— Он сейчас довольно высоко набран, специально для тренировки Валдая, так что да, будет непросто, — поясняет паренек. — Но ты не пугайся, Жень, он легко разрушаем, и конь с ним знаком, — спешит успокоить. — Тут главное, чтобы после прыжка все жердочки остались на месте…
Люков пригибается к шее коня, посылает вороного в прыжок и тот, легко взмыв над барьером, взбрыкнув копытами в самой высокой точке, послушно переносит всадника вперед.
— Справился!
— Молодец!
Мы вскакиваем с конюхом вдвоем, хлопая в ладоши. Кричим в один голос «Ура!», и Петр даже свистит, сунув под язык пальцы.
— Ничего, он привычный! — заверяет, когда я с упреком оглядываюсь.
Да, Люкову удается удивить меня. Я совершенно не жалею о том, что попросила парня показать свое умение, и сейчас смотрю на него, медленно приближающегося на Валдае к трибуне, в немом восхищении. Вновь мысленно примеряю на Люкова средневековый наряд рыцаря и удрученно вздыхаю про себя: эх, жил бы Илья лет пятьсот назад где-нибудь в старушке Англии, или хотя бы в каком-нибудь фэнтезийном мире, отбоя от благородных дам у парня не было бы! Впрочем, кого я обманываю, гляжу на молодого мужчину, с осанкой и внешностью героя, не сводящего с меня темных глаз, и понимаю, что время не меняет ничего.
Парень останавливает жеребца у нашего края трибуны и слегка натягивает повод. Он что-то требует от коня, молчаливо, одним жестом руки останавливает спрыгнувшего к нему с помоста Петра и упорно понукает вороного, бьющего копытом воздух. Жеребец артачится, недовольно перебирает ногами, мотает мордой — я не могу понять, чего добивается от бедного животного Илья, — но вот смиряется под волей всадника и неохотно опускается перед трибуной на колени, понурив голову.
— Черт! — вскрикивает озадаченно Петька, выпучив глаза. — Женя, ты это видела?! — изумленно тычет пальцем, переводя взгляд с коня на меня. — Потомок Эклипса-бабочки на коленях, улет! Скажу завтра пацанам — не поверят! Ну, ты даешь, парень!
— Shit! You’ve snapped? Wack! You’re so soft? — кричит рыжеволосый тренер, потрясая кулаком, вприпрыжку пересекая поле, но Люков невозмутимо выдерживает паузу.
— Воробышек, — спокойно говорит, приподняв подбородок, — теперь, когда мы с верным другом развлекли прекрасную даму и с горем пополам отвесили ей поклон, неплохо было бы герою получить от нее вознаграждение. Желательно даже! Видят всесущие Боги, я очень старался.
Илья поднимает коня, на радость вцепившемуся в повод тренеру, и в ожидании моего ответа вскидывает бровь. Его губы больше не сжаты в жесткую линию. Взгляд непривычно мягок и открыт, и мне кажется, что парень вот-вот готов расплыться в улыбке.
— Всю зиму мой сад заносили снегом ветры, весной в саду разлилась река, лишь лето наполнило сердце радостью и покоем. В моем саду расцвел только один цветок, достойный славного героя, но увы, в безлунную полночь Иванова дня, когда совы криком огласили чащу, а летучие мыши несметными полчищами застили небо, его сорвал злой рыцарь Мордред и увез своей любимой. Люков, я бы бросила тебе носовой платок, но пощади гордость прекрасной дамы, она в него прослезилась от восторженных чувств. Вот, прими от меня, — снимаю шарф, спрыгиваю с трибуны и повязываю его на шею спешившегося с коня парня. — Ты заслужил!
Он все-таки улыбается. Так, что у меня захватывает дух. Еще не во всю улыбку, но очень близко. Я вижу темную ямочку, обозначившуюся на его щеке и незлой белозубый оскал.
Женька-Женька, гляжу в темные, растерявшие колкость глаза, кажется, ты пропала.
— Ребята, вы точно сбрендили! Ирландца сейчас кондрашка хватит, а они целоваться вздумали! — фыркает рядом Петька, и рука Ильи застывает, так и не коснувшись моего плеча.
— Что? — поворачивается Люков к пареньку.
