Роланд прервался на минуту, глубоко вздохнул и с трудом продолжил:
— А потом они выкрали Мэри, и я бросился вдогонку. Мы настигли их на той горной дороге. Бешенство застилало мне глаза, хотелось растерзать этого мерзавца и его дружка на кусочки, я навел пистолет, а всего за миг до выстрела перед глазами промелькнуло ее лицо, я осознал, что могу погубить и Мэри, и отвел руку.
Судьба решила посмеяться надо мной, Виолетта, пуля срикошетила прямо в Сенсарро, он упустил повод, и карета рухнула в расщелину. Я видел все, даже сейчас эта картина стоит перед моими глазами так ясно и живо, будто это было вчера. Я видел, как карета разбилась, как река подхватила тела и унесла прочь, хотел прыгнуть следом, но лошадь заупрямилась, а меня стащили на землю и держали до тех пор, пока я не перестал вырываться. Они увезли меня обратно, домой, а я тогда ничего не соображал, ничего не видел. А дома осталась ты. Крошечная девочка, дочка моей Мэри. Я не желал думать, что он был твоим настоящим отцом, ты ведь так походила на нее. Только характер у тебя совершенно иной, Виолетта, ты сильная, целеустремленная и очень смелая. Мэри была нежной и робкой, как хрупкий цветок, ее хотелось беречь и защищать ото всех невзгод. Что бы ты ни думала, но мы действительно старались вырастить тебя достойной преемницей нашей фамилии, нашего рода, мы всегда любили тебя, Виолетта, и я, и Эстер. Из-за давней травмы, незадолго до гибели Мэри, она лишилась возможности родить собственного ребенка, и ты была нашей единственной радостью.
Роланд опустил голову, закрыл лицо руками, а я не выдержала. Всю ночь не проронила ни единой слезинки, а сейчас заплакала, уткнувшись в колючий плед.
Как раньше все было просто в моей жизни, когда решения за меня принимали другие. И хотя я злилась и досадовала на эту чрезмерную опеку, но зато не приходилось так мучиться от невозможности сделать правильный выбор.
Я вернулась домой следующим утром. Амир ушел в академию, а мне оставалось либо заняться какими-то делами по дому, либо пойти в библиотеку, подготовить задание по магической дисциплине, либо отправиться к девчонкам и рассказать им про этот ужасный вечер. Я выбрала последнее.
Из-за собственного волнения немного не рассчитала время и пришла слишком рано. Забыла, как подруги любили поспать подольше в выходной, и подняла всех своим стуком. Заспанные девчонки и не подумали меня ни в чем упрекать, им до смерти интересно было послушать про торжество у родителей. Однако пока я пересказывала все события, лица подруг все больше мрачнели.
— Вот ведь стая стервятников, — высказалась Бэла, пока Мел с Элинной пораженно молчали.
— Летка-а-а, — протянула староста, — и Амир ради тебя все это выдержал?
— Не ради меня.
— А ради кого?
— Это ради памяти старого друга, чью жизнь он не успел спасти.
— Не мели чепуху! Он ради памяти женился на тебе, а вот со вчерашнего торжества мог уйти, как только понял, что собрались устроить твои родители.
— Нет, Эля, я точно знаю, о чем говорю. Нас ведь потом провели в покои для новобрачных, и там… — В этом месте я запнулась.
— Что? — Подруги разом затаили дыхание.
— Я разделась перед ним, осталась в одной сорочке и предложила…
От стыда не смогла продолжить, опустила голову и почувствовала, как кто-то из троих осторожно гладит меня по руке.
— А он? — тихонько спросила Мелинда.
— А он просто ушел! — Я сжала ладони в кулаки, вновь переживая те эмоции.
— Ого! — Девчонки разом выдохнули, только Бэла промолчала.
— То есть… он совсем…
— Совсем ничего ко мне не испытывает, — закончила я их мысль. — А может, до сих пор любит свою идеальную и умную Элизабет.
— Погоди, Летка. — Эля встала, подошла к шкафу и принесла к столу ягодную настойку. — Девочки, кто будет? Мама прислала, чтобы в чай добавлять, если недомогание случится.
— Сейчас я чай поставлю, — подхватилась Мелинда.
