– Зачем в доме среди леса специальная медицинская комната? – спросила Алла.
– Наверняка у них тут тоже бывают растяжения связок, может, и переломы! – ответила Марина.
– У них есть свой врач? И он здесь делает операции?
– Да какое наше дело, Алла Ивановна? И это никакой не операционный стол, да будет вам известно. Это самая обыкновенная массажная кушетка! Очень современная, с электрическим приводом.
Словно подтверждая свои слова, Марина нажала какую-то педаль на полу, и современная массажная кушетка стала плавно опускаться вместе с Володей.
– Спасибо тебе, Марин.
Алла скомкала грязные бинты и поискала глазами, куда их выбросить.
– Пойдем, кофейку попьем. У них тут отличный кофе, «Лавацца»!
Володя спустил ноги с кушетки и нашарил на полу низкие обрезанные валенки.
– Мне нужно поговорить с группой, – сказал он мрачно, на манер Степана, и Алла Ивановна подумала, что сейчас будет скандал и разбирательства на тему, кто из них командир.
Ничего более глупого и неуместного на кордоне «полста-три» нельзя было придумать! Сейчас «лесные люди» мигом объяснят Володе, кто тут на самом деле «руководитель группы», и ему или придется подчиниться или затеять революцию. В том, что революция захлебнется, Алла была уверена, и унижение и без того униженного провалом экспедиции Володи ей решительно не нужно. И никому не нужно!..
Надо как-то дотерпеть до Москвы, а там, прямо в Домодедове, по прилете рейса из Екатеринбурга разойтись в разные стороны и больше не вспоминать друг о друге.
Желательно также забыть навсегда о том, где именно находится Приполярный Урал и кордон «полста-три».
Алла отперла хлипкую белую створку, метнула взгляд на полуоткрытую дверь, нет ли за ней болотных духов, и достала коробку с длинной иностранной надписью.
– Марин, это что такое, посмотри?
Марина небрежно взяла коробку и покрутила так и эдак.
– По-моему, для суставов. То ли разогревающее, то ли, наоборот, заморозка какая-то. Положите на место, Алла Ивановна. Или у вас спину прихватило? Застарелый радикулит?
Спина у Аллы действительно болела, но признаваться в этом она не стала, задумчиво вернула коробку на место и прикрыла шкаф.
– У них есть спутниковые телефоны, – сообщила она, раздумывая. – Я видела. Они пока работают. Может, позвонить в МЧС?
– Спасателей вчера предупредили. Вы что, не слышали?
Володя расправил закатанную штанину, постоял и, прихрамывая, пошел к двери.
– Тебе обязательно нужно поесть! И переодеться! – в спину ему сказала Марина. – Постой, я тебя провожу!..
Алла вышла следом и остановилась в коридоре. Откуда-то из глубины дома неслись размеренные громкие звуки, как будто по стенам или по полу равномерно мели железной метлой – вжик, вжи-ик, вжи-ик!.. Она попыталась определить, откуда они доносятся, но так и не определила. Может, Зоя Петровна где-то чистоту наводит?
Словно отвечая на её мысли, из полумрака коридора возникла безмолвная фигура и мимо Аллы, словно не замечая, вошла в медицинскую комнату. Алла посторонилась, прошла было дальше, вернулась на цыпочках, стараясь не дышать, и заглянула в дверь.
Зоя Петровна молча и проворно сдёргивала с кушетки простыни, на которых Марина смотрела Володину ногу. Собрала их в ком, подошла к шкафу и аккуратно заперла дверь, которую отпирала Алла, когда доставала коробочку.
Женька скатилась с лестницы, как раз когда в дом стали один за другим заходить «лесные люди». В сенях они обметали с унтов и валенок снег жестким веничком из голых прутьев, двери были распахнуты, тянуло холодом и запахом снега.
– Здравствуйте! – задорно поздоровалась Женька. Очевидно, так полагалось про виде незнакомых мужиков. – Меня зовут Женя! Ой, как я хорошо спала! Прямо за все походные дни выспалась! В палатке спать бр-р-р!.. Холодно и жестко! А у вас так прекрасно!
– Женя, иди на кухню, – велела Алла Ивановна.
– Игорь, – представился главный местный сердцеед и взглядом оценил достоинства Женьки.
Даже в брезентовых штанах и кофте с перекошенной молнией она была прекрасна!.. Волосы белые, блестящие, вымытые, не зря Алла вчера так старалась, ноги длинные, щечки румяные, глаза ясные, плутовские, как у маленькой девочки-шалуньи.
