Пока шагали к капсуле, начал с только что пришедшего в голову.
– Бывает, что гоблины появляются на Окраине одноглазыми или слепыми?
– В смысле – сразу при побудке? От рождения?
– Ага.
– Никогда о таком не слышал. Вообще никогда. И все рождаются с руками-ногами.
– Понял. А проблемы со зрением? Близорукость? Дальнозоркость? Косоглазие?
– Никогда. Пока плукс тебе глаз не выбьет – видишь зорко как орел коридорный! Хм… а я ведь я даже и не задумывался об этом раньше. Самому интересно стало. Ну-ка давай еще вопросы. Дам нагрузку на мозговой коктейль.
– Как? – хмыкнул я – Мозговой коктейль? Нелестно ты о своих мозгах.
– Так у всех у нас мозговой коктейль в кокосовом орехе на плечах булькает. Ты не слышал о красных плуксах?
– Расскажи леденящих подробностей…
– Они всегда присасываются к головам, Оди – крепыш остановился, удивленно на меня уставился – Ты чего? Чаще всего красные плуксы попадают на Окраину из Стылой Клоаки. Где-то там у них есть проход. Во вскрываемых гнездах они тоже встречаются, но куда реже. И если обычным плуксам лишь бы зацепить и присосаться к любой части тела – шла б в пасть кровь и шинкованное мяско – то красным плуксам подавай мозги. Быстрые, далеко и высоко прыгают, никогда не бывают слишком большими. Если попадутся в связке с мандаринами, то и сверху свалиться на голову могут. Это из реальных и проверенных фактов. Из мифов – якобы красные могут срезать подбородочную лямку и стаскивать с упавшего бойца шлем, чтобы без помех присосаться к голове. Сам не видел. Но мы часто находим в дальних коридорах дохлых гоблинов и орков. И порой рядом с ними валяются содранные шлемы… Погоди. И вы нырнули в туман не зная о красных плуксах?
– Так логично же – усмехнулся я – Знай мы о мозгососах – раз пять бы подумали. Сколько всего видов плуксов встречается?
– На Окраине? Серые бойцы, оранжевые командиры, красные мозгососы, серые домоседы. Последние гнезда не покидают.
– Почему?
– А я знаю?
– Трутни?
– С чего бы? Хотя… но самки то в гнезде нет.
– Нет?
– Даже ни намека на женское начало – хохотнул крепыш – Парадокс, да? Яйца есть – ну или икра, хотя какая разница по сути? Икра есть. А матки нет… Если серые это трутни… то, с кем они там в гнезде страстно вибрируют? С друг дружкой? А яйца тогда откуда берутся? И только не говори, что мужики и сами при нужде могут.
– А как вообще поняли, что матки нет? А с чего решили, что серые это мужики?
– Так ведь матка она же должна быть огромной верно? С пузом длиннющим.
– Нет – уверенно ответил я – Этот подход здесь не прокатывает. Плуксы непохожи на муравьев или пчел.
– Да насрать, если честно – приостановившись, крепыш заглянул мне в глаза и повторил – Насрать. Как я считаю – их просто надо уничтожать. Методично и быстро. Давить каждую икринку, рубить каждого плукса. Не надо искать к этой гадости особые подходы. Не надо их изучать. Мы для них просто пища. И нам их всех не перебить. Откуда-нибудь да вылезет еще несколько. Ну и отлично – нам больше работы и мяса. Понимаешь?
– Понимаю – согласился я, пристально изучая глаза, стоящего напротив крепыша – А ты в курсе что у тебя глаза друг от друга чуток по цвету отличаются?
– Ага. Девкам нравится. Но у меня оба глаза карие. А у некоторых один зеленый – другой синий или серый. Еще круче выглядит. Завидуешь?
– Есть немного – хмыкнул я – И много таких разноглазых?
– Не особая редкость.
– Понял. А насчет плуксов – их гнездо ведь что-то вроде мешка из кожи и мяса, верно?
– О… только не начинай – помотал головой крепыш – Давай, скажи мне, что мясное гнездо плуксов – и есть их матка. Ага. И все они дружно живут прямо внутри нее. Да это невозможно!
– Расскажи это кенгуру – пожал я плечами – Или другим сумчатым. Это эволюция. А у нее свои причуды. Хотя, если честно, мне больше интересно другое – что вообще такое эти плуксы? У нас блокирована память. Хорошо. Но я помню про медведей, про крыс, пауков. Да если покопаться в голове – пару часов без остановки смогу животных и насекомых перечислять.
