— Сегодня вы побудете у меня.
— В смысле?
— Домой вернетесь завтра, — ответил Димка. — Места у меня много. Вам с Лизаветой я уступлю спальню, а мы с Дэном поспим в гостиной. Да, парень?
— Да, — рассеянно ответил братишка. Он тоже, как и я, мысленно остался там, на солнечных островах. Только вот объекты привязанности у нас оказались разными.
— Вот и отлично. Вы тут устраивайтесь, а мне необходимо переговорить с вашей сестрой.
И, ловко схватив меня за локоток, потащил в сторону кабинета.
— Дим, что случилось? — Я села на стул и тревожно глянула на шефа, удобно расположившегося в кресле напротив.
Сердце в который раз за сегодняшний день сжалось от страха. Чего я еще не знаю? Что еще они от меня скрывают?
— Нам с тобой необходимо обсудить наше будущее.
Есть такая фраза — челюсть на пол упала. Так вот, именно в этот момент я на собственном опыте поняла, что это значит. Я не то что была в шоке, нет такого слова, чтобы описать мое состояние.
— Что обсудить? — пролепетала я.
— Будущее, Разина, будущее.
— Наше? — уточнила на всякий случай. Вдруг послышалось?
— Не тупи, колючка, тебе не идет быть дурой. Не твой уровень.
— Дим, тебя там ничем не шарахнуло? Какое наше будущее? Ты вообще о чем? Если ты про инициацию, то…
— Я про контракт, — отрезал он, окончательно вводя меня в ступор.
Ярко-синие глаза серьезно и пытливо рассматривали мою вытянутую физиономию.
Твою ж…
Соколов говорил серьезно. А я… я не хотела этого разговора. Ведь после него мы попадем в точку невозврата.
Ну зачем вот ему это? Почему все не может быть как раньше? Когда мы были просто шеф и его секретарша? Мне проще было держать с ним дистанцию, и, в конце концов, меня устраивала субординация. Пусть и не всегда в классическом варианте. С Соколовым это не срабатывало, учитывая его постоянные подкаты ко мне. Но тогда все предложения он выдвигал в полушутливом тоне, а сейчас… все по-взрослому и серьезно.
Может, еще можно оставить все по-прежнему?
Или просто перестать ныть и поговорить? Ведь от этого разговора мне все равно не уйти, как ни старайся.
Хватит прятать голову в песок и думать, какая я вся из себя бедная и несчастная. Надо возвращаться в реальную действительность. Этот разговор все равно должен был состояться. Только я не думала, что так быстро. Меня же еще от проклятия не избавили, а он уже с контрактом подкатил. Шустер.
Я закинула ногу на ногу и мило улыбнулась:
— Дима, мы это уже проходили. Тебе что, так не терпится от меня избавиться? Ты просто скажи, я напишу заявление по собственному желанию. И никаких проблем.
— А мне кажется, это ты сейчас пытаешься найти причину красиво уволиться, — феникс включился в игру и ответил мне улыбкой.
— Спихнув ответственность на тебя?
— Как и все ведьмы… Ну же, колючка, неужели ты никогда не думала о контракте? Все равно не поверю. Ты же умная девочка. А умные девочки всегда продумывают свою жизнь и свои поступки на сто шагов вперед.
— Умные девочки никогда не связываются с такими вредными колдунами.
— Я не вредный, а очень милый, очаровательный, сексуальный…
— И скромный. Дима, проклятие еще не снято, и я еще даже не инициирована…
— Дорогая моя, за этим дело не станет. — Улыбочка сделалась многообещающей, и это моментально отразилось в ярко-синих глазах.
— В чем, в чем, а в твоих способностях я никогда не сомневалась, Дмитрий Александрович, — фыркнула в ответ.
— Я не худший вариант, Разина.
Он больше не улыбался.
— Для чего? Для инициации или для контракта?
— Для всего.
— Просто палочка-выручалочка.
— Очень приятно, что ты помнишь о моей «палочке».
Но меня сейчас не так просто было смутить. Я уже приняла правила игры, настроилась на привычные отношения.
— «Палочка»? Ты называешь его так?
— Солнышко, мы можем обсудить с тобой другие варианты в более приватной обстановке.
