Она посмотрела мне в глаза и кивнула, успокаиваясь.
– Спасибо. Может быть, все и обойдется. Зря, наверное… – Она замолчала.
– Что зря? – спросил я. – Зря вы с Гесером придумали ту затею, с Мелом Судьбы? Зря создали из моей дочери нулевую волшебницу?
– Кто ж тогда знал, что она будет твоей… – мрачно ответила Ольга.
– Зачем вам это вообще понадобилось? Такой слом равновесия между Дозорами… я представляю, каких уступок он стоил.
– Считай, что мы это сделали в кредит, – небрежно сказала Ольга.
– То есть?
– Расплачиваться с Темными нам еще лет пятьдесят.
Я помолчал.
– Наверное, спрашивать, на что Темные получили право за появление Нади, – бесполезно?
– Совершенно бесполезно, – жестко ответила Ольга. – Давай оставим эту тему…
– Но зачем? Зачем вам это понадобилось? Нулевая волшебница – это срыв равновесия, это нарушение баланса, это… это как атомное оружие, которое делают, чтобы не применять…
Я понял все сам, еще не закончив говорить.
– Это же не против Темных, так? – спросил я Ольгу. – Потому и Завулон согласился… потому и Инквизиция закрыла глаза…
Ольга молчала. Погасший окурок задрожал в ее пальцах.
– Надя – оружие против Сумрака, – сказал я. – Так? Она единственная Иная, кто способен уничтожить Сумрак… уничтожить всю магию мира. Вы… вы же догадывались… давно догадывались, что Сумрак – не просто среда, не просто энергия… это личность. И вы боялись. Вот почему Гесер совещался с Завулоном… Инквизицию тоже привлекали, да? И было решено, что Иным нужна сдерживающая сила, на всякий случай… если вдруг Сумрак перестанет выполнять наши маленькие капризы и станет слишком уж активен. Как вы решили, какого цвета она будет? Кинули монетку? Завулон поставил на орла, Гесер на решку? Тебя не смущает, что вы растите ребенка как живое оружие?
– Я в этом участия не принимала! – резко ответила Ольга. – Я, как ты помнишь, была чучелом.
– Но Мел держала ты!
– Мне, Антон, очень не хотелось оставаться еще пятьдесят лет в шкафу! А к чему все это, я поняла не сразу. Думаешь, Гесер меня сразу посвятил во все детали? Да уж… он порой, мне кажется, сам от себя свои планы скрывает!
– Я все расскажу Наде, – сказал я. – Она имеет право знать. Чтобы ее не пытались использовать втемную.
Ольга вздохнула.
– Никто ее не собирается использовать. Это так… на всякий случай. Не грузи ребенка, дай ей вырасти.
– Подумаю, – сказал я и закрыл окно. – Все-таки какие же вы…
Ольга прищурилась, глядя на меня.
– Какие? Если руководство Дозоров приходит к обоснованному подозрению, что Сумрак является активно действующей силой, что он обладает волей и желаниями – что прикажешь делать? На контакт Сумрак не идет, самое реальное его проявление – Тигр… а он не из разговорчивых. И как прикажешь себя вести? Положиться на его добрую волю? А кто нам сказал, что мы понимаем добро одинаково? Лучше уж иметь в запасе Иного, способного в кризисной ситуации противостоять Сумраку. И ты учти, между прочим, что дочку твою де-факто опекают и защищают оба Дозора! Она общее оружие!
– Она не оружие, – устало сказал я. – Она человек.
– Она не человек, она Иная!
– Это все словесная шелуха, Ольга. – Я прошелся по кабинету. Посмотрел на Ольгу, спросил: – А ты не думаешь, что Сумрак и впрямь вреден? Что было бы лучше его уничтожить? Может, мне попросить дочку…
– А ты уверен, что она переживет Сумрак? – спросила Ольга. – Она Абсолютная волшебница. Через нее течет вся Сила мира. Ты уверен, что Надя без нее вообще сможет жить?
– Сволочи, – сказал я. – Все-таки вы сволочи…
Ольга только пожала плечами – «считай как хочешь».
– Свяжись с лондонским Дневным Дозором, – попросил я. – Пусть наведаются в дом Эразма. Его завещание лежит на кухонном столе, в портфеле из крокодиловой кожи.
– Ты куда? – крикнула Ольга вслед.
