— О белом огне в редакции, — растерянно отвечала я.
— Понятно. Он посидел с хрониками. И выяснил, что если высший маг огня — женщина, то огонь у нее не алый, а ярко-белый. Вот ведь дотошный! И знаете, что забавно?
— Что? — спросила я, чтобы продолжить интересную беседу, вспомнив прочитанное: «Пока с вами говорят — вас не убивают».
— По логике, маг должен ненавидеть Фредерика Тигверда… Ну приблизительно как я. А ведь он ему служит!
— А вам за что ненавидеть императора?
— Вы знаете, зачем я появилась на свет?
— Нет, откуда?
— Я появилась на свет потому, что Максимилиан разочаровался в наследнике. И решил заменить его.
— И что же?
— Появилась девочка, — насмешливо улыбнулась герцогиня. — Представляете, незадача! Никому не нужная огненная девочка Тигвердов.
— А ваша матушка?
— Ее, как и мать Фредерика, очень быстро… Она не пережила родов.
Я вздрогнула. Но спросила:
— А как вы об этом узнали?
— После рождения первого ребенка у меня полыхнула магия. Максимилиан, несмотря на все свои недостатки, сжалился и приказал Либреверу присмотреть за мной. Верховный маг меня спас. Он был вынужден помочь мне подчинить силу. А потом… Потом я договорилась с ним. И меня учили. В отличие от остальных женщин империи, которые гибли только потому, что не могли подчинить свою силу, а семьи не считали нужным их чему-то учить.
— И вы предали своего учителя? Не спасли его? Ведь он был вам верен. Верен до конца. Кентерберийская змейка… Это он! Он, рискуя жизнью… Он ведь был вам как отец?
— Отец?!
Ледяной смех отразился от стен дворца и разбился на тысячи осколков… Каждый — как дротик невысказанной никому боли…
— Чем я ему платила — не догадываетесь?!!
— Но я все равно не понимаю… Зачем?!
— Вероника-Вероника, — грустно улыбнулась герцогиня, — мой личный злой гений. И вот что вам стоило появиться в империи с вашими идеями лет, скажем, пять назад? Тогда бы я просто делала с вами журнал, строила бы газетную империю. И все сделала бы по-другому. Без крови. Без дассаров.
— Без крови власть не захватывают.
— Это точно, — вздохнула герцогиня. — Власть. Месть. Желание доказать всем, что женщина имеет право… на жизнь. На магию. На себя…
— Не понимаю.
— Вы считаете меня сумасшедшей?
— Да. Нет… Не знаю. А вы сами?
— И я не знаю. Наверное, победительницей.
— А цена?
— Моя жизнь?
— Что же такого было в вашей жизни, что перевесило всех погибших в Норверде?
— Наверное, внешне — ничего. Жизнь как жизнь. Супруг, правда… Но у той же Луизы Кромер — не лучше. Наверное, огненная кровь Тигвердов взыграла. Мой отец — император Максимилиан.
— Вот всегда, когда мне говорили о его внеземной любви к супруге… Мне казалось, что преувеличивают.
— Нет. Все было именно так… Но — только одно… Императрица была бесплодна.
— Что?
— Бес-плод-на. Вам объяснить, что это значит?
— Значит, — сообразила я, — Фредерик…
— Да-да-да!!! — захлопала в ладоши герцогиня. — Такой же бастард, как и я, — забавно, не правда ли?
— Я никогда не пойму ваших действий, Эльза. Не пойму и не приму. История вашего рождения объясняет многое, но только не это. Вы обезумели! Да, я считаю вас сумасшедшей! И это единственное объяснение…
— Тихо-тихо, — безупречное кукольное личико капризно поморщилось, — что вы так разволновались? Вы имеете в виду Норверд?
— Норверд, женщин в синем, Веронику…
— Не стоит переживать за эту маленькую дрянь. Вот она такую судьбу точно заслужила.
— Чем же? Тем, что полюбила аристократа?
Герцогиня поморщилась, но ничего не ответила. Мы помолчали. Я обдумывала все, что узнала… Не знаю, сколько прошло времени… Раздался стук в дверь, от которого я вздрогнула.
— Мы отыскали огненного нужной силы! — раздался голос Карла. Секретаря его величества.
