"Нет здесь никакой мистики! Надо только выдержать, не поддаться… Б-б-блин… Не будет она меня убивать, ей не убить, а подчинить надо… Кажется, надо выстроить в сознании стену, даже мысленно представить ее себе… Или все проще? А ну, пошла на хрен, старая карга! Сейчас сам как долбану!".
Похоже — получилось…Давление пропало, а Нинея, уже не угрожающе, а как-то совсем по-женски обиженно воскликнула:
— Да что ж ты молчишь-то, Мишаня?
— …
"Жалко бабку, что-то важное я ей, похоже, обломал… А ведь ничего, кроме добра от нее не видел. Но нельзя иначе!".
Нинея неожиданно улыбнулась и заговорила тоном ворчливой бабки:
— Верно тебя Бешеным Лисом зовут… Ладно, паршивец эдакий… Пошли в дом, там поговорим.
"Не верю!", как говорил товарищ Станиславский. Это: "Стоит мне только повелеть" — не просто так выскочило. И попытка ментальной атаки, хотя знает, что меня, так как остальных, не ей пригнуть. Редкое зрелище Вам открылось, сэр Майкл — мадам Петуховская сорвалась, потеряла контроль над собой! Но, судя по тому, как она быстро взяла себя в руки, Вы, сэр, нужны ей позарез. Правда возвращение в образ доброй бабушки вышло не очень натурально — нервы, годы…
Однако, если прозвучало предложение поговорить, то получается, что тогда — в начале апреля — Вы, сэр Майкл, были правы, решив не форсировать и дождаться, пока старуха сама расколется. Вот, похоже, и дождались. Теперь, чтобы Вас убедить, ей придется выдать хотя бы часть тех планов, которые у нее в отношении Вас, сэр, имеются. А планы, надо понимать, очень для нее важные, иначе Нинея не сорвалась бы при первом же возникшем препятствии. Ну что ж, послушаем".
— А может здесь поговорим, баба Нинея? Не дай Бог, Красава почует, что мы с тобой поссорились.
— А вы вовсе и не ссорились! — Голос Красавы прозвучал за спиной так неожиданно, что Мишка чуть не подпрыгнул. — Ты просто боишься бабулю, а чего бояться-то?
— Ну ты даешь, Красава! Так и заикой сделать можно…
— Ну вот, и меня испугался!
"Выпороть бы тебя, соплячка…".
— Ага! А теперь рассердился! — Красава явно получала удовольствие от применения недавно освоенной науки.
"Ну-с, мадмуазель, если Вы считаете себя такой умной… Пороть-то по-разному можно".
— Правильно, рассердился. А можешь сказать: почему?
— Потому, что я незаметно подкралась и узнала то, что ты не хотел, чтобы я знала!
— И это правильно. И чего же я, по-твоему, боюсь?
— Я же сказала: бабулю.
— Бабулю, которая мне жизнь спасла и от которой я ничего, кроме добра не видел? Я, которого Светлые Боги так любят, что бабуля меня заворожить не может?
Бзынь! Подзатыльника от Мишки Красава никак не ожидала и не только не смогла увернуться, но даже на какое-то время оцепенела от изумления. А Мишка, схватив Красаву за плечо, уже орал, как Петька на своих ратников:
— Бабуля на тебя свиристелку все силы тратит, знания свои тебе передает, а ты ни на что, кроме игрушек их применить не можешь! А ну-ка, называй признаки страха!
— Бабуля, он меня… — Красава сначала попыталась вырваться, не вышло, потом вознамерилась пустить слезу. Мишка вспомнил, как мать муштровала Машку и топнул ногой.
— Не реветь! Стоять прямо, руки опустить, смотреть на меня! Да не по коровьи смотреть, ты волхва, твой взгляд — твое оружие! Теперь отвечай: глаза у меня расширились или, может, я озирался?
— Нет…
— Я горбился, сутулился, плечи опускал?
— Нет.
— Голос был тихим, прерывался, речь была невнятной?
— Нет.
— Я дрожал, пятился?
— Нет.
— Руками я одежду теребил, за лицо или за горло руками брался?
— Нет.
— Колени я подгибал, на месте без толку топтался?
— Нет. — С каждым ответом голос Красавы становился все тише и тише.
— Так где ты у меня страх увидела?
— …
— Не молчать! Отвечай: с чего про страх подумала?
— Почувствовала…
— А если чувство и зрение по-разному говорят, что это значит?
