Тэд</p>
<p>
</p>
<p>
Сознание возвращалась медленно. Толчками. Рваными ударами сердца, которое, в отличие от разума, хотело жить. Тэд открыл глаза. Сначала ему показалось, что он лежал на сером песке, но потом понял: на тлене. Том, что оставляет после себя время, превращая камни, дерево, вещи в пыль.</p>
<p>
Под ним была лужа. Теплая, липкая, с запахом, который ни с чем не спутаешь. Разошлась недавняя рана. Это из-за нее он потерял сознание. Это она – виновница того, что его же собственный дар не выжег его до конца.</p>
<p>
Тэд поднялся. Сначала опираясь на ладони и колени, потом распрямляясь. Его штормило. Перед глазами все плыло, а в голове была лишь одна мысль: «Надо уходить».</p>
<p>
Лабиринт приветливо раскрыл навстречу ему свою темную пасть.</p>
<p>
Тэд шел по миру без теней, а на него смотрели тысячи глаз, за спиной слышался шепот, но никто, ни одна тварь не смела к нему приблизиться, хоть он, обнаженный, и истекал кровью.</p>
<p>
Порождения бездны чувствовали: если он и сойдет с ума, то теперь сам, по собственной воле. Надо только подождать…</p>
<p>
Когда же ловец оказался у себя, Бариста, в первый миг разразившаяся требовательным мяуканьем, враз стихла и начала виновато ластиться к ногам, словно спрашивая: чем помочь?</p>
<p>
Тэд, едва стоя на ногах, все же нашел в себе силы добраться до заживляющего зелья в аптечке, а потом промыть рану. Оказалось, разошлось не так много. Скорее сказалась потеря крови, от которой кружилась голова. Ловец сумел наложить повязку и добрести до кровати. Как он упал на постель, он уже не помнил.</p>
<p>
В себя он пришел на следующий день, ближе к обеду. Проснулся, как от толчка. Его тело, изможденное перегрузками, все это время отдыхало, зато мозг работал. Цеплялся за малозначительные детали, обрывки фраз, сопоставлял.</p>
<p>
Тэд встал, пошатываясь, добрел до гардероба, и, одевшись, открыл проход в лабиринт. Ему надо было еще раз взглянуть на улики. А конкретно, на тот обрывок записки с именем Закриана Дарка.</p>
<p>
Когда он зашел к уликоведу, тот обрадовался:</p>
<p>
– А, Тэд, принес еще один отсекатель? Та штука оказалась до жути занятной и я…</p>
<p>
– У тебя все улики по делу Элгриса? – перебил его ловец.</p>
<p>
–Да, – насупился мастер-актефактор. – Что именно интересует?</p>
<p>
– Обрывок записки. Нужно взглянуть.</p>
<p>
Уликовед принес требуемое быстро. Правда, вынул из коробки пинцетом, аккуратно подцепив за край, и в руки Тэду так и не дал.</p>
<p>
Угол бумаги, на котором осталась лишь часть слова: «..рок. Закриан Дарк».</p>
<p>
– Нарух считает, что там было что–то высокопарное, наподобие «покарает тебя рок», – пояснил уликовед. – У знати такие пафосные писульки в чести. Как и эффектные жесты. Лурк и вовсе посчитал, что этот Закриан вручил Элгрису письмо, а пока тот его читал – и огрел кочергой по голове. А потом вырвал из рук убитого писульку. Вот только обрывок, зажатый меж пальцами, не заметил, когда кидал бумагу в камин.</p>
<p>
А вот у Тэда при виде этого «рок» возникли совершенно другие ассоциации.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
Шенни</p>
<p>
</p>
<p>
Карлос встретил нас радушно. Сначала он даже не понял, что за девушка стоит за спиной аспиранта. А когда разглядел…. Руки старика затряслись, плечи всегда прямой спины ссутулилась, а с губ сорвалось:</p>
<p>
– Деточка… Живая!</p>
<p>
Я обняла его. Худой, жилистый, с пергаментной морщинистой кожей… Карлос так разительно отличался от моего отца, чуть полноватого, со здоровым румянцем на щеках.</p>
<p>
Все–таки Карлос был мне почти как второй отец. Да почему почти? Он был моим крестным.</p>
<p>
– Дядя Карлос! – отчего–то глаза сами собой наполнились слезами, а в носу защекотало.</p>
<p>
Старческая рука погладила меня по спине.</p>
<p>
– Ну полно, полно… А я все боялся поверить этим сплетникам–газетчикам. А ты и вправду жива, – он чуть отстранился: – Дай-ка, я как следует на тебя посмотрю.</p>
<p>
До гостиной мы шли долго. С объятьями, рассказами ни о чем и обо всем сразу, с причитаниями Карлоса и моим шмыганьем.</p>
<p>
А когда разместились на диванчике, Карлос принес чай в двух разных чайничках:</p>
<p>
– Хочу, чтобы ты попробовала этот сбор. Он особый, его могут пить только девушки, мужчины – увы...</p>
<p>
– Ни разу о таком не слышала, – я наблюдала, как в чашку тонкого фарфора льется карамельная жидкость, распространяя по комнате сладковатый запах ванили.</p>
<p>
– Это из восточных секторов империи, – охотно пояснил Карлос. – В столице – дикая редкость. Она отлично тонизирует и придает жизненных сил. А то ты выглядишь слишком изможденной.</p>
<p>
Себе же с Заком хозяин налил обычный черный чай.</p>
