- Да ты у нас опытная шлюшка! Помнится, мне сначала неприятно было, ему приходилось долго ласкать, а ты лежишь, такая спокойная. По сколько раз за ночь вставляют?
- По-разному, - Стефания села, одёрнув рубашку. - Иногда раз пять. Иногда ни одного.
Хлоя присвистнула и, моя руки, заметила, что в постели с Сигмуртом Сибелгом всё возможно.
- А ты отнекивалась, что у вас ничего нет, - она щёлкнула сестру по носу. - Ладно, я тебя успокою: твоя дырочка не больше моей. Всё хорошо, учись получать удовольствие. Мурр, как представлю, что один спереди, другой сзади… Это ж дважды на вершину взлетишь, а если мужчины умелые, то и больше. Жаль, мой будущий муженёк и слушать о моих желаниях не станет, а с конюхами, слугами и случайными людьми я не хочу.
- Уверена, ты найдёшь любовников, которые согласятся одновременно ласкать тебя, - заверила Стефания и с замиранием сердца, подавшись навстречу сестре, спросила: - То есть это нормально?
- Нет, конечно. На любовь втроём согласие спрашивать нужно. Но ты постарайся приспособиться, выбери того, кто больше нравится, и отдавайся ему, следуй за движениями… У тебя это хоть было?
- Что? - не поняла Стефания.
- Женское удовольствие. Мужика-то хочешь?
- Нет, я не умею… Послушай, научи меня, как вести себя. И как ласкать мужчину.
- Тело или член?
- И то, и другое, - шёпотом ответила Стефания. Уши её стали пунцовыми. - Я хочу… Словом, мне обольстить одного человека нужно.
- Фанни, я тебя не узнаю! Кого это?
Хлоя уселась рядом с сестрой, обняла её за плечи и заявила, что научит её всему-всему взамен на имя человека, поколебавшего моральный облик религиозной девушки.
Стефания колебалась, гадая, можно ли довериться Хлое, потом решила, что всё равно придётся сказать. Сестра спала с Сигмуртом, она знает, что он любит. Впрочем, сама она тоже знала, но только что, а не как. Уже открыла рот, но передумала, сказав, что это для мужа.
- Врёшь ты, Фанни, по лицу вижу. По твоим рассказам виконт Сибелг - ещё тот ублюдок. Ладно, чёрт с тобой, держи в секрете, только напиши потом.
- Не могу: муж прочтёт. Он запрещал писать тебе, разве что о погоде.
- Вот ублюдок! - вырвалось у Хлои. - Ну всё, я в пику этому уроду сделаю из тебя обольстительную красотку. За одну ночь немногое выучим, но твою скованность и стеснительность поборем. Начнём с того, что вгоняет тебя в краску - с мужского члена. Сейчас покажешь, как ты его ласкаешь.
Показывать сестра предложила на пальцах.
- Хм, неплохо для начинающей. Давай покажу, как надо.
И она показала, засыпав Стефанию советами, заставив потом продемонстрировать то, что запомнила, вздохнув: 'Тут бы мужчина нужен, а то у меня многого не хватает. Но ты умная женщина, захочешь - запомнишь. Главное: не забывай про руки и язык. И не брезгуй'.
Стефания подумала, что и так вынуждена не брезговать. Ответить не могла: рот был занят. Она и не думала, что всё окажется так сложно, но придётся постараться. В Овмене у неё должен быть хотя бы один союзник, а заручиться его поддержкой можно только через постель. Может, Сигмурт забудет о второй половине долга, которая её столь пугала.
А, может, если она преуспеет в искусстве любви, и муж изменит своё отношение.
Затем Хлоя начала учить её целоваться. С языком у Стефании не получалось, но сестра сказала, что и так хорошо, мужчине понравится.
Зевнув, Хлоя глянула на догоревшую свечу:
- Поздно уже, спать хочется. Думаю, этого тебе на первое время хватит. Не маленькая - что и как гладить, сообразишь. Главное - не стесняйся, будь посмелее.
Стефания кивнула, подумав, что неплохо было бы записать всё, что услышала, а то забудет. И с сожалением констатировала, что, как Хлоя, всё равно не сможет. Если только через пару лет.
Пожелав сестре спокойной ночи, она ушла к себе.