Ну вот какая я, говорил весь Женькин вид. Я отдохнула, повеселела, повалялась, а теперь давайте играть! Давайте все во что-нибудь играть скорее! Так, чтоб было весело!.. Я же вам нравлюсь, да? Вы хотите со мной играть?..
Алла вздохнула. С этой стороны тоже намечались проблемы и трудности.
– Жень, тебе чаю или кофе сварить?
– А что, есть кофе?
– Есть всё что угодно! – Игорь не вошел, а как будто даже вбежал следом. Сидевшая за столом троица разом повернула головы. – Есть шампанское! Хотите шампанского, милая Женя?
– Конечно, хочу! Аллочка, шампанское! Я хочу, хочу!.. Давайте скорей выпьем шампанского! А где собачка? За нами вчера пришла собачка! Я думала – волк, а потом оказалось, что не волк! Это когда уже мальчишки ушли!
Тут она, громко топая ногами в носках, подбежала и поцеловала в щеку сначала Петечку, а потом Степана и потрепала их по вымытым макушкам.
– Фу, какой колючий! Мальчишки, вы зачем ушли? Мы так переволновались! А где Марк? Он нас спас!
Степа отстранил от себя дуру и поднялся навстречу вошедшим.
– Я Степан, а это Пётр и Дмитрий, – представил он хмуро, не выходя из роли, и Алле пришлось сделать надо собой усилие, чтобы сообразить, кто такие эти Дмитрий и Пётр. – Мы все из Москвы.
– До Москвы отсюда далече, – непочтительно отозвался вертолетчик Антон. – Вы прямо оттуда на лыжах шли?
Женька подцепила какой-то кусок с тарелки Димана, засунула в рот и спросила:
– А это тоже кабан? Вчера был кабан, отличный! А где Марк? Вчерашний?
– Работает.
– А его друг? Который старый? Ну, то есть сначала мне показалось, что он старый, а потом оказалось, что молодой! Ой, мы бы без них пропали совсем!
– Жень, не тарахти, – в кухню вошел Володя в брезентовых штанах, которые на кордоне «полста-три», по-видимому, выдавались всем гостям, и толстом свитере тоже из местных запасов, а за ним Марина. – Я Владимир Кравцов, руководитель группы.
– Да, он у нас наруководил! – глядя мимо, процедил Степан.
– Стёпа. Хватит, замолчи.
– А шампанское?
– Сейчас, сейчас будет! Антош, подсуетись! Какое девушки предпочитают? «Вдову Клико» или «Моэ-Шандом»?
– «Моэ», «Моэ»! – закричала Женька в неописуемом восторге. – А давайте все на улицу пойдем пить шампанское под снегом, а? Я так люблю снег!
– Оттого и в поход, наверное, отправились? – спросил ехидный Антон.
Он производил странные манипуляции – достал откуда-то загнутую железяку, похожую на кочергу, и стал ею ковырять чистейший и гладкий лиственничный пол!
– Да нет, ну, в поход я просто так пошла, потому что это круто! Никто не ходит ни в какие походы, а я пошла! Мне папа подарил самые крутые лыжи!
– Лучше б он тебя по попе этими лыжами отходил, – вдруг сказал поблизости Кузьмич и подошел к Антону. – Пусти, я сам.
– А папа не знает, что я в походе! – вытаращив прекрасные тёмные глазищи, выпалила Женька. Это было очень красиво – разметавшиеся белые волосы и темные глаза. – Он улетел надолго по делам, тут я и ушла в поход! Оп-ля!
– Прилетит, надо будет с ним воспитательную работу провести, – Кузьмич ловко поддел кочергой и как будто откинул к стене часть пола. Открылся глубокий и темный лаз, откуда пахнуло морозом.
– С папой? – усомнилась Женька и махнула рукой. – Он всё равно не послушается.
– Чего доставать?
– Шампанское, Кузьмич!
– Ишь ты!..
Он ловко и неслышно спрыгнул в лаз, как будто в преисподнюю канул.
Алла подошла и заглянула.
Прыгать не было никакой необходимости – вниз вела, широкая устойчивая лесенка. Там, куда падал свет, были видны полки, а на полках запасы. Банки, консервы, штабеля консервов и банок. Дальше шли бутыли в полчеловеческого роста, а потом мешки.
