Горидас за считанные мгновенья оказался рядом, положив руку мне на плечо.
Будто груз лег на плечи…
— Через несколько часов прибудет ваш отец. Надо подготовиться. — Новость словно припечатала меня к земле.
Я не испытала ни страха, ни потрясения, чувствовала лишь крепнувшую усталость. Этот день иссушил меня, словно испил до дна, и, похоже, даже и не думал заканчиваться.
* * * * *
Покачивающиеся ветви деревьев разрубали свет фонаря, висевшего над крыльцом, и пускали по земле зловещие тени. Где-то звенел колокольчик, потревоженный дуновением ветра. Погода портилась, набегали тяжелые тучи.
Холирал располагался южнее столицы, и зимы здесь как таковой не было. Летом нещадно палило солнце, а зима напоминала затянувшуюся осень с почти непрекращающимися дождями, что извергались на город и академию ледяными потоками. Снег если и покрывал землю, то быстро таял. Обычно проходило несколько дней, и от белого пледа не оставалось и следа. Промозглая погода, грязь, отсутствие солнца на несколько месяцев превращали учебное заведение в крайне унылое место.
Некромант не обращал внимания ни на танцующие тени, ни на звон. Внутри разливалась пустота, недостаточно сильная, чтобы поглотить его, но болезненная. Дар смерти залатывал пробелы, затягивал раны. Граница оставалась далека, за неё гораздо тяжелее попасть, чем могло показаться. Но все же, несмотря на привычные горькие чувства, этой ночью все оказалось иначе.
«Эмма… Эмма… Она для тебя, некромант. Мой дар», — беззвучно шептала загадка, но сквозь туман он все же услышал голос, и принадлежал он отнюдь не молодой девушке.
Лефевр относился к россказням о Богах как к сказке, призванной успокоить людей. Ведь им надо во что-то верить? Надеяться на высшую силу, охраняющую их и спасающую от бед.
Суеверия, вымысел, обман…
Но так ли это? Теперь Даниэль сомневался.
Эмма его дар? Возможно. Но благодарности некромант не испытывал. Отнюдь. Древние, боги, создатели… Как их только не называли. Они могли напомнить о себе иначе, вмешаться когда угодно. Почему именно сейчас?
Замок щелкнул, открываясь. Изделие из магического металла среагировало на прикосновение хозяина. Холл встретил тишиной, но не пустотой. Дэафи словно давно его ожидала — почти сливаясь со стеной, она изучала некроманта взглядом.
— С возвращением. — Женщина вышла на свет. Её глаза, как льдинки, бездушно мерцали в полутьме.
— Почему вы не спите? — Даниэль скривился, маска отчуждения схлынула с его лица, обнажая всю усталость, накопленную бессонными ночами.
— Мотыльки… Я видела, как они взлетали. Вы хотя бы управляли ими?
— Да, я владел каждым. Их разметал ветер, можно сказать, я почистил улицы от мусора.
Почти десять лет, именно столько Дэафи жила рядом. Поначалу она была молчалива, и её тень всюду неотступно следовала за мальчиком. Но она не страшила Даниэля, хотя её предназначение поистине ужасно. Убийца, что лишит его жизни, если он потеряет контроль…
С взрослением слежка ослабла. Между некромантом и Дэафи возникло хрупкое доверие. Отчасти женщина привязалась к младшему Лефевру, но маг смерти знал, что эта симпатия не помешает ей вонзить кинжал ему в сердце.
— Что произошло? — Дэафи требовала подробностей.
— В дурманицы подкинули берхалею.
Помутнение сознания, головная боль, в крайних случаях отравление — вот что несло с собою это растение. Никаких полезных свойств, лишь вред.
«Наверняка пучки купили в темных закоулках рынка возможностей, ведь в окрестностях Холирала эта трава не растет», — к такому выводу пришли некромант и маг энергии.
Судя по красноречивому молчанию женщины, она была наслышана о свойствах растения.
Даниэль, массируя шею, направился в сторону спальни. Голова раскалывалась от не отпускавших его мыслей.
«Глава рода Райалинов наверняка в восторге. В кои-то веки у них появился природный маг. Только чья эта заслуга? Тела или души? Конкордия прожила в своем теле восемнадцать лет, а у Эммы магия появилась спустя неделю. Скорее всего, загадка из тех миров, где магии нет». — Лефевр остановился, по лицу пробежала тревога.