— Летта, — пока девочки суетились вокруг, Бэла взяла меня за руки и серьезно посмотрела в глаза, — он ведь сбежал, понимаешь?
— Конечно, понимаю.
Подруги в этот момент поставили передо мной дымящуюся чашку, и я отняла руки и обхватила ладонями кружку. Вкус оказался сладковато-горьким, но в целом приятным, намного лучше того обжигающего коньяка, что пил ночью отец.
— А что ты хочешь сказать, Бэла? — Мелинда пригубила из своей чашки.
— Вам лучше знать, вы с Амиром дольше знакомы. Просто у меня сложилось такое впечатление, что он не бегает от трудностей, а тут даже поговорить не захотел, ушел, и все.
— Ну, Летка сказала, что он очень сильно разозлился.
— Да. Он был в гневе. Мне кажется, он решил, что я с родителями заодно, раз предложила ему провести эту брачную ночь и соблюсти традицию.
— Сложно судить, что он решил, — ответила целительница, — но только бывает, мужчины в силу каких-то причин пытаются скрыть собственные чувства. Мне кажется, Амир не захотел открываться тебе, но равнодушием здесь и не веет.
Я несогласно покачала головой:
— Амир с самого начала демонстрировал именно равнодушие, ему до меня никогда не было дела.
— Если не было, зачем он тебе помогал?
— Благородный! Он всем помогает.
— Да ты что! И женится на каждой?
— К чему ты ведешь, Бэла? — не выдержала Мелинда.
— Надо Амира к стенке припереть. Если Летта хочет с ним нормальной семьи, то нужно заставить его поговорить обо всем.
— Ничего не получится, он либо уйдет, либо меня прогонит.
— А что, если тебе его соблазнить? — вставила вдруг наша скромница Мелинда.
— Мел, я вчера именно это и пыталась сделать.
— Девочки, у меня идея! — Староста, осушившая уже целую кружку чая, подскочила со стула и радостно замахала руками. — Это просто чудо-идея! Если Летте удастся Амира соблазнить, тогда сразу откроется, испытывает он к ней что-то или нет. Но нельзя, чтобы он прогнал ее в самом начале.
— И как быть? — Мелинда, кажется, полностью разделяла этот бред.
— Опоить его!
— Эля, ты в своем уме? Опоить? Может, мне его еще к кровати привязать?
— Тоже мысль, чтобы он магией не смог воздействовать. Я даже знаю, чем привязывать.
В полнейшем отчаянии посмотрела на единственного адекватного человека в этой комнате и в изумлении раскрыла глаза, когда целительница добавила:
— А я знаю, чем нужно опаивать.
— Серьезно? — Я внимательнее присмотрелась ко всем троим. — Опоить, привязать к кровати и соблазнить? А потом утром он меня задушит?
— Послушай, Летта, ты не будешь добавлять ему зелье, вызывающее страсть. Ты напоишь его расслабляющей настойкой. То есть, когда он очнется, то не сможет какое-то время двигаться и разговаривать, а у тебя будет шанс поговорить с ним, ну и предпринять кое-что другое.
— Верно, Летка. Тебе ведь нужно понять, испытывает он к тебе интерес как к женщине. — Элинна налила мне вторую кружку чая.
— Ну и как я это пойму?
— А как ты будешь его соблазнять? — задала встречный вопрос Мелинда.
— Раздеваться я уже пыталась…
— Не до конца же.
— Пусть не до конца, но стыдно было очень.
— В этот раз разденься полностью…
— А еще можешь станцевать, — добавила вдруг Бэла.
— О духи! — Я в несколько глотков опустошила половину кружки. Нет, в чем-то они, конечно, правы. Вот если он будет в сознании, будет наблюдать, но не сможет сопротивляться, тогда мне выпадет превосходный шанс понять, что он чувствует на самом деле. Ведь настоящий интерес не спрячешь. Если останется равнодушным, тогда я просто уйду, а потом… потом не знаю, как быть, но сейчас это не важно, сейчас об этом не хочется думать.
— Бэла, а как долго он не сможет двигаться?
— Минут двадцать, потом силы начнут постепенно возвращаться.
— Ох! А вдруг он и правда почувствует влечение, что мне тогда делать?
— Ну как маленькая, Летка. — Элинна даже фыркнула. — Что тогда делать? Продолжать, конечно, иначе зачем все это затевать?
