— Даже так?
— Так. — Сказала я сердито, потому что вовсе и не желала описывать Лере достоинства ее сыночка.
Она выпила немного вина.
— Хорошо, что ты так думаешь. Я хочу, чтобы Денис был счастлив. Знаешь, я, кажется, была не самой лучшей матерью, и им всегда занимались больше другие, чем я, — это факт. Но я, правда, хочу, чтобы мой мальчик был счастлив. Он ведь только внешне у меня такой сильный. — В ее голосе послышалась и нежность, и теплота, и даже легкая непонятная горечь, — но он ранимый, Маша, очень ранимый. Его жизнь не такая легкая, как может казаться со стороны. Знаешь, я часто посещала психоаналитика — одно время это было модно в наших кругах, а потом я поняла, что психоанализ мне и правда помогает. — Она отпила еще немного вина, помолчала и продолжила. — И как-то мой психоаналитик заметил, что веселые, активные люди, которым не сидится на одном месте, которые вечно чего-то ищут-ищут-ищут, с кем-то всегда общаются, излучают кучу энергии, участвуют в куче авантюр, люди, способные поднять настроение всему миру — зачастую очень несчастные. И их стремление быть яркими, окружать себя друзьями и подругами — всего лишь внутренняя игра. Замысловатая. Которая заглушает боль внутри и пустоту. Не дает возвращаться в себя. Дает возможность отвлечься от своих проблем.
Я машинально перевела взгляд на стул Смерча. К чему она клонит?
— Виктор Иванович — мой психоаналитик сказал это, когда был у нас дома — на званом вечере. — Продолжала мать моего любимого парня. — Когда увидел моего сына. Виктор Иванович уже довольно пожилой человек, профессор в университете, имеет ученую степень, миллион рекомендаций и кучу лет практики, проницателен до невозможности и умен. Я доверяю ему. Но я не знаю, как он это определил. Он просто смотрел на смеющегося Дэнси и говорил задумчиво мне эти слова. Сначала я рассердилась, а потом пришла к выводу, что Виктор Иванович прав. Дэнси, кажется, правда, такой — одинокий. Ищущий. Мечущийся. Поэтому я хочу сказать тебе, Маша, если он решил допустить тебя к себе так близко, что представил тебя родственникам как свою девушку — а Даниил Юрьевич вообще считает тебя едва ли не невестой — то ты должна быть по отношению к Дэнси честной. Хорошо?
— Я и так честная. Я никогда не вру и не обманываю. Ну, по-крупному, — вспомнилась мне моя собственная мама и ее наивная вера в то, что я случайно покрасила волосы в оранжевый, или в то, что я недавно якобы занималась в библиотеке. — Я могу обидеть людей своими резкими словами, я иногда несу чушь, — призналась я в порыве откровенности к этой женщине, задумчиво теребящей дорогую серьгу, — но я не предам.
— Хорошо. Наверное, я слишком рано завела этот разговор, но мое беспокойство о сыне — всегда со мной. Да и это вино… Да, психоаналитик был прав, Дэнси одинок, сам в себе запутался, и старается не думать о себе, чтобы заглушить все, что лежит на душе. Насколько вы близки? Он никогда не рассказывал тебе о…
Дальнейшее узнать в этот день мне было не сужено — нашему разговору помешал сам Денис. Он вернулся в столовую. Лера приложил палец к губам и шепнула:
— Потом.
Я кивнула, переваривая информацию. Вроде бы простые слова, но за душу задели. И что хотела рассказать мне хозяйка дома? Может быть, о тех самых двух потерях своего сына? И почему при Смерче нельзя? Блииин… Тролль и Черри не стали мне ничего рассказывать, а когда об этом хотел сказать Дэн — я отказалась его слушать, послав его прошлое к Васе на бороду.
— Сплетничаете? — громко спросил Денни с напускной грозностью.
— Сплетничаем, — согласились мы хором.
— Обо мне? — уселся он на свое место — во главе стола.
«Типа, крутой», — сказали объевшиеся головастики.
— О тебе, ты же ужасно важная фигура. И о твоей подруге. Маша, Дэнси так давно девчонок домой не приводил. — Лера бросила слегка обеспокоенный взгляд на сына, — вернее, не приводил тех, с кем у его серьезные отношения. Потому я очень рада, что ты сегодня была с нами.
