Я нажала стоп, сунула диктофон в сумку, махнула на красавца рукой и, прихрамывая, поплелась дальше.
– Девушка, – позвал он, – может, вам все-таки чем-то помочь?
Я оглянулась, посмотрела на него и тут такое выдала… Короче, журналист из меня ни к черту, ибо я сказала:
– А не могли бы вы как можно негативней отозваться о гомосексуалистах, а то бесит уже искать таких, все к ним привыкли что ли…
Он посмотрел на меня удивленно, а потом расхохотался… Боже ты мой… Бывают же такие красавцы. Сам темноволосый, смуглый, загорал что ли где-то??? Ну, еще бы, это только мы ждем сезона горящих путевок, а такие как он каждые выходные могут на отдых летать…
– Ну, хорошо, давай попробуем.
Я сначала удивилась, а потом обрадовалась, включила диктофон и подсунула ему микрофон. Ростом он был не менее ста восьмидесяти сантиметров, так что я, будучи пониже сантиметров на двадцать, задрала руку и стала ждать.
– Не могу сказать, что как мужчина, испытываю к гомосексуалистам симпатию. На мой взгляд, мужик должен быть мужиком. Но это мое мнение. А у каждого оно разное. И если им нравится однополая любовь, то это их выбор, их жизнь.
Нда, отрицательного маловато, но все-таки поразвернутей, чем все предыдущие.
– От спасибо, от благодарствую, – приговаривала я, выключая диктофон.
– Может, вас все-таки подвезти??? – спросил он.
Эх, Маришка-а-а, что ж ты творишь, отказываешься от такого предложения!!!
– Нет, спасибо!!! Работать нужно! – с натянутой улыбкой сказала я. Ветер изменил направление, и на меня пахнуло его ароматом. О-о-о-о, держите меня, люди добрые, сейчас упаду ему ноги целовать. Я медленно развернулась и, все еще втягивая носом воздух, поплелась дальше. На мое счастье возле продуктового магазина крутились два лица кавказской национальности. С одной стороны подходить к ним опасно, с другой – уж там эмоций я получу немерено. Главное, чтоб акцент был не очень явным. Но все прошло лучше, чем я ожидала! Акцента в помине не было, зато ору и ругани – о-о-о-о, Дэн будет счастлив. По пути к офису я опросила еще троих, среди них только тетенька с сумкой 'Орифлэйм' более или менее внятно ответила на мой вопрос. Ничего, пойдет, решила я.
Я медленно брела к крыльцу, у которого очередной работник ЖЭУ долбил лед. Преследуют они меня сегодня что ли??? На ступеньках курил Дэн.
– Привет, Маринчик, ты что хромаешь? И живот мокрый?
Я печально глянула на пуховик в области живота, по нему расползлись темные пятна, благо пуховик был синий, не так заметно.
– Ой, блин, ты меня лучше не спрашивай… До этого дня я к геям хорошо относилась…
– А что, они тебя побили и в снег бросили? – смеясь, спросил он.
– Если бы… тогда было б что в эфир пустить… – я поднялась и почти подошла к двери.
– Кстати, приготовься, а то сейчас в обморок упадешь!
– Что опять? – испугалась я.
– У нас там нашествие директоров!!! Оба здесь – и папа, и сын!
– А с чего мне в обморок падать? – испуганно уточнила я. – Будут проверять, как я работаю, что ли…
– Не с чего, а от кого!!! Вернее от чьего вида!!!
– Ты опять на Алена Делона намекаешь? – облегченно уточнила я. Дэн, смеясь, подмигнул. Вот дурак. Тут такое утро, никакой Делон не удивит.
…Но это я, поторопившись, сказала, потому что когда зашла в офис, застала следующую картину: Таня неслась на кухню с чайником, никак кофею готовить или чаю. А из кабинета директоров сначала раздавались голоса, а потом оттуда стремительно вышел тот самый… кхм… мужчина, у которого я, так сказать, брала интервью, и крикнул:
– Танечка, мне без молока, пожалуйста!
– Хорошо, Данил Олегович!
Я, опупев, смотрела на него. Единственное отличие от парня на улице было в отсутствии дубленки. Я смачно сглотнула и подумала: все, конец, не видать мне справки с практикой, зря только две недели гоняла, как ишак…
Он глянул на меня, ехидно улыбнулся и скрылся в кабинете. Я так и продолжала стоять, пока Дэн не долбанул меня в спину дверью:
– Ой! – пискнула я.
