— Восстановлю. Склею, Воссоздам. Не отпущу.
— Ненавижу тебя… Ненавижу себя… — шепчу, залипая в твоих глазах.
Утопаю в них, чувствую себя кроликом и бешусь на себя за эту свою слабость. Задыхаюсь в тебе… Утопаю в тебе… Я сделаю все, только бы вырваться из твоих клещей, разорвать этот порочный круг, сломать затворы и запоры, сбежать из твоей невидимой клетки.
Отвожу назад согнутую, сжатую в кулак, руку и со всей дури бью под дых.
— Х-х-х- м, — весь воздух выходит из тебя. Ты охаешь, сгибаясь, и на минуту забываешь, как дышать. Мне лучше, сразу становится легче, улыбка растягивает плотно сомкнутые губы.
Ты обнимаешь меня за плечи, прижимаешь к своей груди, гладишь по спине, по торчащим, как не проклюнувшиеся крылья, лопаткам, ведешь пальцем по позвоночнику, вызывая табуны мурашек, пытаясь успокоить, но даже этот твой ласковый жест, сейчас бесит, проходит по позвонкам раскаленным жезлом.
— Ну за что мне все это? — утыкаюсь лицом тебе в грудь, стиснутые до скрежета зубы, кажется еще немного, и начнут крошиться. — Убей меня или я убью тебя.
— Ал, я люблю тебя, — через ношеную годами футболку чувствую жар ласкающих рук, жар твоего сердца, твое дыхание опаляет макушку.
Ты целуешь мои искромсанные волосы нежным касанием чувственных губ. Меня окатывает кипятком. Открываю рот, потому что уже не могу дышать. Задыхаюсь от нахлынувшего возбуждения.
Мы стоим друг против друга, почти ровесники, почти одного роста, почти одни размеры, почти…, да все почти схоже. Нельзя нас сравнивать или противопоставить, мы такие разные и в то же время непостижимым образом похожи: одни интересы, одни мысли, одни сны. Мы одно и то же. Вулканы — вот верное сравнение, с одной лишь разницей, я извергаюсь, постоянно, не прерывно, всю свою жизнь, а ты спящий, но от этого не менее опасный и угрожающий, готовый в любой момент сорвать печати и выплеснуться потоками лавы.
Поднимаю на тебя взгляд, замечаю лёгкую усмешку в уголках твоих губ. Смешно тебе значит, радуешься? Просовываю свои руки тебе подмышки, глажу по спине, скрытой от меня рубашкой, постепенно опуская прикосновения вниз, останавливаюсь на поясе брюк.
Просовывая большие пальцы под ремень, хватаюсь за него и с силой дергаю на себя. Мы сталкиваемся бедрами. Я удерживаю тебя рядом, не отпускаю, трусь уже эрегированным, под спортивными штанами, членом о ширинку твоих брюк.
Приближаясь лицом к пуговицам, беру верхнюю в рот, зажимаю зубами и рву, мотнув головой. Встречаю твой удивлённый взгляд.
— Что сказал? Дорогая? Очень? Зашибись! — не разрывая зрительный контакт, отпускаю тебя, перевожу руки на грудь, которая манит треугольником, открытой в вороте брендовой шмотки, кожи. Кончиками пальцев веду по шее, вниз, очерчиваю контур ворота, хватаюсь за отвороты обеими руками и резко, в стороны. Пуговицы, пластмассовым дождем стучат по полу.
— Как тебе? Нормик? — ты стоишь, ноль эмоций, уже привык к моим закидонам и это тоже раздражает.
— Я становлюсь для тебя предсказуем, неинтересным, скучным? Может свалить куда на недельку или навсегда? — озвучиваю шальные мысли, что бродят в голове, продолжая стаскивая с тебя испорченную рубашку. Ты гладишь меня по голове, осторожно касаешься за ухом, проводишь большим пальцем по губам и я ловлю его ртом. Хочется откусить, но я только посасываю соленый леденец.
— А сам–то выдержишь? — твой вопрос удивляет. Если б я только мог, давно бы все разорвал, но я стал зависим. И от этого слаб.
Выпускаю фалангу изо рта, пошло причмокнув. Расстегиваю дорогущие запонки на манжетах, тяну за один рукав, потом другой и бросаю тряпень на пол. Надо будет не забыть об неё ноги вытереть. Ты стоишь передо мной, голый по пояс и у меня пересыхает во рту. Провожу языком по верхней губе из угла в угол, прикусив нижнюю, увлажняю и её. Твой взгляд следит за моим языком. Нравится? Ладно, смотри, с меня не убудет.
— Не знаю, но попробовать можно, — говорю и понимаю, что это только слова. Пробовал, не один раз. Но меня, как магнитом, тянет к тебе.
Ты обнимаешь меня и прижимаешь к своей голой коже, чувствую твой запах, такой одурманивающий, притягательный — моя наркота. Целую тебя, облизываю языком выпирающие ключицы, спускаюсь к горошинам сосков, слегка прикусываю зубами один. Смотрю, не отрывая взгляда.
— Так, где ты хотел сделать татушку? Тут? — провожу кончиками пальцев по мышцам груди слева. Твой ответ на выдохе обжигает душу.
— Да, со мной всегда будет мой дракон, — меня захлестывает горячая волна, которая еще секунду назад была наполнена яростью и злостью на тебя, а теперь преобразуется в нежность и любовь. Почему всегда так? Почему, когда ты рядом, я то бешусь, то просто таю в чувствах?
Приближаю губы к коже над левым соском, лижу её и думаю, что жалко, что у человека язык не шершавый как у кота, это было бы так возбуждающе, пройтись этим наждаком оставив на коже маленькие метки, но человеку он не дан, зато есть зубы.