– Домой. Считайте, что я взял отпуск, – закрывая дверь, я не удержался и добавил: – Бессрочный.
Глава седьмая
Чем плоха обычная городская квартира – в ней трудно сжечь крупный предмет. Особенно если он магический, а значит, жечь его во избежание неприятных последствий лучше обычным огнем.
Вот была бы у меня квартира с камином! Я бы кинул деревянный кубок в разгоревшиеся дрова, прикрыл каминную заслонку и смотрел бы, как навсегда исчезает пророчество, из-за которого погиб Эразм.
Да что ж это за пророчество такое? И почему Кешино пророчество, которого Тигр так сильно не хотел допустить, что даже заговорил человеческим языком, и я, и Арина выслушали совершенно безнаказанно? И вообще оно странное, дурацкое… не пророчество, а информационная справка, хоть в Википедию помещай…
Я придирчиво осмотрел балкон. Может быть, устроить костерчик здесь? С пожарными, если что, разберусь…
Но балкон у нас был хороший, застекленный, с выложенным ламинатом утепленным полом. Светлана мне голову оторвет, если на полу появится горелое пятно. Хоть бы осталась керамическая плитка после ремонта… но нет же, всю подчистую истратили…
Помаявшись, я вернулся в квартиру, пошел на кухню, открыл духовку и достал стальной поддон. Вот это годится.
Впрочем, зачем идти на балкон? Деревянный кубок Эразма небольшой, прекрасно входит в духовку.
Я еще раз подержал его в руках. Сделан он был очень аккуратно, любовно. Может быть, и без особого искусства, но со старанием.
Значит, их было два. Жаль, конечно. Даже помимо хитро запрятанной магической начинки, кубок интересен сам по себе. Древняя реликвия…
Но пророчество, заключенное в одном кубке, уже убило своего хозяина.
Нет уж. Хватит жертв. Долой пророчества. Я поставил кубок на поддон, принес флакон бензина для зажигалок (в общем-то я давным-давно пользуюсь копеечными газовыми, но флакон так и стоял в кладовке, ждал своего часа).
– Сумрак тебе пухом, Эразм, – сказал я, щедро поливая дубовый кубок бензином.
В прихожей хлопнула дверь.
– Папа! Я дома! – крикнула Надя. – Анна Тихоновна приболела, и нас отпустили с последнего урока!
Сегодня ее из школы забирала Света.
– Хорошо, – откликнулся я, присев перед духовкой со спичками в руках.
– Я с гостями!
– Да? – Я настороженно обернулся.
Надя показалась в дверях. За ее спиной неловко появился Кеша.
– Привет, Иннокентий, – сказал я. Почему-то меня его визит не удивил. – Как дела?
– Нормально… – Он помялся, не поднимая глаз. – Уроки интересные…
– Это здорово, – сказал я тем бодрым тоном, которым взрослые разговаривают с детьми.
– У Кеши мама допоздна на работе, – пояснила Надя. – Я его к нам в гости позвала. Мама обещала потом его отвезти домой.
– А мама-то где?
– Она нас до подъезда довезла, а сама пошла за туалетной бумагой. – Надя прыснула. Есть такой возраст, в котором слова «туалетная бумага» звучат удивительно смешно – особенно если говорить их при сверстнике.
– Да, я вчера забыл купить, – покаялся я.
Надя обернулась и крикнула в сторону прихожей:
– Нет, это тапочки мамины, а для гостей – зеленые!
– Так у нас много гостей? – спросил я, вставая.
– Не очень. – Надя чуть смутилась. – Еще тетя Арина. Мы ее в подъезде встретили, она к нам шла.
Я сделал пару быстрых шагов и встал, отделяя детей от прихожей. В левой руке у меня до сих пор был коробок спичек. Зато пальцы правой уже собрались в знак «щита».
– Антон! – крикнула Арина из прихожей. – Мир, дружба, жевачка!
Она осторожно выглянула из коридора.
– Я пришла с миром! – широко улыбаясь, сказала она. – Никакого зла! Ты же видишь, с детками все в порядке!
Кажется, Надя поняла, что поступила опрометчиво. Нет, она не произнесла ни звука, но крепко схватила Кешу за руку и оттащила подальше за мою спину.
И я почувствовал, как в метре от меня забурлил, наполняясь, бездонный колодец Силы.
– Надя, – сказал я негромко, – ты прекрасно знаешь, что нельзя приводить в дом чужих… людей.