– Ты чего тут стоишь? – спросил он.
– Денис… я… – начала я мямлить. – Денис, короче, капец чего случилось…
– Ты увидела шефа и втрескалась? – смеясь, спросил он, но посмотрев на выражение моего лица, немедленно заткнулся. – Ладно, пошли в монтажку, расскажешь…
Я вошла в монтажку, плюхнулась, как была в верхней одежде, на стул на колесах и стиснула лицо ладонями. Илья, сидящий у окна, даже не обернулся. Зато Катя и Алёна оглянулись на меня непонимающе – я даже 'здрасьте' не сказала. А мне было не до приветствий, я проклинала и материла Галю, из-за которой мы с Манюней совсем забыли поискать в мировой сети информацию о местном Делоне. Уж какая-никакая чахлая фотка была б точно. В жизни не поверю, что он не давал интервью местным газетенкам.
– Ну и что? Что случилось? – спросил Дэн, закрыв дверь.
Я подняла на него несчастные глаза, обвела всех взглядом печальным-препечальным и сказала:
– Кажется, мне капец… Вернее моей работе у вас…
Посыпались многочисленные вопросы, вместо ответа, я достала диктофон:
– Вот… на три… нет на шесть трэков с конца отмотай и послушайте, – сказала я Кате.
Через минуту комнату наполнил звук моего голоса, я сморщилась, фу, неужели я и правда вот так разговариваю? А дальше…
– Как вы относитесь к сексуальным меньшинствам?
– Это поэтому вы бежали за мной? Задать вопрос?
– Нет, блин, автограф взять! Конечно, поэтому!
– Хм-м-м, нормально отношусь к сексуальным меньшинствам.
Все непонимающе смотрели в монитор компа, будто у меня там не диктофон, а видеокамера была.
– Я чё-то не понял… – сказал Дэн. – Ну, дядька какой-то хорошо к геям относится и что?
– Какой дядька??? КАКОЙ НА ФИГ ДЯДЬКА????? Это ж директор ваш, блин! Сын Олеговский! – гаркнула я.
Сначала в комнате стояла звенящая тишина, а потом сначала захихикала Алёнка. Смех Кати я бы назвала диких гоготанием, а Дэн вообще просто сполз на пол, держась за живот. В углу комнаты сидел Илья. Его я вообще видела очень-очень редко. Насколько я знаю, он занимался подборкой музыки, также монтировал что нужно. Но свою работу он мог выполнять и дома, так что появлялся он тут неожиданно и ненадолго. На данный момент его плечи ходили ходуном, я так понимаю, этот неизвестный мне человек тоже ржал.
– Вот блин, не смешно! – с обидой в голосе и почти со слезами на глазах сказала я.
– Ка…как…? – выдохнула Алёна.
Когда я начала рассказывать историю моего катапультирования через лопату дворника, Дэн, сидя на корточках, натурально завыл. Как волк в мультфильме, когда 'щас спою'… Девки же просто ржали до слез.
Посреди всеобщей истерики, в которой не пребывала только я, дверь с размаху открылась и ударила сидящего на корточках Дэна по мягкому месту.
– Так тебе и надо, – злобно прошипела я, припомнив открывание двери в мою спину в его исполнении.
На этом я перестала злорадствовать, ибо в дверном проеме стоял… как его… Данил Олегович. Он грозно осмотрел нашу гоп-компанию. Все разом заткнулись, но краем глаза я уловила, что у Ильи плечи по-прежнему ходят ходуном. Вот сволочь. Обычно даже 'привет' не скажет, зато поржать надо мной несчастной – это пожалуйста!
Синий взгляд остановился на мне. Я сразу вспомнила алгебру в школе, которую я ненавидела до ужаса. Ощущения примерно такие же, будто тебя сейчас вызовут к доске, а ты не готов, получишь два, опозоришься перед всеми, и еще от родителей влетит.
Я уставилась в его офигенно красивое лицо и зачастила про себя: 'спаси и сохрани, спаси и сохрани'.
– Алёна, зайди ко мне, – сказал тот же голос, что минуту назад говорил из колонок компа. Позвал-то он Алёну, а смотрел на меня. Я громко сглотнула, чем вызвала новую истерику смеха у Кати. Она отвернулась к монитору и затряслась синхронно с Ильей. Алёна вышла с ним в коридор, прикрыв дверь. Я обмякла на стуле, как сгнивший кабачок:
– Фу-у-у… спас и сохранил… пока, по крайней мере, – пробубнила я.
