Обо мне забывают все, кроме Кэрол, уводящей меня в одну из камер и сообщающей, что они попытаются найти мне какую-то одежду. Она говорит, явно думая о чем-то другом, и при звуках крика младенца тут же выходит, оставляя меня совсем одну. Я креплюсь мыслями о том, что при первой же возможности узнаю место жительства Дэрила, чтобы потом подобраться к нему поближе, может быть, договорившись с кем-то поменяться камерами. Но даже эти планы – совсем неискренние. Я, наконец, обреченно признаюсь сама себе, что мне плевать на все и на всех. Сажусь на грязный матрас и, несмотря на усталость, даже не представляю, как здесь можно спать. Противно же! И тоже чем-то воняет. А вдруг здесь есть вши, блохи, клопы, клещи и прочая зараза?! И почему вдруг? Точно есть, как минимум, у Дэрила, если Мишонн, конечно, не шутила.
Я подскакиваю с койки, хватаюсь за свою сбившуюся во что-то ужасное рыжую шевелюру и пытаюсь нащупать там прыгающих вшей – а голова уже начинает чесаться. Вслед за ней чешется все тело, и я мысленно обещаю себе перед первым актом величайшей любви с Дэрилом провести его полную санитарную обработку, облив всеми дезинфицирующими средствами, которые только получится найти. Тем более, судя по его поведению в сериале, времени у меня на сбор всевозможных шампуней от вшей, спреев от чесотки и противоблошиного ошейника, достаточно. Лет десять, как минимум. До первого поцелуя. Хорошо, что я такая молодая.
Интересно, а он как будет выглядеть через столько лет? Хм, кажется, я нашла способ его соблазнить. Нужно всего лишь намекнуть мужику, что если он сейчас не решится на лишение невинности меня и себя заодно, то со временем на него уже никто не позарится. Хотя нет. Не сработает. Может, он и правда того? Ну, совсем не того? Рика, в общем, любит? Иначе как еще можно объяснить его вопиющее безразличие к моей груди и прочим прелестям? Даже не взглянул ни разу…
- Можно? – зачем-то уточняет Бет, уже зайдя в камеру, и протягивает мне ворох какой-то одежды грязно-синего цвета.
- Что это? – разворачиваю я тюремную робу необъятного размера и не понимаю, что мне с этим делать – на тряпки что ли пустить.
- Это тебе, – улыбается девчонка, которая младше меня всего на пару лет. – Надеть.
- Спасибо, – хлопая наливающимися слезами глазами, прижимаю я одежду к себе и внезапно понимаю, что в таком наряде мне даже явно не очень разборчивого Мэрла не соблазнить.
- Мне так жаль… – бормочет Бет и вдруг обнимает меня своими тонкими ручонками, всхлипывая вместе со мной. – Мне так жаль твоих друзей, Машаблин.
- Да. Да. Спасибо, – ошарашено киваю я, провожая застывшим взглядом выходящую девушку, и машинально опускаюсь на уже не так сильно пугающий матрас – выбора-то нет.
Озарение приходит молниеносно. Правда, как всегда, не вовремя, то есть с жутким опозданием. Черт, у меня же якобы сегодня ночью погибла целая толпа близких людей, а я там улыбалась, лучась весельем, когда сообщала об этом. Что ж, будем надеяться, что это все было списано на пережитый мной шок, и меня никто не счел слишком жестокой, безразличной или вообще опасной маньячкой. На всякий случай нужно будет запереться на ночь. Вот только тщательно изученная мной дверь камеры никакого засова изнутри не имеет, что, в общем-то, логично: зачем пленникам запираться?
Нужно будет хотя бы проволоку какую-то отыскать, заодно попытавшись объяснить Рику всю правду о необходимости запирать двери в столь сложные времена. Заодно и от будущих проблем их, неразумных, спасу.
Я торопливо, забившись в угол и оглядываясь на даже ничем не занавешенную дверь, стаскиваю с себя пижаму частями, чтобы не обнажать слишком большие участки тела, и переодеваюсь в робу, которая на мне даже слегка висит. Устало возвращаюсь на койку, допиваю свою минералку, машинально жую подозрительный крекер, принесенный мне Бет вместе с одеждой, и с мыслями о том, что нужно осмотреться, найти тут кухню и вспомнить путь до туалета, закрываю глаза, перед которыми проносятся совершенно невероятные варианты перевода слова «проволока» на английский язык. А вдруг, заснув здесь, я проснусь уже дома?