— Не знаю…
— Так вот, запомни: недоучка — хуже неумехи. Я тебе только подзатыльник дал, а кто-нибудь другой и убить может.
Мишка опустился на корточки и притянул Красаву к себе. Погладил по голове, зашептал на ухо:
— Не печалься, Красавушка, ты только начала учиться, многого еще не знаешь, но это не страшно — научишься, ты умница и красавица, тебе ведовство дастся, я знаю. Станешь великой ведуньей, все мои ратники тебя почитать станут. Вот придешь ты к нам, а я воинов построю и доложу тебе: "Светлая боярыня Красава, ратники Воинской школы для смотра построены!". И ты пойдешь вдоль строя, как бабуля сегодня, и все будут на тебя смотреть с любовью. Будешь каждому заглядывать в глаза и все про него понимать, а они будут рады любой твой приказ выполнить.
А на меня, Красавушка, не обижайся, в жизни всякое случается и преодолеть сопротивление, сдержать встречный удар, тоже надо уметь. Считай, что сегодня ты и этому учиться начала. Но одно запомни на всю жизнь: люди — не куклы, ведовство — не игрушка. Забудешь — превратишься из ведуньи в ведьму.
Красава затихла у Мишки на груди, а он спиной чувствовал пристальный взгляд Нинеи. Слышать его шепот волхва вряд ли могла, хотя, кто ее знает…
— Ты, Красавушка, все правильно почувствовала, только это не страх был, а напряжение. Когда у человека чего-нибудь не получается, или он с кем-то спорит, или еще из-за чего-то ему плохо, а виду показать нельзя, то у него внутри… как бы тетива натягивается — вот-вот лопнет. В это миг его лучше не трогать — дать время остыть, успокоиться. И уж тем более, нельзя на него неожиданно наскакивать.
Когда такое напряжение срывается, ну, как бы тетива лопается, человек обязательно себя как-то нехорошо ведет. Женщины в слезы ударяются, бывает, что и с криком, с визгом. Чем-нибудь кидаются, что-то рвут, портят. Когда уж совсем край, то ногтями в рожу обидчику вцепляются, а если не обидчику, то тому, кто под руку попался.
Мужчины, когда срываются, не плачут, а ругаются скверно, кричат, норовят что-нибудь сломать, разбить или ударить кого-то, могут даже покалечить или убить. В общем, не владеет человек собой в такой миг. Потом самому стыдно, даже страшно, бывает, но так уж мы устроены, ничего не поделаешь…
Вот ты видела, как бабуля в землю посохом стучала? Говорила сердито: "Это моя земля! Стоит мне только повелеть!"? Это и есть такой срыв, только бабуля собой хорошо владеть умеет, поэтому все не так сильно было. А когда ты ко мне неожиданно подкралась, и я тоже сорвался — подзатыльник тебе дал.
Все из-за того, что разговор у нас трудный был. Мне бабуле отказывать не хотелось, но и выполнить ее желание я не мог, а ей обязательно нужно было, чтобы я ее желание выполнил, но заставлять силой меня она не хотела. Оттого и напряжение — то, что ты почувствовала, но признаков страха не увидела. Понимаешь меня?
— Угу…
— Не обижаешься за подзатыльник?
Красава отрицательно помотала головой. Мишка выпрямился, взял Красаву за руку, повернулся к Нинее лицом.
— Прости, светлая боярыня, за то, что при тебе твою внучку поучать взялся, но такие уроки тоже нужны, настоящей учебы без них не бывает.
— Все правильно, Мишаня, и говорил ты все верно… почти.
— А что не так?
— То, что знаем только мы, а вам не дано… был бы ты девкой…
На лице Нинеи не было обычной улыбки, не улавливал Мишка на нем и отражения каких-то других эмоций, но почему-то был уверен: в мозгу Нинеи набатом бьется вопрос: "Кто ты, парень? Откуда ты такой взялся?".
— Стража! Встать!
Мишка за воспоминаниями даже не заметил, как прошел обед. Поднялся со своего места, вместе со всеми повернулся лицом в Красный угол.
— Благодарим Тя Христе Боже наш, яко насытил Ты еси нас земных Твоих благ; — начал громко дежурный десятник Дмитрий.
— Не лиши нас и Небесного Твоего Ц арствия, но яко посреде учеников Твоих пришел еси, — хором подхватили «курсанты» — Спасе мир даяй им, приди к нам и спаси нас.
