— Докладывайте, — велел я, глядя как двое красноармейцев грузят оборудование и имущество взвода управления в выделенный им грузовик. А то ехали они всю ночь на машине с горючим. Вот паров нанюхались.
— Товарищ старший лейтенант, во время разведке согласно приказу…
— Короче.
— Батарея там стоит. Стопятидесятидвухмиллиметровая. Четыре орудия, передки и множество пустых гильз вокруг. Тягачей нет. Мы особо там не крутились, батарея на опушке, метрах в десяти в глубине леса стоит, ветками замаскирована. Но на первый взгляд там пусто. Похоже брошенная.
— Почему подробно не осмотрели? — спросил я, с подозрением посмотрев вслед Михайловой и одного из санинструкторов, кажется из второй батареи, которые торопливо шли куда-то к концу колонны.
— Эта опушка дороги хорошо видна, а по ней немецкая техника движется.
— Много? Что за части?
— Пехота пехом топала, товарищ старший лейтенант. Грузовики в основном грузы перевозят и пушки. Танков не видел. Было два бронетранспортера да и все.
— Ясно. Остальные у батареи остались?
— Да, товарищ старший лейтенант.
— Саму батарею с дороги видно?
— Нет, орудия срубленными ветками закидали. Вблизи можно рассмотреть, а с дороги нет. Там до нее метров четыреста было. Судя по состоянию веток, сутки как срублены, не больше.
— Ясно. Надо самому посмотреть. Боезапаса точно не было?
— Зарядные ящики были пусты.
— Хм, а ты что скажешь? — повернулся я к стоявшему рядом Аделю.
— Нужно посмотреть, время до начала движения еще есть.
— Туда дорога есть? — повернулся я обратно к пограничнику.
— Не было, товарищ старший лейтенант, только через лес. Хотя мы пару раз пересекали узкие тележные дороги.
— Я с тобой, — проверив автомат, сообщил Адель.
— Ладно. Где Майоров? — спросил я пробежавшего мимо водителя из первой батареи с полным ведром воды.
— В конце колонны был, товарищ старший лейтенант.
— Увидишь его, передай пусть сюда подойдет.
— Есть, — кивнул водитель и побежал дальше.
Оставив Майорова за старшего, мы с Аделем взяв всех разведчиков, они же бывшие пограничники, они же бойцы комендантского взвода, направились в сторону батареи.
Погранцы шли хоть и быстро но, сторожась, как я учил, куда смотрят глаза туда и ствол оружия. У всех погранцов были автоматы, причем немецкие. В противоположность от настороженных разведчиков следуя за ними в метрах двадцати мы с Аделем шагали беззаботно срывая на ходу листочки и веточки и лениво разговаривая. Вернее делясь своими планами на будущее.
— Всё-таки это авантюра двигаться вот так.
— Ну не скажи, — покачал я головой. — Немцы сейчас опытнее стали. Злее. Действуют осмотрительнее. Днем не проедем, они наверняка по всем высотка наблюдателей посадили, если не с рацией то с посыльным. Тот сообщает в ближайшую часть и из нее выдвигаются нужные силы, сообразуясь по данным наблюдателям. Нет, двигаться нам можно и нужно только ночью.
Так неспешно беседуя мы прошли километра три, пока не остановились по знаку Бутова. То, что впереди просвет среди деревьев мы тоже видели.
Осторожно приблизившись мы стали расматривать стоявшия орудия. Замаскированы они были только со стороны дороги, а вот с тыла, с леса нет, что дало нам хорошенько рассмотреть тяжелые орудия.
— Позиция у них была метрах в десяти от леса на краю поля. Следов техники не вижу, руками их что ли закатили? Так они весят несколько тонн, — задумчиво протянул я.
— Товарищ комдив, мы тут не одни, — напряженно прошептал Бутов. — Метрах в сорока кто-то есть.
В тоже время меня окликнул явно молодой еще ломки голос.
— Стой, кто идет!
Мгновенно вокруг меня образовалась пустота. Оглядевшись и не обнаружив ни одного из пограничников, включая Аделя, я только восхищенно пробормотал:
— Я тоже так хочу, — и только шуршащая в сторону кричащего трава была мне ответом.
