Вы отправитесь в Киаринт и проведете Сезон тишины при дворе. Если вы хорошо покажете себя, то ваши родители будут помилованы и покинут Ледяной остров.
Я изумленно ахнула, не веря своим ушам. Мы все-таки отправимся на материк! Но одни!
– Кроме того, – многозначительно добавил Моррис. – Его Величество обещал подумать о вашем проклятье. Возможно, он избавит вас от него.
Я бросила взгляд на маму. В ее голубых глазах загорелась надежда, а на щеках расцвели красные пятна. Отец тоже был взбудоражен, он хотел вернуться в Киариант, хотел вернуть себе прежнюю жизнь.
Мы с Эстер переглянулись. Конечно, мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы родителей помиловали. Ведь они не принимали участия в том покушении, а были вынуждены провести лучшие годы своей жизни в одиночестве, мучимые проклятьем. Если мы с сестрами могли довольствоваться обществом слуг или местных жителей, то им после великолепия дворца пришлось туго.
– Благодарим за представленный шанс, – Эстер поклонилась, и мы с Мелиссой с запозданием последовали ее примеру.
– У вас есть полчаса на сборы, – кивнул Моррис, довольный нашим ответом. – Берите лишь самое необходимое, гардероб вам пошьют в Киаринте.
Полчаса? Я обхватила себя за плечи, только сейчас осознав, что все происходит по-настоящему. Мама вновь предложила гостю чай, и на сей раз он не стал отказываться. Эстер дернула меня за руку, увлекая за собой, и я пришла в себя. Сестра права. Нельзя терять время.
Зайдя к себе в комнату, я растерянно огляделась. Что взять с собой? Конечно, одежда меня не интересовала. Но сколько памятных вещей накопилось за девятнадцать лет жизни! Я с нежностью провела рукой по лоскутному покрывалу на кровати. Мама сшила его, когда мне было десять. Я серьезно заболела и целый месяц просидела в доме, не выходя на улицу. Мне было невыносимо скучно, и совместная с мамой работа над этим покрывалом стала лучшим воспоминанием моего детства.
Или вот эта кривоватая фигурка оленя, вырезанная из дерева? Дик подарил ее на прошлый день рождения. А я-то думала, чем таким он занимается вечерами, не рассказывая мне!
Мой взгляд падал все на новые и новые памятные вещицы. Взяв себя в руки, я смахнула набежавшую слезинку и сунула в карман висящую на стуле атласную ленту бирюзового цвета. Я стащила ее с любимого маминого платья, привезенного еще с материка. Она безумно любила его, но после рождения Мелиссы оно стало ей мало. Я нашла платье в шкафу и вынула ленту из корсажа, уж очень она мне понравилась.
Других вещей брать не стала и, в последний раз окинув взглядом комнату, вышла. Мама собрала нас в своей спальне. Сперва она крепко обняла нас, и на глаза вновь навернулись слезы. Зачем я наговорила ей гадостей за ужином? Сейчас все это казалось такой ерундой.
– Девочки, – мама по очереди взглянула на каждую из нас. – Я не знаю, что ожидает вас в Киаринте, поэтому вам нужно держаться вместе. Не ссориться и поддерживать друг друга. Вряд ли высший свет с радостью воспримет возвращение Кэннов. Человек может казаться вам милым и добрым, но не доверяйте никому.
– Конечно, мама, – в голосе Эстер звучали слезы. – Мы будем вести себя идеально и не подведем вас. Проклятье снимут.
Мелисса хотела что-то сказать, но расплакалась. Она очень привязана к маме, ей будет тяжелее всех.
– Ну-ну, моя хорошая, – улыбнулась мама и, сморгнув слезинку, обняла ее. – Все будет хорошо! Это отличный шанс для нас всех.
Она права. Если мы постараемся, то вскоре воссоединимся с родителями. Набравшись смелости, я хотела извиниться перед мамой за случившееся на ужине, но не успела. В дверь постучали, и папа позвал нас в столовую.
Пора.
Пентаграмма уже сияла ярко-синим, а Моррис проверял контуры, беззвучно шевеля губами. Заметив нас, мужчина кивнул и предложил первым встать в центр семиконечной звезды.
Я бросилась на шею к отцу, все-таки разрыдавшись. Он выглядел таким растерянным, словно не понимал, что происходит. Он погладил меня по спине и шепнул на ухо:
– Ты храбрая, Силь. Ты справишься.
Я сдавленно всхлипнула и утерла слезы. Он прав, не время лить слезы, нужно действовать.
– Поторопитесь! – нахмурился Моррис.
Эстер, вскинув подбородок, первой вошла в светящуюся пентаграмму. Сглотнув, я бросила последний взгляд на родителей и поспешила за ней. Мы взялись за руки, и стало чуточку легче.
Мелисса плакала, не спеша присоединяться к нам, и мама взмолилась:
– Господин Браун, может, младшая дочь останется с нами?
– В этом случае наше соглашение будет не действительно, – отрезал тот.
– Я справлюсь! – всхлипнув, сказала сестренка и перешагнула контур пентаграммы.
– Когда девочки устроятся, они вышлют вам письма, – пообещал Моррис и последним вошел в пентаграмму.
Воздух пронзили синие лучи, мужчина потянул один из них, и все вокруг вдруг поплыло. Лица родителей и знакомые интерьеры столовой словно выцвели, а затем пространство вспыхнуло ярко-синим. Голова закружилась, и в следующую секунду все исчезло.
В уборной я долго плескала в лицо ледяной водой, глядя на свое отражение в зеркале. Глаза сверкали, на щеках цвел румянец, а губы припухли от поцелуев. Тело все еще ныло, помнило прикосновения мужчины.
Что это сейчас было, Лив? Некромант разрешил мне воспользоваться шкатулкой магпочты, взамен попросил поцелуй. Сделка состоялась, но ты едва вспомнила про нее! Может, он как-то воздействовал на меня? Нет, ментальных магов слишком мало, и все они на службе у короля. А если теперь Рэнфорд всегда будет требовать поцелуй? Последняя мысль заставила смутиться. Нечего горничной путаться с хозяином, такие истории никогда ничем хорошим не заканчивались.
Приведя себя в порядок, я легла в холодную постель, завернувшись в одеяло. Несмотря на усталость, уснуть удалось не сразу. Я долго ворочалась, вспоминая прикосновения некроманта и кусая губы. Не думала, что поцелуи могут быть такими приятными. Со Стивом было по-другому…
Утром я едва не проспала. Попыталась вскочить с постели, но, ощутив головокружение, остановилась. Меня мутило, перед глазами плясали цветные пятна. Все тело ломило, словно я ночь напролет работала. Похоже, это последствия ношения артефакта. Я поежилась, вспомнив, что вечером вновь придется питать браслет. А еще сегодня к Рэнфорду приведут учеников. Разлеживаться некогда, нужно готовить завтрак.
Переодевшись в форму, я оправила кружевной фартук и отправилась на кухню. Когда хозяин пришел в столовую, на столе его уже дожидалась каша и блинчики. Мужчина улыбнулся мне и многозначительно указал на второй стул. Похоже, совместные приемы пищи теперь войдут в привычку.
- Как спалось? – спросил Рэнфорд. В его словах мне почудился намек, и я поспешно опустила голову вниз.
