Кроме того, основная часть учащихся лицея составляли отпрыски дворянских семей – опоры трона. Слухи о моём рождении, как не старались мои родичи, всё же просочились в общество. С одной стороны, мне сочувствовали, как же, сирота, с другой стороны, воспринимали как ублюдка, прижитого родом Пожарских не известно от кого. Говоря прямо, на мой княжеский титул большинство дворянских отпрысков и членов их семей клали большой и толстый… канделябр. От откровенного хамства меня спасала лишь фамилия Пожарский, с родом которых в здравом уме и твёрдой памяти никто связываться не хотел, особенно помня памятник гражданину Минину и князю Пожарскому, установленному на Красной площади в 1818 году, и моя «толстокожесть» – я не упускал возможности дать в рыло любому, кто усомниться в моём происхождении, интеллектуальных и боевых навыках. Настоящим другом среди этого пафосного дерьма я могу назвать только одного моего одноклассника – Сашу Петрова, сына мелкопоместных дворян, у которого была кличка среди своих лицеистов «Пушкин», за склонность к сочинению виршей, лёгкую кудрявость и неугомонный характер. Для меня, далёкого от высокой поэзии человека, рифмующего погоди с не спеши, уйди с приди, и «я люблю а ты мне заявляешь – не люблю», его стихи казались мне верхом изящной словесности… Саша для меня являлся проводником из мира суровой реальности, в мир грёз и сказок, где добро было с кулаками и побеждало хитрое, изворотливое зло, где витязи влюблялись в дев раз и на всю жизнь, а те, что характерно, отвечали им взаимностью, где можно было получить пол царства и принцессу в придачу… С точки зрения боёвки, Саша был полный ноль, и собирался поступать в Императорский Художественный институт имени В.И. Сурикова, тем более что рисовал он просто замечательно.
Я всё-таки не удержался и поморщился, когда мы проехали во двор особняка, направляясь к гостевому флигелю, где моё сиятельство изволило проживать во время вступительных экзаменов. Оставаться здесь жить я не собирался, хотя дед мне и предлагал, но косые взгляды остальных домочадцев и их подчёркнутое вежливо-холодное поведение меня несколько напрягало. Когда мы с дедом разговаривали на эту тему, я ему так прямо и сказал:
- Деда, ты же сам всё понимаешь, так будет лучше для всех.
Он только вздохнул и покивал головой.
Поднявшись на второй этаж, я с разбегу кинулся в объятия большого кожаного кресла, стоящего на этом месте сколько я себя помню. В кармане пиликнул телефон, извещая меня о пришедшем сообщении. «Сашка Петров наверное пишет, он тоже сегодня в свою Художку поехал…» - подумал я, но ошибся. Разблокировав телефон, я обнаружил уведомление от Имперского банка о зачислении на мой счёт двух тысяч рублей от неизвестного лица с комментарием «На сентябрь». Общий баланс счёта, после поступления этой тысячи, составил двадцать две тысячи рублей.
«Может это дед развлекается? Но это же он позавчера вызвал в особняк клерка Имперского банка, который оформил мне именной счёт, помог установить мобильное приложение и вручил золотую карту банка, после чего дед перевёл мне двадцать тысяч рублей…» - первое, что подумал я.
Это было необходимо выяснить, две тысячи рублей – значительная сумма, даже по меркам Москвы, ведь апартаменты, которые я присмотрел недалеко от Университета, стоили четыреста рублей. Надо срочно выяснить всё у деда, тем более он в это время обычно гуляет в саду. Я поднялся с кресла и направился на выход из флигеля. Как я и предполагал, на одной из дорожек сада увидел главу Рода – князя Пожарского, уже старого, но ещё крепкого высокого старика, в котором до сих пор была видна военная выправка. Услышав мои шаги, дед остановился и стал ждать, пока я не подойду.
- Ну что, внучок, как съездил? – спросил он меня с улыбкой.
- Хорошо, деда, расписание узнал. Первого сентября начинается учеба. – ответил я.
- Квартиру себе нашел? – улыбка медленно исчезла с его лица.
Дед затронул вопрос, который был для него неприятен.
- Сегодня вечером поеду смотреть.