— Стой, стрелять буду! — все еще испуганно, но уже угрожающе воскликнул тот же голос.
— Свои! — ответил я. — Старший лейтенант Фролов.
— Пойдите, руки держать на виду… поднять выше плеч.
— Боец, ты не под охренел там? Может мне еще лезгину с притопами станцевать? Зови старшего!
Конечно неосмотрительно вот так кричать на часового, а это судя по нашему монологу был именно он, но я надеялся надавить на молодого бойца званием и должностью. Судя по голосу это был явный салага.
В течение минут было молчание, потом кусты с противоположной стороны от батареи раздвинулись и на открытую местность вышли… матросы?
Один был мичман судя по четырем нарукавным золотистым полоскам и красной звезде с золотым кантом на черной форме. Другой матрос, вернее краснофлотец, судя по золотой звезде. На флоте петлиц не было, только нарукавные знаки различия.
Увиденное меня изрядно развеселило.
— Вы что кино про гражданскую войну снимаете? — невольно хохотнув спросил я.
Мичман был одет строго по форме, даже мичманка набекрень, да ТТ в кобуре не на поясе, а висела на ремешках, в районе зада. В руках мичман держал такой же дисковый ППД как и у меня. Но веселье вызвал не он, а молодой матросик со странно знакомым лицом, грудь которого крест на крест пересекали пулеметные ленты. В руках краснофлотец держал винтовку с примкнутым штыком и со стороны он очень сильно напоминал героев фильмов о гражданской войне.
От моего насмешливого взгляда матросик заметно стушевался, но потом гордо вскинул подбородок и взял меня на прицел держа оружие на уровне бедра.
— Кто такой?
— Командир отдельного зенитного дивизиона старший лейтенант Фролов, — четко представился я, вкинув руку в воинском приветствии. — С кем имею четь говорить?
— Мичман Фадеев, командир взвода краснофлотцев. Охраняли батарею этих дур, — кивком указал он на орудия.
— Пинская флотилия?
Мичман молча кивнул.
— Вы одни, товарищ старший лейтенант? — спросил мичман.
То, что матросы были не одни, я видел. В кустах мелькали фигуры, занимая позиции, их выдавала черная форма. Видимо лагерем они стояли не тут, может чуть дальше, а после окрика часового поспешили узнать, кто наткнулся на их охраняемые орудия.
— Скажем так… нет. Поговорим об этом позже. Вопрос в другом, где личный состав батареи?
— Часа три назад командир батареи капитан Воронин собрал всех и сообщил, что принял решение уходить на восток, к своим. Через полчаса как они ушли, в той стороне стрельба была, и что-то тяжелое дизельное гудело. Кажется бронетранспортер.
— А вы?
— А мы такого приказа не получали. У нас один приказ, охранять орудия и людей. Если бы они их взорвали мы бы ушли с ними.
— Принципиальный я посмотрю ты мичман.
— Какой есть, товарищ старший лейтенант, — угрюмо ответил Фадеев.
— Тягачи для орудий где?
— Да там на весь дивизион было всего четыре трактора, вот их по очереди и растащили по позициям. Батарея шестнадцать раз огонь открывала по заявкам войск, пока снаряды не кончились. Потом мы все вместе закатили орудия в лес и замаскировали. Переждали, когда стрельба вокруг уляжется и вот, оказались в такой положении. Артиллеристы бросили свои орудия и ушли, а мы остались.
— Все ясно. Сколько вас?
— Извините, товарищ старший лейтенант, но я не знаю, настоящий вы командир или нет. Тут вчера на дороге интересная история была. Наши убивали наших, вот я и имею сомнения. Да и один вы почему-то, без своего подразделения.
— Хорошо, я подойду. Обменяемся документами, я тоже вам не очень доверяю.
То, что флотские настоящие я не сомневался, так как не помнил, чтобы диверсанты были одеты в такую форму. Командиры РККА или НКВД — это пожалуйста, но никак не флотских. По крайней мере, не в степях.
Пока Фадеев изучал мое удостоверение, я бегло пролистал его. Нормальное оно было, как и положено.
— Убедились? — спросил я, возвращая свое удостоверение в карман гимнастерки. Мичман кстати немного озадаченно посмотрел, во что я одет, то есть что не по форме.