— Поджариться не боишься? — Я все-таки не смогла удержаться от ехидной реплики.
— Огонь — моя стихия, колючка. А твой темперамент очень и очень горяч.
— Откуда такие выводы? — выразительно приподняла бровь.
— После первой встречи. Я же видел, как тебе хотелось мне врезать. До сих пор поражаюсь твой выдержке.
— А ты вел себя как сексуально озабоченный неандерталец.
— Ты так мило бесилась, что я порой не мог сдержаться, отсюда и провокации. До сих пор не забыл тот случай с чистящим средством. Помнишь?
Я покраснела.
Забудешь такое, как же. Именно после этого наши отношения из подчеркнуто деловых переросли в ранг дружеских, стали такими, как сейчас. Это случилось примерно месяца через три после моего трудоустройства. Я тогда вернулась с обеда, подошла к своему столу и замерла — из кабинета шефа доносились весьма характерные звуки — восторженно пищала очередная дамочка.
Я честно пыталась заставить себя не обращать внимания на эти ахи-вздохи и скрип стола (больше скрипеть было нечему, как бы не пришлось новый заказывать), но не получалось. Хорошо бы стол под ними грохнулся, вот весело было бы! Крики становились громче, исступленнее, а я становилась все злее и раздраженнее. Он что, другого места не нашел? Похотливый самец, озабоченный феникс, развратный колдун, блудливый козел и безнравственный тип — это далеко не весь список эпитетов, которые я мечтала бросить ему прямо в лицо.
Но когда дверь открылась, выпуская разгоряченных любовников, я лишь равнодушно улыбнулась и вновь уткнулась в монитор.
Не дождется, ничего не скажу, даже вида не подам.
— Татьяна, я скоро буду. Бумаги подписаны.
Я кивнула и, все еще не поднимая глаз, направилась в его кабинет.
Внутри все искрило, в прямом смысле этого слова. У меня даже дыхание на мгновение перехватило от этого великолепия. Сколько бесхозных искорок летало и ждало, чтобы я их поймала. Сущность радостно запрыгала и облизнулась… Вкусно.
В качестве моральной компенсации за испорченное настроение парочку я все-таки умыкнула. Жалко же, если такая чарующая сила пропадет.
Папки, как всегда, лежали на краешке стола. Я взяла их в руки и уже собиралась вернуться в приемную, когда неожиданно до меня дошло, что именно на этом самом столе, на этом самом месте все и происходило.
Документы с глухим стуком грохнулись на пол.
Это что получается? Эта дамочка сейчас голым филеем скакала на этом столе, а Дима потом сюда же положил папки, которые я взяла в руки?.. То есть, если проследить всю длинную цепочку, я вроде как только что трогала дамочку за ее филейное место?
Расширенными глазами посмотрела на свои руки.
Фууууу…
Бросилась в туалет, остервенело принялась мыть, один… второй… третий раз. Пока чувство брезгливости не пропало.
После чего схватила резиновые печатки, средство для чистки, губку и помчалась в кабинет.
И надо было Димке в этот момент вернуться за пиджаком.
В общем, зашел он весь такой веселый и счастливый, а там я — тру губкой его стол и тихо ругаюсь под нос, высказывая все, что думаю о белобрысом ловеласе.
Потом была немая сцена, о которой мне даже сейчас стыдно вспоминать.
Да, чего только у нас не было!
Но мне надоела эта пикировка, и я просто задала следующий вопрос:
— Дим, скажи мне, пожалуйста, неужели после того, что ты узнал обо мне, о моей семье, о работе отца, о моей сущности… после всего этого ты серьезно думаешь, что я смогу отдать своего сына тебе и навсегда забыть про него?
— Поэтому у меня к тебе особое предложение.
Я недоуменно нахмурилась:
— Не понимаю.
— Я хочу, чтобы мой сын знал, кто его мать, а я мог видеть свою дочь.
Одно сплошное «хочу»…
— Похвально. Но почему? Только не надо мне рассказывать о том, что ты впечатлился историей о чистоте сущности и так далее. Я слишком хорошо тебя знаю.
Странная, незнакомая ухмылка исказила его лицо, неожиданно сделав феникса старше, опытнее, мудрее — я его не могла узнать.
