепочку протянул мне со словами:
— Не хочу, чтобы твои родичи потом говорили, что оборотни не благодарные. Мика взбаломошная, но я люблю ее… слишком сильно, наверное. Золота вам хватит до конца пути, а лошадь поможет ускориться. Яриса придержу на несколько дней, но учти, так просто он не отступится от того, что уже считает своим. Встретите по пути речку, идите по воде, она скроет ваши следы или хотя бы усложнит ему задачу в поисках. И очень надеюсь, что не встречу вас больше.
Слушая Керина, сначала изумилась, а потом чуть не расплакалась от облегчения. Не зря этот мужчина — альфа стаи. Все мои потуги сбежать оказались бы тщетными, если бы не его помощь. Все манипуляции с зельем пронюхал, часть своих позволил усыпить, чтобы не мешались под ногами, а других оставил для охраны.
Я судорожно выдохнула и прошептала:
— Спасибо!
— Да в общем-то не за что, — Керин усмехнулся, отвечая, — ты спасла жизнь моей самки и ребенка, а сейчас уходишь, чем так же оказываешь невольную услугу. Не люблю делиться! И лишние склоки из-за эльфийки в стае мне не нужны, а были бы — не сомневаюсь, так что — прощай!
Из сказанного предельно коротко и ясно, уловила один немаловажный момент. Когда альфа замолчал, собираясь уйти, не смогла промолчать и весело заметила:
— Я спасла твою жену и ДВУХ детей. Мальчиков! Как сказала Мика, будущих воинов. Так что ты мне еще должен, но я не жадная, ограничусь свободой и золотом.
Керин повернул ко мне ошарашенное лицо, сглотнул, а потом расплылся в хищной самодовольной ухмылке. Мой апломб тут же испарился, но оборотень успокоил:
— Ну что ж, если тебе вдруг не удастся скрыться от Яриса, обеспечу тебя хорошим приемом в своей стае и дам личное покровительство. И не говори потом, что оборотни не благодарные!
Сделав мне очередной (на его взгляд) подарок, Керин повернулся спиной и, тенью скользнув, скрылся между деревьев, оставив меня стоять с открытым ртом. Трое остальных тоже словно испарились. Успокоил, называется!
Повесив золотую цепь на шею, подсадила Хема в седло и, взяв лошадку под уздцы, повела прочь. Слава магии жизни, света полной луны хватало, чтобы неплохо видеть. Главное, светлячок летел впереди, указывая нам путь. А я с каждым мгновением ускоряла шаг, мне казалось, что слишком медленно идем, и нас догонят, передумают и догонят.
— А в мешке сыр и хлеб! — сообщил довольный Хем, шаря в нем рукой.
Его слова неожиданно успокоили, раз дали с собой немного еды, значит, возвращать все-таки не собираются.
— Ну что ж, Хем, мы теперь только вдвоем, — с невольным облегчением сказала мальчику.
Хем наклонился, погладил лошадку по гриве и неожиданно спросил:
— Хель, а теперь можно называть тебя мамой?
Похоже, он забыл о нашем уговоре, или не хотел думать об одном условии. А я в этот момент просто-напросто не смогла ему отказать:
— Можно, тыковка!
Часть 3
— Не думай ни о чем, прислушайся к себе, почувствуй, как бьется твое сердечко. Тук, тук, тук! Оно такое горячее и запросто может поделиться этим жаром, направь его тепло в свои руки, на самые кончики пальчиков. И отпусти этот жар на свободу, только немножечко. Запомни, нельзя давать полную свободу огню, он вечно такой голодный… — шептала я на ухо Хему, обнимая со спины и держа его руки, над сложенными в будущий костер сухими ветками.
Прошло пять дней, как у демоненка прорезались рожки, и он начал проявлять повышенное и непривычное беспокойство. Жаловался, что внутри у него жжется что-то, рвется на свободу. А я со страхом поняла, что это природная магия просыпается и просится наружу. Магия огня!