— Вы б еще к подлому Мордреду короля Артура приплели, говорю, со всем круглым столом в придачу! И местных ролевиков для массовки! Отпусти Валдая, герой. Чего вцепился? А потом уже милуйся со своей девчонкой, сколько влезет. Дай рыжему увести коня, видишь, как слюной плюется, бедняга. Ты ему сегодня весь имидж викторианский насмарку свел своим проездом, а теперь нагло истерику игнорируешь! Все окей, мистер Конли! Айн момент! Не надо «goddamn», помните, нервы не восстанавливаются. Я тоже «I can’t believe it!». Что выговорите?! Сейчас-сейчас!
— Пока, Жень! Приятно было познакомиться! — салютует мне через плечо конюх Петр и убегает вслед за тренером и вороным жеребцом к денникам, оставив нас с Люковым молча взирать им вслед.
Когда манеж остается пуст, а мы так и стоим, не глядя друг на друга, я говорю, желая разбить вызванное неловким замечанием парнишки молчание:
— Не обращай внимания, Илья, это он не подумав сказал. Да и я хороша, сама к тебе на шею прыгнула. Ты извини, не смогла сдержаться, обычно я так не поступаю. Знаешь, — осторожно поднимаю на него глаза, — а ты и правда замечательно держишься в седле. Твой отец знал, что говорил, это было красиво. Я подобного никогда не видела, только по телевизору. Скажи, а ты действительно жил в Китае в специнтернате и владеешь боевым мечом? Или надо мной пошутили?
Ставшее было серьезным лицо парня вновь озаряется усмешкой, заставляя меня облегченно расслабить плечи. Люков откидывает от лица упавшие на лоб волосы, поворачивается и запускает руку в карман брюк:
— Только не говори, Воробышек, что не прочь взглянуть и на это мое умение.
— Ну-у, вообще-то, хотелось бы, — простодушно отвечаю я, но заподозрив подвох, тут же серьезно поправляю очки. Должно быть, в глазах парня я выгляжу ужасно наивной и навязчивой.
Он ничего не отвечает, а просто смотрит на меня, и я, вконец смутившись под его прямым взглядом, натягиваю шапку на висок и киваю на выход, демонстративно поднося к глазам наручные часы:
— Кажется, я обещала тебе помочь выбрать елку и приготовить что-нибудь. Пойдем? Мне еще к девчонкам в общежитие к десяти успеть надо. У нас сегодня намечается грандиозный девичник у телевизора. Будут сплетни, мужской стриптиз и гадание, так что опаздывать нельзя. Или ты передумал?
— Нет, не передумал, птичка, не надейся, — Илья вслед за мной шагает с места и вскидывает темную бровь. Хмыкает недоверчивою. — Мужской стриптиз в женской общаге? Ты серьезно?
— Ага, — отвечаю я. — Самый настоящий.
— И куда же смотрят бдительные вахтеры и стражи правопорядка, пока горячие парни совращают юные души в тесных казенных каморках? — удивляется Люков. — Неужели присоединяются? Надо думать, это забавное зрелище, Воробышек, эдакий совместный просмотр.
— Туда же, куда и взрослые девушки, желающие себя чем-то развлечь, — улыбаюсь я, — в голубые экраны. Стриптиз по городскому молодежному каналу показывать будут — реклама от клуба «Альтарэс», кажется. Брат соседки в клубе барменом работает, они в честь праздника шуточный ролик сняли. Лиля нам все уши прожужжала дебютом старшего брата, так что не посмотреть, какой бы несовращенной ни была моя душа, не получится.
Мы выходим за пределы крытого паддока и я подбегаю к месту, с которого Люков внезапно «украл» меня. Седовласого мужчины не видно, как и его партнеров, освещение манежа заметно тусклее, я оглядываю место, где осталась лежать выскользнувшая из рук сумка и удивляюсь:
— Странно.
— Что случилось, Воробышек? — спрашивает остановившийся рядом Илья.
— Не знаю, — признаюсь. — Я точно помню, что выронила сумку здесь, а теперь ее нет. А там ключи от комнаты, от дома, паспорт и… — «джемпер, странно пахнущий тобой», едва не срывается с языка. — Неважно, — отмахиваюсь я. — Как думаешь, мог твой отец поднять ее? Даже не знаю, что и думать. Вряд ли в этом доме кто-то способен всерьез позариться на мое барахло. Разве что Роман Сергеевич из вежливости подобрал, чтобы не валялась бесхозной. Но тогда надо бы разыскать его.
— Чертов старый лис! — сплевывает себе под ноги Люков и решительно разворачивается к дому. — Догоняй, Воробышек! — командует за плечо, и я послушно увязываюсь следом.