– Как и я. Не мни себя уникумом, герой. Я вот тоже кенгуру помню. И мартышек. Мелких таких. Все время жрут, срут, чешут в заднице, а потом нюхают пальцы. Прямо как один наш звеньевой, когда думает, что его никто не видит. А нам ему потом руку пожимать… Еще помню шимпанзе. И что?
– Где живут кенгуру?
– В зоопарках, где еще. Реже у богатеев. Вроде бы так…
– А где живут плуксы?
– Не подловишь, Оди. Не ты первый на мягком вираже подкатываешь. И я спрашивал многих. Никто из нас не знал о плуксах до того, как проснуться на Окраине. Это местный зверь. Нам чужой.
– Это местный зверь – повторил я – Нам чужой. То-то и оно… Что ты понимаешь под словом «местный»? И как объяснить избирательность красных плуксов? Почему они высасывают мозг? В моей памяти нет воспоминаний о обычных диких зверях, охотящихся за мозгами. Это бред. Посуди сам – мозг расположен высоко, еще допрыгнуть надо, и мозг спрятан под природной броней, которую еще надо пробить, чтобы добраться до полужидкой вкусняшки. С какого перепугу у красных плуксов мог появится непреложный инстинкт охотиться за мозгом?
– Стоит ли забивать голову мыслями о застенных кусачих паразитах, Оди? Во всем есть польза. Даже в мозгососах – красные плуксы особенно хороши на вкус. Их жир тает на губах. Вкуснее мяса я не едал. И мне плевать на какой пище они свой жирок нагуляли. Убей, пожарь, съешь, забудь. Живи проще, живи дольше, живи веселей. Вот и все.
– Вот и все – повторил я и остановился – Пришли.
Повернувшись, крепыш махнул рукой и к нам заспешили трое сопливых рядового ранга. Открыв капсулу, невольно наморщил нос – запашок оттуда рванул ужасный. Вонь перепревшей и сгнившей крови. Глянув на крепыша, я, демонстративно отступив, сказал:
– Доставайте. А я и отсюда вижу.
– Вот так всегда…
– И в нашу сделку входит дополнительный пункт – тщательная очистка этой капсулы. Чтобы даже чистюле системе не было к чему придраться.
– Договорились – с тяжелым вздохом кивнул крепыш, натягивая перчатки – Капает что-то с тесака…
– Слизь и кровь тролля.
– М-да… сразу скажу – оружие в ужасном состоянии. Ржавье не стоящее и пяти солов.
– Знаешь заведение с интересным названием Жопа Мира?
– Типа конкурентов? И что?
– А то, что сегодня вечером это дешевое ржавье будет висеть на стене Жопы Мира. С табличкой внизу: «Им был обезглавлен ужасный тролль живший под Гиблым Мостом». Да, букв многовато. Но… на него все равно прибежит поглазеть толпа любопытных гоблинов и орков, что принесут с собой немного солов на пару стопок самогона. Поэтому не трать пять солов на эту железяку, брось на пол. Я потом разберусь.
Постояв, повздыхав, бригадник тесак не бросил. Покрутив его в руках, задал неизбежный вопрос:
– Сколько?
– А сколько предложишь за сей несравненный артефакт?
– К-хм… ну… пятьдесят?
– Две сотни.
– Сколько?! Обалдел?
– И впрямь – чего это я? На этот тесак из самого Дренажтауна прибегут посмотреть. А может прямо в городе и продать его? Давай так – предложи три сотни солов и пару бутылок самогона. И может быть я соглашусь.
– Ну… – переглянувшись с помощниками – а те не отводили глаз от обычного ржавого тесака – крепыш сплюнул и сказал – Оди, слушай, отдай мне этот артефакт за три сотни солов и пару бутылок самогона?
– Договорились – с широкой улыбкой махнул я рукой – И двести солов за всю кучу этого ржавого хлама. Тут навскидку под сотню с небольшим единиц оружия, можно было бы заморочиться и устроить розничную распродажу в ближайшем коридоре, но так и быть.
– Договорились. Двести за все – он не скрывал довольной улыбки. И я его понимал. Тут не меньше двадцати ножей, под пятьдесят шил, сколько-то дубин и дротиков. Но оружие в ужасающем состоянии. Покрыто коркой жира и грязи, изломано, выщерблено. Бригаде выгодно. Они отмоют, почистят, заточат – и вручат новичкам. Не придется покупать инструмент и оружие в торгспотах – где придется отдать втридорога.