- Может передумаешь? – спросил он с надеждой в голосе.
- Деда, не начинай, мы же уже всё обсудили. – сказал я твёрдо.
- Хорошо, хорошо! Но обещай, что будешь навещать старика! – он снова улыбался.
- Обещаю, деда! – успокоил я его. – Кстати, это ты мне две тысячи перевёл на счёт с комментарием «На сентябрь»?
- Нет, не я. – его лицо неуловимо изменилось, хотя он и пытался не показать никакой реакции. – А с чьего счёта деньги пришли? – спросил дед нарочито ровным голосом.
- С анонимного.
- Понятно… - протянул он и замолчал.
- Дед, ничего мне не хочешь рассказать? – я внимательно посмотрел на него, чувствуя, что он чего-то недоговаривает.
- С чего ты решил, что я к этим деньгам имею какое-то отношение? – уже строгим голосом спросил меня он.
- Мало ли, счёт-то только позавчера открыли, кроме тебя о нём никто не знает… – резонно заметил я.
- Я никому ничего не говорил про твой счёт, поверь мне! – заверил меня дед. – Сходи в банк, может они тебе скажут отправителя, в конце концов это может оказаться простой технической ошибкой, и деньги предназначались не тебе!
- Хорошо, схожу в банк. – согласился я с доводами деда.
- Потом мне всё расскажешь, а то ещё окажется, что это чья-то дурная шутка. – дед буквально прошипел окончание фразы.
Он из доброго старика мгновенно превратился в князя Пожарского, главу одного из самых сильных и влиятельных Родов Российской Империи, таким его домашние видели крайне редко.
- Деда, я всё выясню и расскажу! – даже у меня отбило всё желание подозревать его хоть в чем-то.
Когда любимый внук удалился по аллее на достаточно большое расстояние, старый князь позволил себе немного расслабиться и задуматься о прошедшем разговоре. Ему показалось, нет, он был уверен, что Алексей не поверил ему до конца
Эти две тысячи рублей, поступившые на счёт, была знаком не только внуку, но и ему, князю Пожарскому, только вот что значит это всё и к чему приведёт – было совершенно не понятно.
И князь в который раз погрузился воспоминания девятнадцатилетней давности…
- Прохор, собирайся, поехали. – я спустился со второго этажа флигеля в кухню на первом, где, как и предполагал, расположился мой воспитатель.
- Сейчас, барин, чай допью и поедем. Тебе и самому перекусить не помешало бы. – сказал он мне, пережёвывая ватрушку.
Да уж, Прохор в своём стиле – война войной, а обед по расписанию. Глядя, как он тянется к очередной ватрушке с творогом, я почувствовал в животе легкое бурчание, ведь сегодня, кроме завтрака, ничего не ел. Перекус продлился недолго, и через полчаса я, предварительно созвонившись с клерком, заходил в отделение Имперского банка, расположенного не так далеко от дома князей Пожарских. Прохор остался ждать меня в «Ниве». К моему разочарованию, Дементий Петрович – так звали клерка – не смог мне помочь, даже после того, как пошел на явный должностной проступок из уважения к моей фамилии – попытался через свой терминал отследить отправителя денег, что ему не удалось. Из его намёков я понял, что этим деньгам могут быть причастны спецслужбы.
Разговор с Дементием Петровичем оставил у меня больше вопросов, чем ответов, и, выходя из его кабинета, я несколько растерялся от того, что мне ударили прикладом автомата Калашникова по лицу, вернее попытались ударить. Стоящий напротив меня мужик в маске с удивлением смотрел на своё оружие, шипя от боли в отбитых пальцах. Тренировки в школе, и, особенно, с Прохором и Фёдором Кузьмичом, заставили тело работать без команды сознания. Я отмахнулся от человека в маске. Мужик был явно тренирован и попытался поставить блок автоматом, но это ему не сильно помогло – автомат погнулся, а его владелец от удара впечатался в стену, по которой пошли трещины и отлетела штукатурка, после чего медленно «стёк» по стене на пол.
- Третий, ты чего там так долго возишься? – с этими словами из-за угла вышел брат-близнец «Третьего».