Я тоже была рада. И мне вовсе не хотелось уходить из дома Смерчинских — двухуровневого, огромного, элегантного, как и его хозяйка, и богатого — как хозяин, отец Дэна. Но уйти все же пришлось — не вовремя позвонила моя любимая мама, и потребовала, чтобы я немедленно шла домой. Лера с трудом отпустила нас — Дэн, естественно, вызвался меня проводить, и сказала на прощание, что будем рада видеть меня еще. Я буду тоже рада видеть ее.
В этот вечер я видела Дениса в последний раз, перед тем, как впасть в кому поганых чувств. И целовала с легкой душей — тоже. Зато в первый раз, около своего подъезда сказала ему веское: «Ты — мой».
Он согласился.
Нам было так хорошо в тот вечер, что я не стала расспрашивать его о прошлом — я эгоистично забыла про это.
Они ждали его с нетерпением. Все пятеро следили за входом в комплекс, где жил Денис Смерчинский. Он вышел оттуда в десятом часу и тут же сел в такси вместе со своей оранжевлаской.
Территория огромного современного жилого пятнадцатиэтажного элитного комплекса, в котором жил Смерч вместе со своими родителями, была обнесена по периметру двухметровым забором, напичканным камерами наружного и внутреннего наблюдения. Внутри комплекс охранялся, поэтому жильцы с чистой душой оставляли свой транспорт не только в подземной стоянке, но и на улице, не боясь, что с ним что-то случиться. Но вот за воротами этого дома было уже и не так безопасно, хотя район, где жили Смерчинские, считался одним из самых благополучных в городе. И Дениса нужно было поймать тогда, когда он будет за воротами и, желательно, подальше от них и камер наблюдения.
— Поперся на такси провожать свою оранжевую деваху, — неодобрительно качая головой, сказал Санек. — Девка — дура, без мазы.
— Ничего, фраерок наш вернется, тогда и поговорим. Будьте наготове, пацаны. — Сверкая влажными глазами, сказал Дикийи несколько раз чихнул и вновь стал кутаться в куртку. У него явно поднималась температура. Гера очень нехорошо на него взглянул, но промолчал. Никки просил просто избить фраерка, поэтому он набирал команду из левых парней. Дикого надо было не брать. Что-то с ним совсем плохо.
— Заболел? — сочувствием спросил у него приятель, чья любовная жизнь жала трещину после проделки Аньки. Дикий с плохо скрываемым раздражением посмотрел на него, но промолчал, грея ладони друг о друга, хотя на улице было достаточно тепло. Зато другой парень толкнул спрашивающего в бок:
— Идиот, ломка у него начинается. Не видишь что ли? Не лезь к нему, пока не снимется, злой будет.
— А чего он не примет ничего?
— А я-то откуда знаю, тля? Спроси. И долго нам фраера ждать? А если он сразу домой попрется, как приедет? Как мы его ловить будем?
— Эй, вы, — подал голос Дикий, — уроды, заткнитесь.
И он потер виски. Его тело начинало ломить именно с височной области.
— Если ты сейчас накосячишь, бабло не получишь, — вызверился Гера. — Понял?? И ширялово будешь брать где хочешь.
— Да все нормально, че ты… Все хорошо.
— Все хорошо у негра в заднице. Вот идиоты, — уже жалел Красная кепка, что связался с этими дебилами. Но Никки обещал хорошо заплатить, если это будет команда непрофессионалов. Кажись, он очень хотел, чтобы фраерок с «Выфером» подольше повалялся в больничке, но без особо серьезных травм.
— Дэнси, ты уже проводил свою девушку? — спросила на том конце провода Лера, позвонив сыну почти через 2 часа, после того, как тот ушел провожать свою апельсиноволосую подружку. Она пребывала в хорошем настроении, только что приняла ванну с маслами, созвонилась с мужем, который обещался скоро вернуться, включила легкую музыку и допивала вино, заедая его молочным шоколадом, хотя и не любила его.
— Да, мама. Почти дома. — Уже подъезжал к дому на такси Смерчинский. «Выфер» он попросил забрать Черри — тот как раз жил неподалеку в их общей с Ланде квартире.
— А она хорошая девушка. — Отозвалась Валерия. — Как ребенок еще, но искренняя. А ты ведь заешь, я хорошо чувствую людей. Маша тебе, правда, нравится?