Парень ощутил, как сердце пропустило удар, но он далеко не сразу понял природу этого чувства. Как же давно он не испытывал беспокойства, готового вот-вот преобразиться в липкий страх.
Даниэль повел головой, будто избавляясь от наваждения. Пальцы нащупали цепочку отца, которую он снял с его мертвого тела перед тем, как провалиться в междумирье.
— Дэафи… Что ты знаешь о иномирцах? Как много из них вернулось домой? — спросил Лефевр звенящим, хрипловатым голосом.
Глава 2. Отказ
В последнюю пару минут я думала о сущей ерунде — меня интересовала длина волос двойника на портрете в гостиной. Мысленно я сравнивала ее с короткой прической, с которой ходила на земле, и с каждым переглядыванием моя уверенность крепла: надо обрезать волосы.
— Ты изменилась, дочь. — Бесцветные нотки в голосе и пристальный взгляд Картуса заставили вновь посмотреть на мужчину.
Отец Конкордии говорил необычно — с паузами, каждое слово будто имело вес и припечатывало собеседника к земле, расставляя по местам, кто хозяин, а кто раб.
Но внешний вид мужчины не выходил за рамки обычного: короткие волосы, собирающиеся у глаз морщины, правильный нос — мужской, с небольшой горбинкой в середине, — острый подбородок, покрытый легкой щетиной.
На удивление, я совсем не робела. После работы целителей, подлечивших меня по возвращении домой, в сознании царила поразительная ясность, лишь поэтому я не клевала носом, хотя ночь за окном рассеивалась, уступая место облачному утру.
— Я ничего не помню. И вас в том числе. — Я не дерзила, лишь констатировала правду.
Надеюсь, он не рассчитывал, что я кинусь к нему с объятиями? Это эгоистично, но я даже рада прохладным отношениям моего двойника с отцом.
— Да, мне докладывали. — Картус кивнул.
Гостиная пустовала, мужчина попросил всех выйти.
Неужели появление магии вынудило его примчаться в Холирал посреди ночи?
— Как это было? — неожиданно спросил он.
— Что?
— Пробуждение силы.
— Не знаю. Наверное, горько. — Я имела в виду не свои воспоминания, а горечь и обиду, которые испытала, когда зеленый огонек прильнул ко мне. — Магия словно ждала меня.
— Превосходно, — пробормотал мужчина себе под нос.
— Что?
— Природники в нашем роду — редкость. Сарманель был последним, но теперь нет. — Мне не понравился алчный огонек, зажегшийся в его глазах. — Великое разочарование стало наградой. Это как раз то, в чем мы нуждались.
— Я была разочарованием? — прямо переспросила я. — Вы же мой отец, как можно говорить подобное?
Голос звучал предельно спокойно и мирно, чтобы не накликать неприятностей.
Картус отвлекся от рассуждений вслух и сложил ладони лодочкой. Покачивая головой, он задумчиво уставился на меня, будто решая, что со мной делать.
— Да, я твой отец, — ни капли теплоты в голосе, — а ты моя дочь, и, возможно, жертва твоей матери была не напрасна.
— Какая жертва?
Мужчина потер руками виски, черты его лица заострились.
— Слишком много вопросов, девочка. — Он закинул ногу на ногу, принимая деловой вид. — Что там с некромантом? Удача сыграла нам на руку, когда он пришел под ту башню. Ты обратила его внимание на себя.
Его дочь погибла… Боже, как же мерзко!
— Думаю, он меня защищает. От Ивонны и остальных. — Слова дались тяжело. Частичная правда лучше — это был совет Горидаса, который я использовала против него же. Ни о воспоминаниях, ни о том, что Даниэль знал мое настоящее имя, советнику я не рассказала.
Откровенно говоря, я сомневалась в каждом своем поступке. Сердце жаждало некроманта, но разум вносил свою лепту и твердил: «Обожди, не торопись». Конечно, поступки Даниэля сообщали о многом. Но прошло сколько? Всего сутки? За эти сутки мое отношение к нему переменилось кардинальным образом. Это вовсе не означало, что я собираюсь замкнуться в себе, вновь рьяно утверждать, что я Конкордия, но приглядеться, чуточку обдумать отношения между нами будет умнее всего.
