– Слушай сюда, братишка, – я щедро выплеснул остатки «Матра» в стакан Карату. – Есть для тебя небольшое дельце. Поедешь утром в Екатеринбург и найдешь заведующего отделом научно-исследовательского института на улице Малышева. Зовут Михаилом. Его надо убрать. Мозгами зря не шевели – план у меня уже готов. Сработаешь под случайный наезд. Собьешь клиента на угнанной автомашине, когда он после работы домой отправится. Обязательно наглушняк. Гонорар, имей в виду, двойной. Подписываешься?
Карат непонятно долго молчал, затем выпил полный стакан коньяку и поднял на меня совершенно трезвые глаза.
– Заметано, Монах! Сварганю в лучшем виде. Но одно условие – ликвид этот последний. Отпусти меня. Уйти хочу с фирмы с концами. И даже без навара для тебя сделаю. Сработаю по-товарищески, бесплатно. Только отпусти!
Чтобы привести свои мысли в строй и разобраться что почем, я выставил на стол еще бутылку «Матра».
– Пей, Карат, закусывай шпротами – они, кстати, весьма помогают при умственных завихрениях, и давай рассказывай. Подробненько. Что произошло?
– Да ничего особенного, Монах. Надоела мне такая жизнь. В любой момент могут то свои, то чужие грохнуть – и не успеешь даже сообразить, где накосорезил! А сейчас появилась возможность чисто оборваться, без «хвостов». Гульнара в меня по уши втрескалась. Квартирка у нее двухкомнатная, обещает в частный банк охранником устроить. Кой-какая «капуста» у меня имеется. Заживу по-тихому. Может, понравится...
– И ты готов жениться на этом усатом басистом гренадере?
– А что? Меня ее усики, если откровенно, даже возбуждают. А все остальное у Гульнары такое же, как и у всех.
– На вкус и цвет товарищей нет, – усмехнулся я. – Лады. Согласен. Отпустим живым. Попытай радости постоянных семейных свар и передряг. Потом расскажешь. Вместе посмеемся. Кстати, имей в виду, она тебя ревновать будет даже к замочной скважине!.. Ха-ха!
– Это уже мои личные проблемы, – нахмурился Карат. – Значит, верняк, отпустишь после ликвида?
– Да ради Бога. Я не возражаю и ребятам цынкану, чтоб не трогали. А как же воровской закон – не жениться?
– А я вроде тебя, Монах, – ухмыльнулся Карат, – беспределыцик... С первым автобусом двигать?
– Ладно. Действуй, молодожен!
Как говорил известный философ Ницше: «Идя к женщине, возьми с собой плеть».
Но все течет, все изменяется. Даже философия. Изречение мудрого немца явно и безнадежно устарело. В наше время на свидание с женщиной надо брать с собой веник цветов, либо, на худой конец, зеленую бумаженцию с изображением Президента США. Результат значительно эффективнее. Особенно у нас в России.
За отсутствием в деревне цветочного магазина по дороге в «Теремок» нарвал целую охапку пахучих полевых цветов. Насколько разбираюсь в людях – презент в виде долларов Вика швырнула бы мне в физиономию, восприняв как прямое оскорбление.
Правда, надо будет обязательно подарить ей что-нибудь ценное – как бы между делом, не акцентируя внимания. За незабываемо-сказочные минуты интимности.
Сегодня настроение Вики значительно улучшилось. Она даже одарила меня благодарно-обольстительной улыбкой, ставя цветы в трехлитровую банку с водой.
В силу своей врожденной самоуверенности я воспринял эту улыбку многообещающей...
– Твоя любимая «Плакучая ива» готовит явную халтуру, – забросил я пробный шар. – Подозреваю, что армяне скрытые националисты и спецом травят русских клиентов. Есть ценное предложение – махнем в какое-нибудь приличное заведение Сысерти. Устроим, как выражаются в некоторых местах, праздник живота. Прости за невольную пошлость. Кстати, а где Гульнара?
– Прочесывает деревню, – улыбнулась блондинка. – Разыскивает своего ненаглядного Николая.
– Вот и ладушки. Хоть не будет портить нам аппетит своими усами. Ну, едем?
– А на чем? На лошадках? Здесь ведь такси днем с огнем не найдешь, – засомневалась непрактичная Вика.