Завтрашний день, и вправду, был заполнен предсвадебными хлопотами. Невесту отмывали так, будто готовили к встрече с самим господом богом, втирали в её волосы специальные составы для блеска, в последний раз примеряли туфельки, свадебное платье.
Пока служанка занималась её руками и ногами: им надлежало иметь безупречный вид, отец из-за ширмы проверял, насколько Хлоя преуспела в изучении диалекта будущей родины. Она выдержала экзамен, беззаботно болтая на различные светские темы, умело скрывая пробелы в знаниях бойким говорком. Лэрд Эверин не мог её уличить, потому как сам посредственно владел предметом.
Всё это время Стефания была возле сестры, вместе с матерью наставляя, как надлежит себя вести. Наивная леди Эверин поручила ей рассказать о превратностях первой брачной дочери, в результате чего сама Стефания получила от Хлои урок, как не лежать в постели бесчувственным бревном, а если уж и лежать, то выставлять все свои прелести в выгодном ракурсе.
Наконец наступил день бракосочетания.
Заново вымытая, надушенная и причёсанная Хлоя облачилась в белоснежные одежды невесты, будто смеясь над чистотой, которые они символизировали.
Платье сидело идеально, так же идеально подчёркивая грудь, взгляды к которой притягивал усыпанный бриллиантами бант и затейливое бриллиантовое же ожерелье.
Уши оттягивали серьги с теми же камнями, свидетельствуя о богатстве и статусе семьи, в которую отдавали невесту.
Юбку покрывала тончайшая вышивка из серебряных нитей. В цветочный орнамент органично вплетались вкрапления жемчужин и горного хрусталя.
Шлейф, пусть и недлинный - такой полагался только особам королевской крови и герцогиням, несли две маленькие девочки - дочери двоюродного брата Хлои.
Фата крепилась к волосам тем же затейливым способом, что у Стефании, была так же тяжела и плотна.
Стойко выдержав беседу со священником, Хлоя сошла вместе с ним и отцом вниз, к карете. Гордые своей миссией, троюродные племянницы позаботились о том, чтобы шлейф не волочился по земле и ступеням.
- Какая же она красавица! Дай ей бог быть счастливой! - проводив сестру взглядом, прошептала Стефания.
- С лордом Дугласом Амати любая станет, - усмехнулся виконт и подал руку супруге.
Она промолчала, одарив его улыбкой.
Для брачной церемонии был выбран Кафедральный собор Грасса. Несмотря на его размеры, места для всех приглашённых едва хватило.
Представители многочисленного семейства Амати, Эверины и Сибелги заняли скамьи в первом ряду.
Стефания немного нервничала: до этого ей лишь слегка кланялись, а тут почтительно склонялись, целовали руку. Дамы приседали в реверансе, перешёптываясь за спиной, обсуждая внешний вид и наряд виконтессы. Даже прежние подруги вели себя почтительно, будто с чужой. Причина - разница в положении.
Мать недаром твердила, что многие позавидовали такому жениху, как виконт Сибелг. Разве граф Амати, сам хранитель печати, стал бы беседовать с леди Эверин? И не перебросился парой слов, а с любезной улыбкой расспросил об Атвере, отметил её цветущий вид, назвав северной розой, и выказал надежду вскоре увидеть сей цветок при дворе. Потом поздравил с грядущим прибавлением в семействе:
- Ваш муж только что поделился с нами столь радостным событием.
Стефания смущённо опустила глаза и с лёгкой улыбкой ответила:
- Благодарю за столь пристальное внимание к моей скромной особе, Ваше сиятельство.
- Так уж и скромной! - рассмеялся граф, подводя собеседницу к её месту. - Разве виконтесса Сибелг может быть скромной особой?
- В глазах божьих все мы столь незначительны.
- А в глазах людских ваша скромность делает вас несравненной, миледи Сибелг.
Граф склонился над её рукой.
Стефания краем глаза заметила улыбку мужа. Странно, он ведь ясно дал понять, что ему претит внимание других мужчин к её особе, а тут открыто поощряет супругу на флирт. Или дело в положении ухажёра? Что ж, хранитель печати, или более обыденно - канцлер, - не тот человек, с которым можно обойтись как с мелким судейским чиновником.
Опасаясь выговора, Стефания заняла своё место. Но виконт, наоборот, похвалил, положив ладонь поверх затянутой в перчатку руки супруги:
