Глава 32.
Я пришла в себя в своей комнате на кровати. На мне, по-прежнему, были домашние лосины и длинная майка. У меня, по-прежнему, болела голова. По-прежнему, саднило горло. На секунду я снова прикрыла глаза, говоря себе, что всё это страшный сон, а утро наступило только сейчас. Я боялась пошевелиться, думая, что это разрушит шаткий миг равновесия. Я говорила себе, что мир не может распадаться так часто, обрушивая на меня потрясения, с каждым разом, приносящие всё большую боль. Но он мог. В очередной раз жизнь нанесла мне удар. И этот оказался самым болючим. Наотмашь. По лицу.
Я закрыла ладонями лицо и начала плакать. Сначала, это были крупные слезинки, катящиеся без перерыва по щекам, которые потом превратились в истерику. Я свернулась калачиком на кровати и сжимала в ладонях простынь. Я не могла потерять брата. Господи…
Кровать прогнулась под тяжестью человека, севшего на край.
- Диана, - услышала я голос, который ненавидела. И который любила.
Тимур был здесь.
Наверное, пришёл, как только услышал новости. Сейчас меня совсем не волновало то, откуда он знал мой адрес.
Он поднял меня с кровати, и усадил к себе на колени, крепко прижав к своей груди. Я отчаянно хваталась за его свитер, надеясь, что хотя бы контакт с живым человеком принесёт желанное облегчение.
Но этого не произошло. Я продолжала плакать пока глаза не стали болеть, а голос не сел настолько, что я больше не могла произнести ни звука.
Тимур ничего не говорил, продолжая также крепко прижимать меня к себе, и гладить по волосам, оставляя лёгкие поцелуи. И есть в этом что-то парадоксальное, когда человек, являющийся источником твоих страданий, являлся ещё и твоим исцелением.
Время будто бы замерло. Я снова лежала в кровати, обнимая мужчину рядом с собой. Я не знаю, как он своими габаритами тоже поместился на узкую кровать, но даже если ему и было неудобно, то виду он не подавал.
- Я хочу домой, - прошептала я, своим хриплым голосом.
- Через полчаса есть рейс. Мы успеем.
Я встала с кровати, и, забрав с полок одежду, прошла в ванную. Стараясь ни о чём не думать, я наспех переоделась, и 10 минут спустя была полностью готова. Лика, всё это время сидевшая в кухне, подошла ко мне, и крепко обняла.
- Я соболезную тебе, детка. Не знаю, что сказать такого, чтобы хоть немного тебя утешить. Да и вряд ли есть такие слова. Просто знай, что я всегда рядом, хорошо? И я очень тебя люблю.
- Спасибо, - только и смогла выдавить я, - Передавай девочкам привет.
Скорее всего, это последняя наша встреча.
Как она не могла подобрать для меня слов, так и я не находила того, чем бы могла выразить свою ей благодарность. Они стали мне второй семьёй, и сёстрами, которых у меня никогда не было. Такое не забывается.
В последний раз, поцеловав Лику, я поспешила следом за Тимуром, который уже разогревал машину.
По дороге в аэропорт мы не сказали друг другу ни слова.
Я продолжала думать о том, что потеряла брата, так и не успев с ним попрощаться.
Наверное, в этом и есть вся жестокость мира – ты никогда не знаешь, какой разговор с любимым человеком, станет последним. Я вспоминала слова Рустама о том, что он будет даже рад, если компания отца разорится.
Бедный мой брат, непокорный и свободолюбивый. Под натиском отца, он чувствовал себя словно в золотой клетке, двери которой хоть и были открыты, но перед входом которой, стоял капкан. О чём были его последние мысли? Что сподвигло его на то, чтобы сесть за руль, будучи нетрезвым? Поругался ли он до этого с отцом? И самый главный вопрос, который мучал меня – могла ли я сделать хоть что-то по-другому, чтобы избежать такого финала?
Возможно, если бы я не сбежала в Москву, не ушла от Амира… Может быть, хоть что-то зависело от меня? Но какой смысл был сейчас думать об этом? Брата больше не было. И я не знала, как пережить тот факт, что через несколько часов, холодное тело Рустама, отпустят в холодную землю…
Глава 33.
В самолёте я попыталась снова уснуть, но единственное, что я могла – это пустыми глазами смотреть в иллюминатор. Тимур рядом со мной не предпринимал попыток заговорить. К нему на телефон постоянно приходили звонки, которые он сбрасывал. Но на один всё-таки ответил, встав со своего места, и пройдя в сторону уборной комнаты. Внезапно, я ощутила пустоту, и поняла, что она вызвана его отсутствием. Долбанное сердце предательски замирало каждый раз, когда я смотрела на него. Надеюсь, однажды наступит день, когда я смогу без дрожи вспомнить о нём, вспомнить о том, что нас связывало и ничего не почувствовать.
Он вернулся с подносом в руках, и, зафиксировав передо мной столик, поставил на него еду.
- Чтоб всё съела, - сказал он, вручая мне вилку.
- Я не хочу.
- Я не спрашивал.
- Не указывай мне, что делать… - заявила я, бросив вилку на поднос.
- Значит так, если через десять минут тарелка со стаканом не будут пустыми, я закрою тебя в кабине пилота, а приземлившись, бандеролью отправляю обратно в Москву. Такой вариант устраивает? – невозмутимо проговорил он, выгибая бровь.
- Что ты возомнил о себе? – злясь, зашипела я.
Он ничего не ответил, и вдруг крепко схватил меня за кисть, заставляя подняться с места. Он что, серьёзно собирался совершить задуманное?
- Отпусти меня, - начала я вырываться, и заметила, что на нас оборачиваются люди.
Одна из стюардесс направилась в нашу сторону.
- У вас проблемы? Могу я чем-нибудь помочь? – вежливо спросила она, многозначительно смотря на мою кисть, зажатую в ладонях Тимура.
- Эта строптивая юная леди отказывается есть, - театрально вздохнул он, отпуская мою руку. Я снова уселась на своё место, отворачиваясь к окну.
- Могу я предложить вам что-то другое? – теперь её голос был слишком слащавым.
Я презрительно ухмыльнулась. Этот подонок на всех женщин действовал одинаково.
- Если будут проблемы, я дам вам знать, - с этими словами, Тимур сел на кресло рядом со мной, а раздражающая стюардесса, наконец, ушла.
На самом деле, я и вправду была голодна, но то, что он пытался указывать мне, что делать, заставило меня сопротивляться. Наплевав на то, что сейчас он пристально за мной наблюдал, я быстро начала запихивать в рот овощи, порой забывая тщательней пережёвывать. Сделав несколько глотков апельсинового сока, я забралась с ногами на сидение, устраиваясь поудобнее. И только теперь до меня дошло то, что Тимур таким образом отвлекал меня от мыслей о брате. Я бросила на него осторожный взгляд, и заметила, что он задремал. Его грудь равномерно поднималась и опадала в такт дыханию. Длинные ресницы отбрасывали тени на скулы. На лоб упала прядка волос, которые слегка отрасли. Моя рука инстинктивно дёрнулась, чтобы поправить её, но я вовремя себя остановила. Я ещё мгновение рассматривала его идеальное лицо, и не заметила, что он тоже смотрит на меня. Я отвернулась к окну.
- Посадка через двадцать минут, - сказал он.
Так как у нас с собой не было багажа, нам не пришлось стоять в длинной очереди, ожидая его. Мы вышли во двор аэропорта, и Тимур стал оглядываться по сторонам, а потом пошёл в сторону парковки. Там уже стоял его Гелендваген.
- Попросил, чтоб пригнали, - объяснил он, видя мой недоумённый взгляд.
Он разблокировал машину, и открыл мне переднюю дверь.
Мы выехали на трассу, а потом на огромной скорости, рванули по дороге, обгоняя все машины на нашем пути.
- Ты не можешь так просто появиться у себя дома, - констатировал он, - я везу тебя сразу на кладбище.
Я поёжилась, услышав это слово, и слёзы снова подступили к глазам.
Кладбище…
Последнее пристанище.
Я почувствовала, что правая ладонь Тимура сжала мою.
- Не светись у всех на глазах, поняла? Сделай вид, что пришла навестить там кого-то другого.