– Пустяки. На дороге левака возьмем.
– Ну, хорошо. Подожди минуточку в коридоре. Я переоденусь.
Выйдя в коридор, закурил. Странные создания эти женщины. Вчера я ее видел и имел во всех видах и позах, а нынче она стесняется чего-то!..
Как я и предвидел, первый же автомобилист, узрев у меня в руке пятидесятитысячную купюру, гостеприимно распахнул дверцу.
До маленького городишки Сысерть ехали всего около четверти часа. Отпустив машину, прошлись в поисках чревоугодного заведения по главной городской улице, все еще, по вечному российскому разгильдяйству, носящей имя Ленина. Набрели на ресторанчик с громким названием «Золотое руно».
Заведение было всего на дюжину столиков. Да и те пустовали. У эстрады вольготно разместилась тройка ребят в кожанках. Явно – здешняя «крыша», то бишь местная банда рэкетиров, контролирующая коммерческие точки района.
Полупьяный молодой официант с наглой холуйской рожей подошел к нашему столику только через десять минут.
– Что будем заказывать? – широко зевая, равнодушно спросил он, даже из приличия не прикрыв пасть рукой.
– Холодные закуски. Салат из креветок. Балычок, бутылку итальянского шампанского, фруктов и, будьте любезны, украсьте стол вазой с цветами. И побыстрей, мальчик! Дама не любит ждать!
– Цветов не держим, – заявил официант, поджав губы, и удалился с видом оскорбленного достоинства.
– Сменяли шило на мыло – «Плакучая ива» ничем не хуже этой забегаловки, – я не сдержал досадливого раздражения.
– Женя, а ты и вправду литератор? – спросила Вика, видно, желая сменить тему и утихомирить закипавшую во мне злобу.
– Естественно! – Я постарался улыбнуться. – Могу писать на любую тему. Как говорил Чехов: «Покажите мне любой предмет, и я тут же сочиню рассказ». Кажется, ему тогда, шутки ради, дали выеденное яйцо. И он ведь написал!
– Правда? – изумилась Вика. – А давай проверим! Видишь на мне подвеску из нефрита? Сочини чего-нибудь. Сентиментальное, если можно.
– Лады. – Усмехнувшись, я вынул из пластикового стаканчика несколько салфеток и тут же, на краю стола, начал строчить текст, почти не задумываясь. Вика пересела ко мне поближе и читала из-за плеча рождавшуюся новеллу:
Нина Васильевна, зябко кутаясь в старую шубейку, стояла на троллейбусной остановке. Вся ее фигура выражала нетерпеливое беспокойство. Видавшая лучшие времена облезлая меховая шапочка смешно съехала набок. Но никто из прохожих и не думал улыбаться – ее доверчивые, чуть испуганные глаза на усталом лице, испещренном ранними морщинами, вызывали лишь жалость.
С неба падали крупные волшебно-красивые снежинки, но, попав на землю, они тут же превращались в обычную грязь.
Нина Васильевна была учительницей литературы. Ее сын год назад провалил экзамены в вуз и сейчас нигде не работал, говорил – готовится к экзаменам. Запросы у него были большие. Нина Васильевна из сил выбивалась, брала репетиторство, только чтобы купить Валере новый костюм, лакированные ботинки, овчинный полушубок. Все силы и деньги вкладывала в свое «солнышко».
Но со вчерашнего дня она была сама не своя. Случайно зайдя в «Сувениры», увидела подвеску с нефритом на тоненькой серебряной цепочке. Денег с собой не было, и Нина Васильевна ушла из магазина ни с чем, насмешливо назвав себя «дворяночкой», скрывая под иронией разочарование.
Подвеска не давала ей покоя весь путь домой. Перед глазами словно маячил шлифованный камень цвета молодой травы, вправленный в серебряный кулончик.
Ей даже почему-то подумалось, что если бы у нее был этот красивый, скромный камешек, то он принес бы ей счастье...
Подвеска стоила недорого, но и эти небольшие деньги подрывали ее месячный бюджет.
Но сегодня Нина Васильевна все же решилась – имеет же она право на маленькие женские слабости.
Скрипнув тормозами, остановился троллейбус. До «Сувениров» было всего две остановки, но ей они показались вечностью.