====== 5. Ночной недожор и прочие кошмары ======
Я распахиваю глаза, удивленно моргая и вглядываясь во встревоженное лицо Дэрила, который смотрит на меня и неразборчиво бормочет что-то о том, что я кричала. А он просто проходил мимо, просто решил проверить, просто понимает, каково это – видеть кошмары по ночам. Я робко касаюсь его шершавой ладони пальцами и слегка сжимаю. Он ведь даже не догадывается, что я все-все про него знаю. И точно так же понимаю его.
Слегка приподнявшись на подушке, я шепчу уже почти поднявшемуся с края моей койки Дэрилу робкую просьбу остаться и несмело улыбаюсь, видя его растерянный взгляд. Сейчас, ночью и в темноте, он выглядит гораздо моложе, расслабленней, чище и смелей. Во много раз смелей, осторожно убирая с моего лица прядь волос, заправляя ее за тут же запылавшее ухо, которого коснулись его пальцы, и пристально глядя мне в глаза.
Которые внезапно распахиваются, чтобы снова встретить встревоженный голубой взгляд. Совсем не такой, который нужно. Я, еще плохо соображая, что сон, а что явь, торопливо отдергиваюсь от тонкой руки, протянутой к моему лицу и с ужасом пытаюсь связать хотя бы пару слов на тут же позабытом английском. Ведь по-русски эта маньячка точно не понимает!
- Ты кричала, – подозрительно ласковым голосом говорит Кэрол, и я украдкой глазею по сторонам, надеясь, что здесь нигде нет никаких цветов, на которые она могла бы отвлечь мое внимание.
- Спасибо, – пытаюсь проявить вежливость, надеясь, что таким образом избавлюсь от столь неприятного мне общества этой ненормальной, которая зачем-то приперлась ко мне среди ночи.
Но она не уходит, что-то еще успокоительно бормоча, а я ей категорически не верю. Ну не могла же я, в самом деле, вдруг кричать? Или могла? Мой сонный мозг, наконец, приходит к пониманию того, что план по возвращению домой этой ночью провалился. А может быть, именно эта стриженая зараза и помешала мне? Может быть, условием является спокойный сон до утра? Или кола на ночь? А возможно, коробка конфет? И остается только надеяться, что для этой цели сгодятся любые шоколадные конфеты, а не наши отечественные, которые уж точно в этой американской дыре мне не найти вовек. Я скорей Дэрила соблазню, чем отыщу в местном магазине нормальную шоколадку!
- Как ты себя чувствуешь? – снова тянет ко мне руку эта назойливая особа, делая вид, что хочет пощупать лоб на предмет наличия повышенной температуры, а меня пробирает ознобом.
Вжавшись в холодную стенку, я понимаю, что бежать некуда, а Кэрол уже построила в своем больном мозгу версию про смертельную заразу, пришедшую в тюрьму вместе со мной, явно положившей глаз на их ненаглядного Дэрила. А чего, удобно устроилась тетка: если начать с меня, то Рик на нее не сильно обидится. Ну, убили какую-то Машублин Чупакабру, ну и ничего страшного, может, и правда болела чем-то неведомым ветеринарной науке. А потом, когда она во вкус войдет, всем это привычно будет, еще и помогать станут!
Нет, это нужно пресекать на корню, решаю я и, зажав уши ладонями, чтобы не нанести вреда своей и без того расшатанной психике, визжу, что есть мочи, сметая криком Кэрол в дальний конец камеры. Женщина хватается за сердце, а в проеме двери тут же показывается взлохмаченная голова Рика, который, судя по его взгляду, все еще спит и видит страшный сон. Хотя, кажется, он так смотрит почти всегда. Мне пора уже привыкать, иначе тоже получу сердечный приступ однажды.
- Что случилось? – интересуется он почему-то не у меня, а у подозрительно быстро отошедшей от испуга Кэрол.
Та что-то слишком тихо и торопливо рассказывает внимательно слушающему и совсем плохо выглядящему шерифу, а я изо всех сил напрягаю слух, чтобы уловить суть. Мало ли какой заговор против меня тут уже плетется! Нужно быть ко всему готовой, если я, в самом деле, хочу попасть домой целой и невредимой! Интересно, а если мы будем есть конфеты на пару с Дэрилом и спать ляжем с ним же, у меня получится утащить его в наш нормальный мир?