Увидев мою реакцию, Эльза расхохоталась — так, наверное, хохотала злая колдунья из Белоснежки, вытаскивая смертельное яблоко из котла:
— Да не переживайте вы так! На самом деле секретарь его величества мертв. После ареста Либривера и допроса всех его родственников пришлось пойти на эти меры. Один из племянников Удо нужен мне был на свободе. И чем ближе ко дворцу, тем лучше.
— Не хотелось бы вас отвлекать, но… время… — осторожно вставил Карл. То есть племянник Удо Либривера…
— Кто он?
— Декан огненного факультета столичного университета, дядюшкин приятель.
— Прекрасно! Начнем ритуал как можно быстрее.
— Вы уверены, что нас не накроет откатом? — Личина рассеялась, и маг предстал в своем истинном обличье. Высокий, худощавый. Бледная кожа, правильные черты лица, только нос длинноват. Трус…
— Не накроет ли ВАС, мой дорогой… Уж не думаете ли вы, что ритуал буду проводить я?
— Я боюсь, что мне не хватит силы.
— Вот и проверим.
— Слушаюсь.
— И сделайте это хорошо, — недовольно скривилась Эльза. — А то подстилку эту… вы и то выманить из дворца не могли. Она вас переиграла — наши люди попались в засаду. Вы были арестованы.
— Спасибо, что вытащили.
— Вы служите мне — а я верных людей на произвол судьбы не бросаю. До определенного момента.
— Я не понимаю, как произошла моя оплошность… — Сколько раскаяния было в голосе этого предателя!
— Вы недооценили талантов… миледи Вероники. И не просчитали ее реакции. Она побежала за помощью — а не поторопилась выполнить приказ. И поэтому мне сначала пришлось спасать вас, а потом рисковать собой — и идти лично за ней.
Секретарь поклонился.
— В башню ее! Для этого ритуала необходимо открытое пространство. И чем выше к небу — тем лучше.
— Тогда северная башня, моя госпожа, — то что надо. Она самая высокая.
— Действуйте!
Глава 30
Небо… Синее-синее. Бескрайнее. Безбрежное.
Как жаль, что не получается улететь, как тогда, из подвала… Раствориться в чистой, прозрачной синеве, забыть обо всем. Забыть обо всем не дает холодное железо, больно впившееся в запястья и лодыжки. Приподняться не получается, можно только смотреть вверх. И это хорошо, потому что там — небо. Синее-синее. Бескрайнее. Безбрежное.
Я повторяюсь… Надо взять себя в руки. Попробовала повернуть голову и посмотреть вокруг. Нас приковали за руки и за ноги тонкими цепями к каменным плитам башни. Мы лежали навзничь на блестящих, отполированных черных плитах морскими звездами. Если бы не цепи, можно было бы подумать, что мы загораем…
В центре круглой площадки самой высокой башни замка был воткнут кол, тень от которого пролегла между мной и пожилым магом. Старик лежал неподвижно — бледный, худой, глаза закрыты, длинная белоснежная борода подрагивает на ветру, багровая струйка запекшейся крови на виске. Ветер стих. Птиц тоже не слышно, только любопытствующее небо склонялось над нами…
Принесли герцогиню Рэймскую — всю в крови и синяках. Она так и не пришла в себя. Удивительно, но даже в таком состоянии ее лицо выражало гордость, независимость, достоинство и… силу! Золотая птица галстук летала над неподвижным телом, отчаянно била крыльями, то исчезая, превращаясь в еле заметное облачко, то появляясь вновь, обвивая ноги хозяйки золотистой змейкой…
Наверное, мне не удалось скрыть надежду во взгляде, потому что маг, переодетый в белоснежный балахон ради жертвоприношения, издевательски посмотрел на меня и с явным удовольствием сказал:
— Это специальные кандалы, заговоренные лучшими имперскими артефакторами. Отсекают магические силы. Так что можете не надеяться. К тому же они так успешно вытягивают магию, что эффект держится еще часа два даже после того, как маг освобожден. Так… На всякий случай. Хорошая разработка. Швангау разрабатывал. По заказу Фредерика Тигверда.
И такая смесь зависти, ненависти и восхищения была в голосе у мальчишки.
Я опять посмотрела на небо: неужели это конец? Неужели Ричард просто ждет нас у точки рандеву, считая, что все и всех просчитал?
